Анчар появился в нашей семье около 7 лет назад. В морозный зимний вечер умирающего щенка принес домой мой отец. Он нашел его в пакете у забора. Тот слабо пищал, едва ползая среди мертвых братьев и сестер.
Отец, в жизни не любивший собак, не смог пройти мимо замерзающего малыша. Принес его домой и не выпускал из рук до самого утра, разогревая тельце. Почувствовав тепло и наевшись от пуза, щенок сладко заснул под боком нового хозяина.
— Мне что же теперь на диване спать? Мое место, смотрю, занято! — шутливо сердилась мама.
— Вот подрастет и отдадим его в хорошие руки, — твердил отец первые три дня, когда теща ехидничала по поводу проснувшегося в нем «зверелюбия», как она выразилась.
— Да-да, — усмехались мама и бабушка. — Конечно, отдадим, вот сожрет последние котлеты, и ты его сбагришь!
Анчар — это имя мы выбрали на семейном совете — блаженно жмурился и лизал отца в нос. Он, похоже, точно знал: хозяин его никому не отдаст. Это только разговоры...
Пришла весна. Анчар уже заметно подрос. Из всех нас, домочадцев, он определенно отдавал предпочтение своему спасителю, да и слушался только его. С радостью бежал с ним на прогулку, едва отец брал в руки поводок. Мчался с истошным лаем к двери, когда папа возвращался с работы, и, конечно, занимал место поближе к нему, если мы усаживались всей семьей смотреть телевизор.
На лето Анчар поехал с нами на дачу. Для собаки это настоящее раздолье: весь день резвиться на участке, гоняя бабочек и мух. А иногда, на его счастье, к нам забредала соседская кошка, и уж тогда пес показывал незваной гостье, где раки зимуют. Бабушка из-за него растеряла многих подружек на улице: у каждой в доме жил кот, и всех по очереди наш Анчар нещадно драл. Несмотря на обилие дачных занятий, Анчар ни единого раза не пропустил вечернего возвращения отца: он нетерпеливо поскуливал у калитки уже за полчаса до появления папы на дороге от автобуса. Как он узнавал о приближении хозяина — бог весть!
Однажды к нам на чай зашел сосед, они с отцом частенько рыбачили. Обсудив свои дела, он собрался было уже уходить, как заприметил Анчара, томно раскинувшегося на крыльце.
— Слушай, Михалыч, — обратился он к папе. — Ты же вроде хотел пристроить пса. Так отдай его мне. Чего в городе его мучить? Я ж постоянно тут живу. У меня и будка осталась после овчарки — большая и теплая.
Отец задумался, а Анчар, словно почувствовав, что речь идет о нем, поднялся и, пугливо виляя хвостом, подошел к папе. Пес робко лизнул хозяйскую руку, трогательно поднял черные точечки бровей: мол, ты что надумал? Ты правда хочешь меня отдать?!
Отец словно оцепенел под гипнотическим взглядом пса.
— Нет, Серега, — вздохнул он, погладив Анчара. — Извини, я не могу отдать его. Привык уже... Это настоящее предательство будет. Анчар мне никогда не простит. Да и я себе не прощу никогда.
Так пес окончательно и бесповоротно остался жить у нас, чему мы с братом были бесконечно рады, хотя и не могли в полной мере считаться хозяевами Анчара — он, по крайней мере, нас таковыми не признавал. Мог и облизать с ног до головы, мог и попытаться по старой, щенячьей, привычке на руки забраться, но это в мгновения полнейшего благодушия. Подобное расположение вовсе не означало, что в следующий раз он не огрызнется, если я или брат позволим себе по отношению к псу излишнюю фамильярность. Да и мама, по его мнению, заведовала в доме лишь холодильником, к ней Анчар подлизывался только в часы кормления. Бабушку он вообще держал в строгости, мог и зарычать. А вот отца он слушался беспрекословно.
Пять лет назад с папой случилась беда. Спас его — я глубоко убежден в этом — именно Анчар. Точно говорю: отец не был бы с нами, если бы не верный пес.
Дело было так... Мы, как всегда, переехали в конце мая на дачу. Папа отгуда ездил на службу. У нас до остановки автобуса пара километров через лес. А там и до станции рукой подать... И вот отец ушел, мы с братом предались обычному безделью, мама на грядках возилась, бабушка — у плиты... Вдруг мы заметили, что Анчар странно ведет себя: как-то беспокойно мечется по участку, поскуливает, скребется в калитку... «Что это сним? — удивилась мама. — Пацаны, что ли, шалят на
улице?» Выглянули на дорогу — никого. А собака не унимается.
«Анчар! Место!» — солидно скомандовал я. Куда там! Пес ответил заливистым лаем и стал с пущей прытью носиться по грядкам, пытаясь перепрыгнуть изгородь. «Ну вот что, — рассердилась мама. — Выпустите
его, раз шлея под хвост попала! Он мне все посадки перепортит!»
Я едва открыл калитку, как пес рванул по дороге в сторону выхода из нашего СНТ. Я инстинктивно побежал за ним, но догнать Анчара дело непростое.
Он несся как угорелый, пугая теток-соседок, не отвлекаясь на котов и сметая все на своем пути.
Я, задыхаясь, пытался настичь пса, но силы были неравны. По тропинке, ведущей к лесу, он помчался еще быстрее, я уж думал вернуться домой — черт с ним! Придет, когда нагуляется... Но тут я заметил, что метрах в 30 впереди лежит тело. Я испуганно остановился, но потом подумал, что человеку нужна помощь, наверное... И нерешительно пошел вперед. Когда Анчар залился истеричным лаем над лежащим мужчиной, у меня сердце ушло в пятки. Неужели отец?! Точно — отец: это же его голубая рубашка! Слава богу, мы успели вовремя. Неотложка приехала за считаные минуты, и отца забрали в кардиологию — инфаркт. Через пару недель он вернулся домой и сразу же ушел в отпуск, чтобы восстановиться. Надо ли говорить, что, пока отец был дома, Анчар не отходил от него ни на шаг. Точно верный телохранитель. Да он таким себя и показал. Он даже нас с братом от отца отгонял: мол, нечего тревожить хозяина по пустякам! Мы молча повиновались.