5
Сон прервался внезапно. Ощущение чужого присутствия не давало покоя. Поворочавшись некоторое время, Виктория так и не смогла избавиться от этого ощущения, решив, что все это от усталости, девушка отправилась в ванную.
В коридоре девушка остановилась в нерешительности, на кухне кто-то был. Очертания высокого человека с длинными волосами были отчетливо видны в тусклом лунном свете.
Человек стоял практически без движений, и только небольшие покачивания из стороны в сторону говорили о том, что это непросто статую или обман зрения.
— Кто здесь? Я вызываю полицию! — ища руками выключатель.
...
«Щелк» — выключатель щелкнул, но ожидаемого эффекта не последовало, в квартире было все так же темно.
«Щелк» «щелк» «щелк» в квартире все так же темно и только силуэт с каждым щелчком становится все ближе, еще немного и Виктория сможет его коснуться. Капелька липкого, холодного пота сбегает по спине, вызывая мурашки по всему телу, а следом еще и еще одна. Страх сковывает движение, хочется кричать, но голос, как назло, звучит с каждым мгновением все тише.
— Вы меня слышите? Я буду кричать! — в ответ лишь тишина, силуэт становится еще немного ближе, от него веет холодом и запах, ужасный запах гнили.
— Кха, кха. Прошу вас уйдите, я никому ничего не скажу! — делая неуверенный шаг назад.
В этот момент луна освещает всю квартиру целиком, выйдя из-за туч.
Крик ужаса сотряс здание до самого ее основания. Девушка до этого стоящая в коридоре ползет назад в ужасе смотря на полуразложившийся труп старухи. Глаз у нее нет, вместо этого два провала во тьму. Черный саван, покрывающий ее нагое тело практически сгнил, а под ним кости с кусками свисающей кожи.
Руки медленно поднимаются в попытке схватить девушку, мертвые холодные губы разжимаются, но вместо голоса только ужасающий хрип. Старуха наклоняется ниже, ее руки уже практически касаются девушку, а мертвые губы шевелятся, но из ее рта выходит только хрип.
…
— Мамочка, МАМА! — детский крик перемешивается с женским.
— ААААААА, — Виктория резко вскакивает с кровати, напротив нее стоит ее дочь с трясущимися от страха руками и глазами полными слез. — Ксюша, что случилось?
— Мама, ты так сильно кричала, что-то случилось? У тебя что-то болит?
— Все хорошо малыш, маме просто приснился страшный сон.
— Твое время пришло, хватит убегать! — жесткий, хриплый голос шел от дочери.
— Доченька, ты чего?
— Бежать уже поздно, теперь ты моя! — волосы сыплются с головы ребенка потоком, спустя несколько секунд перед Викторией стоит уже совершенно лысая девочка с опущенной головой.
Шаг, еще один шаг и Ксюша уже стоит вплотную к кровати, голова все также опущена. В квартире становится очень холодно, изо рта уже идет пар. Хочется бежать или кричать, но сердце кричит от боли от одной мысли о том, что она бросит ребенка. Руки сами собой тянутся к дочери, сантиметр, еще один, вот сейчас она ее коснется и все будет хорошо.
Голова Ксюши резко поднимается. Новый крик ужаса вновь сотрясает всю округу, вместо милого лица её маленькой дочери, на нее смотрят два провала во тьму.
Резкий хруст от ломающихся досок переключает её внимание на рушащейся над ее головой потолок, с которого уже потоком льется вода и сыплются ошметки деревянных перекрытий. Следом боль и крик плачущего ребенка, зовущего свою маму, темнота и все снова неважно.
…
Глаза резко открываются, будильник орет как ненормальный, всю комнату заливает солнечный свет. Воспоминание о случившемся ночью постепенно уходят, но страх не уходит, полностью оставаясь на границе сознания.
Когда сон уже практически ушел в дверях появляется Ксюша с куклой в руках, окончательно убеждая ее, что это был всего лишь сон, а значит пора собираться на работу.
