Потеряв мужа, я поняла, что должна научиться постоять не только за себя, но и за нашу дочку. Я должна быть ей опорой...
Погода в солнечный майский День мы садились в машину, я и понятия не имела, что через пару часов случится беда. Утро было чудесным и никаких предчувствий. Я упаковывала припасы для дачного пикника в корзину и перебрасывалась шутками с мужем, который в это время одевал нашу пятилетнюю дочку Катю.
- О чем мечтаешь? - вывел меня из задумчивости вопрос Игоря (мы уже проехали примерно полдороги).
- Не выспалась, - призналась я.
- Катюха, что-то наша мама заскучала, - обратился муж к дочке, сидевшей на заднем сиденье. - Надо ей поднять настроение. Споешь?
Дочка что-то затянула своим тоненьким голоском. Вышло так потешно, что я прыснула. «Ну-ка, Катюха, поддадим жару!» - крикнул муж. Он обернулся назад всего на одно мгновение, но этого хватило, чтобы машина вырулила на встречную полосу под колеса несущегося навстречу КамАЗа. Удар, резкая боль в груди, вспышка в мозгу и черная яма беспамятства.
Очнулась я в больнице. И сразу поняла, где я и почему.
«Катя... - прошептала я, а в следующий миг истошно закричала: - Где моя дочка?» Превознемогая боль во всем теле, стала сползать с кровати, но прибежавшая на крик медсестра насильно заставила меня лечь:
- Жива ваша дочка. Перелом ключицы - это ерунда. А вот ваш муж...
Поверьте, это очень страшно - потерять любимого мужа и в двадцать семь лет остаться вдовой. Родители боялись, что я не справлюсь с депрессией, накрывшей меня после похорон.
- Светочка, может вы с Катюшей пока поживете у нас? - осторожно спросила мама, когда мы поминали Игоря на сороковой день. - На тебя же смотреть страшно, черная вся. И потом.
Муж обернулся всего на одно мгновение, но этого хватило, чтобы машина вырулила на встречную полосу...
ну как ты будешь жить: без денег, без работы. Да еще с твоим характером... Она сказала правду. Характер у меня никогда не был боевым. С детства отличалась робостью.
На уроках сидела тихо, как мышка, в надежде, что учительница не вызовет к доске. Отвечать перед всем классом для меня было мукой. Запиналась на каждом слове и больше «удовлетворительно» мне за устный ответ почти никогда не ставили. Зато за письменные работы всегда получала «отлично», что помогло неплохо окончить школу и поступить в университет.
Там с учебой складывалось хорошо, но побороть природную нерешительность так и не удалось. Мне было трудно близко сходиться со сверстницами, поэтому обходилась без подруг.
О парнях уже и не говорю - таких тихонь, как я, они обходят стороной. Но случилось чудо: спортсмен и красавец Игорь не только обратил на меня внимание, но и по- настоящему влюбился.
Нужно ли говорить, что я ответила на его чувства с отчаянной страстью, которая успела накопиться в душе. После замужества зажатость почти прошла, однако до конца страх перед некоторыми вещами побороть так и не сумела. Боялась, смогу ли стать хорошей женой и хозяйкой, выносить беременность и родить, боялась детских болезней...
Но после гибели Игоря все изменилось. Точнее - я изменилась: страх вдруг исчез. Сначала я думала, что это побочный эффект успокаивающих лекарств. Но когда перестала их принимать, прислушалась к своим ощущениям и поняла: страха больше нет... - Так что, доченька, поживете с Катюшей у нас? - повторила мама.
- Возможно, это странно звучит, но теперь я ничего не боюсь, - ответила я. Мама, конечно, не поверила, но больше уговаривать не стала.
Вскоре мне удалось устроиться администратором в гостиницу. Раньше о подобной работе и помыслить не могла - ведь придется общаться с большим количеством людей, среди которых встречаются и хамы, и скандалисты, и не совсем адекватные личности...
Однако теперь в душе поселилась уверенность: после смерти Игоря ничего плохого со мной больше случиться не может. Даже брат заметил во мне разительную перемену.
Я обратила внимание, что кассир дважды «пробила» мне сыр, и сделала ей замечание. Если бы кассир признала свою неправоту, скорее всего на этом инцидент был бы исчерпан. Но та стала доказывать, что все сделала правильно. Тогда в меня будто бес вселился: я подозвала охранника и потребовала, чтобы тот позвал начальство.