6
Выйдя в коридор, Виктория опешила, еще вчера здесь было светло и чисто, но сегодня все изменилось до неузнаваемости. Часть краски со стен отвалилась или оказалась попросту содрана. Двери лифта, также подверглись акту вандализма, непристойная картинка, изображающая женский детородный орган, занимала практически все свободное место. Стоило лифту подъехать, как губы раскрылись, впуская молодую мамочку вместе с ребенком внутрь.
Внутри было не лучше, практически новый линолеум, постеленный на дне кабинки был жестоко изрезан, а часть кнопок сожжено. Стоило сделать шаг внутрь, как сразу захотелось выйти, в кабинке стоял ужасный смрад, больше всего похожий на запах общественного туалета в заброшенном парке. Задержав дыхание, Виктория нажала кнопку первого этажа, попутно закрыв нос дочки носовым платком.
Первый этаж выглядел не лучше, вандалы порезвились и здесь. Выломанные почтовые ящики лежали рядом со стеной. Входная дверь пострадала больше всего, её попросту выломали, а после чего сожгли в паре метров от подъезда. Запах гари и мочи стоял невозможный, еле сдерживая рвотные позывы Виктория выбежала на улицу, прижимая дочку к себе.
Отбежав на несколько метров, Виктория наконец-то смогла вдохнуть полной грудью и осмотреться. На улице был небольшой туман, отчего все вокруг казалось тусклым и безрадостным. Дочка молча стояла рядом, без интереса разглядывая остатки кострища.
— Доченька, у тебя все хорошо?
...
— Доченька?! ... Ксюша?
— Извини мамочка, я немного задумалась. Ты что-то хотела?
— У тебя все хорошо?
— Да мамочка, все хорошо.
Улыбнувшись Ксюше, Виктория повела ее к автобусной остановке. Путь до старого садика предстоял неблизкий, а перевестись в новый, расположенный неподалёку, пока не получилось. Оставшийся путь до работы прошел без происшествий.
Обзвонив за день все возможные инстанции, Виктории удалось договориться о переводе Ксюши с первого числа следующего месяца, а значит, осталось продержаться совсем немного, и её любимая дочка сможет ходить в садик напротив, а не таскаться за тридевять земель, вставая с первыми петухами. Остаток дня прошел без приключений.
Дойдя до дома Виктория, остановилась в нерешительности, первый этаж был заколочен, а стены вокруг покрывал слой сажи толщиной в палец.
Войдя в подъезд, девушка сразу же обратила внимание на одиноко стоящего пожилого мужчину в поношенном пальто и с потрепанном чемоданом. Что-то в нем было отдаленно знакомое, такое чувство бывает, когда встречаешь человека, с которым тебя познакомили несколько лет назад, но больше с того момента вы его не видели.
— Извините, вы не подскажете, что здесь произошло?
— Оставьте меня в покое, вы разве сами не видите?! — отходя на несколько шагов.
— Еще раз простите. — заходя в лифт. Прямо перед закрытием лифта Виктория заметила, что мужчина теребит в руках старую фотографию, при взгляде на которую, на его морщинистом лице появляется добрая, успокаивающая и такая знакомая улыбка.
Через несколько часов сон унес с собой все мысли и подозрения, а утром уже стало не до того, будильник снова не сработал, заставив свою хозяйку и ее дочку побегать.
7
Следующая неделя прошла без происшествий. Подъезд привели в порядок, повесив ящики наместо. Лифт также восстановили, хотя в нем до сих пор пахло мочой и гарью, но запах стал не таким сильным и отталкивающим, перемешавшись с запахом хлорки.
Ночь наступил незаметно, Виктория ворочалась, сон снова не шел, смутное ощущение надвигающейся беды не давало покоя. В полной тишине было слышно, как за стеной сопит дочка, периодически ворочаясь в кровати. Старая, давно отслужившая свой срок кровать скрипела при этом на всю квартиру.
Спустя полчаса раздумий и попыток уснуть, Виктория услышала тихую музыку. Звук медленно, но уверенно нарастал, казалось, что он шел отовсюду. От этой жуткой мелодии по всему телу шли мурашки хотелось немедленно спрятаться, накрыться с головой одеялом и ждать спасения.
Через минуту музыка стала нестерпимой, не помогала ни подушка, ни закрытые уши. Внезапная мысль заставила Викторию спрыгнуть с кровати и побежать в соседнюю комнату. Стоило ей коснуться ногой пола, как музыка изменилась, она стала тише, но в мелодии появились нотки злой радости. Ощущение того, что она пляшет под чужую дудку не давало ей покоя, но не бежать на помощь своему ребенку она не могла.
Дверь в комнату дочери была закрыта, хотя она могла поклясться, чем угодно, что оставляла её открытой. Стойло коснуться ручки двери, как рука сразу же отдернулась обратно. Ручка была ледяной, словно она находилась не в теплой квартире, а посреди Северного полюса.
В полной темноте Виктория стояла и смотрела на дверь, за которой спала её маленькая дочь. Музыка прекратилась стоило ей выйти в коридор, но ей было на это плевать. Страх за ребенка затмил собой все. Стук в дверь и крики не дали никакого результата, в квартире было все так же тихо и темно.
Несколько минут прошли в гробовой тишине, пропали все звуки, не было слышно ничего даже сердце билось бесшумно.
Когда Виктория уже была готова звать соседей и звонить в полицию из-под двери полился белый свет. Тень от двух маленьких ножек вместе со звонким шлепаньем приблизилась к двери. Ручка двери дернулась, но дверь так и не открылась, послышался детский плач и тихий голос ребенка, зовущего свою маму.
Ужас накрыл девушку с головой, рука сама собой дернулась к ручке и также отлетела обратно. Забыв про боль, Виктория ударила дверь плечом, отчего та даже не шелохнулась. Страх накрыл ее с головой, а плач ребенка только усугублял ее состояние. Решив успокоить Ксюшу, девушка нагнулась вниз, говоря что-то успокаивающие.
За дверью было две пары ног, одни точно принадлежали её дочери, а вот вторые ей были незнакомы. Ксюша стояла в упор к двери и била в неё своими маленькими кулачками, при этом плача и зовя маму, не обращая никакого внимания на крики матери и приближающегося к ней незнакомца.
Чем ближе становился незнакомец, тем сильнее Виктория билась об дверь, крутила бесполезную ручку, несмотря на примёрзшую к ней кожу, из-под которой на пол медленно, но уверенно стекала кровь. Крики и уговоры ничем не помогали, тень становилась все ближе, пока полностью не поглотили её дочь.
Ужасный крик ребенка и его перепуганной матери сотряс весь дом, спустя мгновение остался лишь голос самой девушки. Дверь отворилась сразу же, как пропал крик её дочери. В комнате было пусто, никаких следов её дочери или кого-то еще не было, и только смятая постель говорила о том, что здесь недавно кто-то спал.
— Неееееееееет. Ксюшенька, доченька, прошу выходи, мама не будет тебя ругать, — слезы текли ручьем, взгляд бегал по комнате как ненормальный. — Отзовись прошу, господи прошу верни её, я вернусь к родителям и больше никогда не повышу ни на кого голос. ...
...
Обойдя всю комнату несколько раз, Виктория бросилась к свой последней надежде — к мобильному телефону. Экран, в полной темноте вспыхнул неожиданно ярко, заставив отвернуться.
...
«Ты буди-буди-буди, пока крутишь бигуди» — Будильник, кричал на всю катушку, повторяя раз за разом одну и туже фразу, ничего не понимающая Виктория молча смотрела на свой телефон. За окном было солнечно, а в дверях стояла Ксюша.
— Ксюша?!
— Да, мама.
— У тебя все хорошо?
— Да, мама.
— Ты будешь завтракать?
— Да, мама.
— Иди пока умойся, я скоро буду.
Девочка молча ушла, в скором времени из ванны раздался шум льющейся воды. Ничего не понимающая Виктория выключила будильник, посидев немного на краю кровати девушка вышла в коридор, с опаской поглядывая на пол в поисках любых доказательств произошедшего ночью. Везде царила чистота, с опаской потрогав ручку двери, Виктория посмотрела на свою руку, никаких следов не было и в помине. Списав все произошедшее на недосып, она отправилась на кухню, где уже сидела Ксюша в ожидание завтрака.
...
Открыв дверь квартиры, Виктория остановилась в нерешительности. Весь этаж был словно в тумане, было плохо видно дальше нескольких метров. Испугавшись, что в доме начался пожар, девушка дернулась назад, но отсутствие запаха гари и влажный воздух заставили ее остановиться.