Кассирша побледнела и стала что-то бормотать в свое оправдание: мол, действительно могла ошибиться и сейчас еще раз пересчитает. Но я разошлась и устроила скандал. Все это время брат дергал меня за рукав и просил успокоиться.
Когда он сделал это в пятый раз, я сказала: «Я абсолютно спокойна!» - и говорила правду. Просто считала необходимым постоять за себя. Из магазина я вышла с ощущением триумфа.
Брат молча шел рядом, потом буркнул то ли возмущенно, то ли удивленно: «Не понимаю, какая муха тебя укусила! Ведь раньше ты такой не была...» - Дело вовсе не в двухстах рублях, а в принципе. Но ты прав, я действительно стала другой.
Во всяком случае точно перестала быть тихой мышкой! - Не уверен, что твое новое «я» мне так уж нравится, - сказал брат.
Меня же буквально распирало от гордости: теперь я не робею перед хамами и не пасую перед трудностями.
Отныне я смело ходила по улицам не только днем, но и в темное время суток (безлюдные улицы и проходные дворы уже не пугали). Однажды поздним вечером стала свидетельницей жуткой сцены: двое здоровенных парней остервенело пинали ногами лежащего на тротуаре щуплого подростка. Что я сделала бы в подобном случае раньше?
Во-первых, раньше я никогда часу ночи. Если засиживалась где-то допоздна, то меня либо Игорь забирал, либо сама вызывала такси. Но случись такое днем - бежала бы оттуда так, что только пятки сверкали, и, лишь оказавшись в безопасном месте, вызвала бы полицию.
А теперь... Подобрала с земли какую-то увесистую штуковину (так и не поняла, что это было - палка или кусок арматуры) и с криком: «Вы что, гады, делаете?!» ринулась на здоровяков. Помните у Пушкина: «Есть упоение в бою...»?
Правильно сказал классик. Я в ту минуту не думала о том, что меня могут избить или даже убить - адреналин бурлил в крови! Я никогда не занималась никакими единоборствами и драться не умела, поэтому этим двум ничего не стоило скрутить меня в бараний рог. Теоретически. А на практике...
Мне, конечно, перепало от них - левая скула потом болела две недели, и на бедре, куда один их этих подонков саданул меня тяжелым ботинком, синяк очень долго не сходил.
Но я не чувствовала боли - продолжала нападать на них так яростно, что в итоге... «Ну ее, эту ненормальную», - крикнул один из хулиганов другому и быстро пошел, почти побежал к арке.
Второй выругался в мой адрес и последовал за дружком. Я помогла подняться подростку и с чувством выполненного долга отправилась домой. Чувствовала себя превосходно. Собственная смелость окрыляла меня. Я воображала себя неуязвимой и непобедимой. Однако со временем мной овладело беспокойство. Работа нагоняла тоску.
Я жаждала острых ощущений, мечтала об опасности. Иногда желание вновь почувствовать бурлящий в крови адреналин и пережить «упоение в бою» становилось таким непреодолимым, что шла на перекресток и... перебегала проезжую часть на красный свет.
- Куда под колеса лезешь?! Жить надоело?! - орали водители.
А я... Состояние эйфории пьянило меня сильнее вина, в эти моменты я была почти счастливой... Но после того как, гуляя с дочкой в парке, ни с того ни с сего полезла разнимать двух дерущихся ротвейлеров, поняла: со мной что-то не так. На следующий день отправилась к психотерапевту. Тот объяснил механизм моих поступков.
Оказывается, после гибели мужа я подсознательно решила, что теперь должна защищать свою семью и бороться ради нашей дочки, а также отстаивать права других людей - униженных и угнетенных.
Считала, что это моя миссия, что именно ради этого я уцелела в той жуткой аварии. Мало того, поверила в то, что теперь нахожусь под зашитой некоего ангела-хранителя и со мной не может случиться ничего плохого.
- К сожалению, вы так же уязвимы и смертны, как и все остальные люди, - сказал врач. - Моя задача - вернуть вам утраченный инстинкт самосохранения...
Так началось мое возвращение к нормальной жизни. Прежней робкой мышкой мне уже никогда не стать (и слава богу), но свои поступки контролировать научилась. Жизнь продолжается...