Успокоившись, Виктория взяла за руку свою дочь и медленно вдоль стены отправилась в ту сторону, где вчера еще был лифт. Как не странно он оказался на месте, как и разгадка текущей ситуации. Ночью кто-то разбил окно, из которого в дом потоком проникал туман заволакивая в свои объятия весь этаж.
— Странно, я всегда думала, что в домах такое невозможно, — повернувшись назад, Виктория улыбнулась Ксюше, желая увидеть беззаботный и радостный взгляд своей дочери. Вместо этого она наткнулась на стеклянный взгляд, без единой эмоции.
— Ксюша, с тобой все в порядке? ... Ксюша!
— Да, мама. Все хорошо.
— Ладно, тогда пойдем в садик?
— Да, мама.
8
Прошла еще неделя, дочка вела себя странно, но при этом хорошо кушала и во всем помогла Виктории. Девушка с одной стороны радовалась, но с другой сильно переживала, не понимая, что происходит с её ребенком. Из жизнерадостного, постоянно бедокурящего ребенка, она превратилась в безэмоциональную куклу, впадающую в ступор если её не спрашивать ни о чем какое-то время.
Зайдя к ней в комнату в одну из ночей, Виктория перепугалась до чертиков. Её маленькое сокровище лежало поверх одеяла с закрытыми глазами, без единого движения, создавалось впечатление, что она даже не дышала. Испугавшись, она схватила ее за руку, она была холодной словно у покойника.
— Нет, нет. Как так доченька?! — начинающаяся паника, заставила Викторию сделать пару шагов назад, прежде чем снова броситься к кровати дочери.
— Мама? ... что-то случилось? — ничего не понимающий ребенок, смотрел на нее все теме же пустым взглядом.
— Все хорошо доченька, маме просто приснился страшный сон. Снова. Спи моя хорошая, нам уже скоро вставать.
— Да, мама.
Выйдя из комнаты, Виктория повернулась назад, её дочь снова лежала без движения на кровати в той же самой позе, что и пару секунд назад.
С того момента прошло несколько дней, ничего не изменилось, нарастающее беспокойство заставило потратить её свои последние сбережения на платного психолога, который не сказал ей ничего нового, списав все на переезд и последние события в жизни небольшой семьи. Нельзя сказать, что это её успокоило, но всё-таки страх ушел.
...
Сон снова не шёл, предчувствие чего-то нехорошего снова не давало ей спать. Решив не ждать новых событий, Виктория направилась к дочери. В комнате её не было, страх вновь вернулся, но ненадолго, Ксюша нашлась, притом практически мгновенно. Ребенок стоял у окна на кухне со стаканом в руках.
— Доченька, у тебя все хорошо?
...
- Ксюшенька, родная?
...
Словно опасаясь своего ребенка, Виктория медленно направилась к нему, готовая в любой момент закричать. Ксюша стояла все так же молча, не обращая никакого внимания на слова своей матери.
— Мама, — от неожиданности Виктория подпрыгнула на месте, отдернув руку от девочки назад. — Мне холодно и страшно. Хватит убегать, нам пора уходить, иначе будет поздно.
— Доченька, о чем ты? Я тебя не понимаю! — подходя практически вплотную, с мыслями обнять девочку, чтобы согреть ее и успокоить.
— Мама, хватит, прошу тебя. Мне больно, они скоро придут за нами. Они не оставят нас в покое. Прошу тебя. ... У нас мало времени, — поворачиваясь к маме.
— Господи! — делая два шага назад. — Что с тобой? Где моя дочь? Кто ты?
— Мама — это я. Это все следствие твоей нерешительности. Не убегай умоляю, прими, хватит отрицать неизбежное, — полусгнивший труп ребенка попытался сделать шаг в сторону матери, но сгнившие сухожилия не позволили ему это сделать. От удара об пол практически лысая голова оторвалась от туловища, откатившись прямо под ноги Виктории. — Мама, спаси меня. Мне очень больно и холодно.
— ААААААААААА, - крик девушки смешался с хрустом ломающихся досок и шума льющейся воды и вновь темнота.
…
И снова кровать и ничего не понимающий ребенок, стоящий в дверном проеме, со своим пустым, остеклённым взглядом.
— Завтрак?
— Да, мама.
— Хорошо, тогда умываться и бегом на кухню.
— Да, мама.
…
Спускаясь на лифте, Виктория, все никак не могла выкинуть из головы прошедшую ночь. Стоящая рядом дочь все больше пугала её своей отстраненностью и апатией ко всему. Она, все никак не могла взять в толк, что она должна выбрать или принять. Мысли крутились в голове словно ненормальные, сменяя друг друга. Беспокойство нарастало с каждым мгновением, чувство, что оттого, что она сейчас решит зависит очень много, не давало покоя.
Двери открылись с ужасным скрежетом, выдёргивая Викторию из мыслей. Напротив лифта стоял дедушка в порванном плаще и сильно потрепанном чемоданом.
— Здравствуйте девушки, зря вы тут так долго задержались. Съезжали вы бы отсюда поскорее, а том мало ли чего, — гнусно хихикая мужчина зашел в лифт. — Уезжайте! Чем быстрее, тем лучше, а то будете как я жалеть об упущенном шансе оказаться вместе со своей семьей.
Двери лифта захлопнулись, оставив маленькую семью пребывать в полном недоумении. Оставшийся день прошел на удивление серо. Забрав дочку из садика, девушка с ребенком вышла на улицу нырнув в густой туман с головой. Пустой автобус вез их по такому же пустому городу, пробиваясь сквозь густой туман, словно ледокол сквозь льдины.
Двери медленно открылись, выпуская единственных пассажиров на улицу. Туман сразу заполнил весь автобус, забрав все тепло и уют общественного транспорта. Проводив его взглядом, девушка с ребёнком направилась к еле видневшемуся дому. Дорога заняла на удивление много времени, войдя внутрь Виктория остановилась в нерешительности.
Небольшой холл был устелен ковром, на котором располагался деревянный стол и такой же стул. Слева наверх уходила обычная серая лестница, которую можно было встретить, зайдя в любую девятиэтажку. Чуть дальше расположился грузовой лифт, который жильцы использовали чтобы подниматься к себе домой наравне с обычным расположенным чуть далее.
Единственным отличием от первого визита, был туман, который покрывал все пространство густым ковром.
Все это конечно удивило Викторию, но больше всего её поразило другое. Напротив нее за столом, как и в первый раз, когда они приехали сюда с дочерью, сидел консьерж.
— Здравствуйте Виктория. Смотрю вы у нас загостились. Вам у нас так понравилось?
— Здравствуйте. Мне сказали, что вас тут никогда не было. Объясните пожалуйста, что здесь происходит?
— Вы до сих пор не понимаете? ... Хотя, это уже неважно. Вы сделали свой выбор?
— Я вас не понимаю! Чего вы от меня хотите?
Повернувшись назад, девушка обомлела, выхода не было, позади нее была кирпичная стена.
— Решайте, куда вам?! Здесь и сейчас. Откладывать больше нельзя!
— Пожалуйста, хватит, я вас не понимаю. Я никуда не хочу, я впервые за долгое время счастлива.
— Может тогда вы спросите у вашей дочери! Чего хочет она или вы не понимаете, что своим бездействием обрекаете её на страшные муки?!
— Доченька, милая ты понимаешь, о чем говорит этот дядя? — садясь на колени перед Ксюшей.
— Мамочка, прошу отпусти меня, мне ужасно больно и холодно. Хватит убегать прими уже наконец решение! Ничего уже не изменить. Всего-то нужно принять случившееся, и ты все поймешь.
— Нет, я ничего не понимаю, я тебя никому не отдам, мы будем всегда вместе.
— Прости мамочка, но я должна уйти, я сколько могла была рядом, но мое время пришло еще тогда в сквере напротив вокзала. Вспомни и ты все поймешь, и мы будем снова вместе, как и раньше.
— Нет, я тебя не отпускаю, прошу, останься со мной, ты все что у меня есть.
— Она не понимает, а за нее мы это сделать не сможем. Прошу сюда, — нажимая кнопку лифта.
Свет из лифта ударил очень резко и ярко, заставив Викторию зажмуриться, а после вообще отвернуться. Когда она открыла глаза, Ксюши уже рядом не было. Вокруг стоял мгла и где-то вдали был слышен мотор работающего лифта, увозившего ее дочь и консьержа куда-то вверх.
— Нееет. Верните мне мою дочь! — бросаясь в сторону лифта. Кнопки не было, вместо нее была ровная кирпичная кладка. Забыв обо всем, девушка бросилась к лестнице. Наверху горел яркий белый свет, а внизу также ярко бушевало пламя откуда на нее смотрела полусгнившая старуха, приходившая к ней во сне.
— Делай выбор! Иначе застрянешь тут навсегда. У тебя еще есть шанс! — прохрипела старуха, протягивая руки в сторону Виктории. – Ты должна вспомнить. Думай! Время уходит.
...
— Хорошо, я пойду наверх за своей дочкой, — делая первый неуверенный шаг.
Каждый шаг давался все сложнее, свет будто отталкивал её, но Виктория продолжала идти вверх. Спустя полчаса девушка выбилась из сил, остановившись, она повернулась назад, желая увидеть пройденный ею путь. Непонимание и ужас отобразились на её лице, позади был холл, а она стояла все так же на первой ступеньке.
— Ты не приняла, осознай и тебе откроется путь, — раздался голос в голове у Виктории.
— Я не понимаю, что я должна принять?! — взгляд опустился, на скомканную газету.
Не понимая как и зачем Виктория подняла её, взгляд сам собой упал на дату. Это была та самая дата, когда они вместе с Ксюшей покинули дом её родителей. Ниже шла фотография с последствиями урагана, накрывшего город и на самом видном месте была изображена переломанная беседка с упавшем на нее вековым дубом.
«В этот кошмарный день, ураган причинил множество неприятностей, но самой страшной трагедией в этот день стала гибель молодой мамы и ее ребенка. Упавшее дерево раздавило беседку, стоящую напротив вокзала, похоронив под собой прячущихся в ней людей. Согласно отчету судмедэкспертов, женщина погибла сразу же, ребенок несколькими часами позже.
...
Позже удалось выяснить, что девушка с ребенком прятались на вокзале, но неожиданно для всех покинули его в самый разгар бури. ...»
— Нет. ... Этого не может быть! Я жива! Нет, нет. Доченька моя прости меня. Я не верю. ... Это все чушь, мы ведь уехали оттуда, ... жили здесь. Я ходила на работу, а Ксюша в садик. ... НЕТ — это все злая шутка. Я сейчас поднимусь наверх обниму свою доченьку, я приготовлю ей завтрак, она улыбнется мне, и мы вместе посмеемся над этой глупой шуткой.
Шаг, еще один шаг, свет все дальше, туман все гуще, пламя уже не видно. Сил все меньше, но желание увидеть свою дочь не даёт остановиться. Теплый свет впереди, ей слышится детский смех, шаг еще один, скоро они будут вместе. Мгла.
...
...
— Ксюша, доченька, выходи, хватит прятаться, — мгла и только одинокий голос молодой девушки. — Выходи родная, мама не будет ругаться.
...
...
Лифт, рядом стоит молодая девушка с фотографией ребенка. Молодая пара с плачущим ребенком на руках вызывает лифт с опаской поглядывая по сторонам, будто боясь, что все это неправда.
— Здравствуйте, — от звонкого голоса ребенка девушка словно оживает.
— Здравствуй, маленький. Вы новые жильцы?
— Да, мы здесь гостили у родственников, но вышло недоразумение и нам пришлось срочно уехать еще и эта авария, как мы уцелели до сих пор не пойму.
— Повезло, наверное. Не задерживайтесь здесь, сделайте свой выбор вовремя и берегите своего малыша, — на последних словах девушка вновь отвернулась.
— Дорогая, поехали. У нас 206 квартира, консьерж сказал, что мы найдем там все необходимое.
Двери лифта закрылась, оставив молодую девушку в одиночестве. Спустя пару минут в подъезде не осталось никого и только тихий голос девушки, зовущий своего ребенка, еще был слышен какое-то время.
