(«Двуглавый Орел». Орган монархической мысли — Девятый выпуск. 1 (14) Июня 1921 г. — Берлин, Типография «Нейе Цейт», 1921 г. — С. 22–25).
«Первый день революции.
В два часа утра мне приносят революционно изданную газету под названием "Новости". Это большой листок напечатанный на одной стороне. Впереди говорится: "27 февраля (12 марта). Газеты не выходят, события идут слишком быстро, народ должен знать то, что происходит". Далее следует сообщение Главного Штаба. Английский бюллетень сообщает о взятии Багдада. Затем идет указ Императора, распускающий Думу до пасхальных каникул; датирован он субботой 25 февраля в Ставке. Под этим: "Решение Думы. Совет старейшин собравшись срочно и ознакомившись с указом о роспуске — объявляет: Государственная Дума не разойдется, все депутаты остаются на своих местах" (стр. 27-28).
Новость наиболее показательная следующая: Брусилов и Рузский по просьбе Родзянко отправили Царю телеграмму.
Рузский ответил: "Я сделал то, о чем вы меня просили". Брусилов сообщил: "Я получил вашу телеграмму. Я исполнил мой долг перед Отечеством и Императором".
Жесты наиболее высших командующих армий отвечают крикам солдат слышанных сегодня на Литейном (стр. 32).
Вторник. 28 февраля (13 марта).
Сегодня утром прислуга нашла хлеб в булочной. Это настоящее чудо, которым воспользовалась революция. Впрочем, как говорил несколько минут тому назад французскому послу Покровский, бывший министр Иностранных дел, занимающий еще свой кабинет в Министерстве Иностранных дел: "это мы доставили этот хлеб" (стр. 32).
В два часа член Государственной Думы священник Попов 2-ой благославлял революционные войска (стр. 44).
Среда. 1/14 марта.
Городовые. Сегодня утром в доме перед Государственной Думой и в № 11 по Литейному напротив меня задержали агентов полиции вооруженных ружьями и стрелявших в толпу и солдат. Эта новость, которую я проверил лично — поразительна. Как! Люди, принадлежащие к социальному классу презираемому в России, в трагический час переживаемый нами, сохраняют чувство долга в темной душе, — тогда как высшие сановники, генералы — преклоняются перед рождающейся властью и забывают присягу данную Государю! Они, городовые, были назначены Правительством и Государем. У них нет больше ни начальства, ни организации. Они в разброде; разбрелись одиноко, без указаний и только с тем оружием, которое им удалось спрятать, с последними патронами. Они одни, без связи, потерянные в огромном городе, не имея места где соединиться — ведут партизанскую войну, жертвуют своей жизнью, взбираются на крыши, чтобы оттуда, стрелять в революционеров! Они знают, что революция торжествует; они видят проходящие войска, приветствуемые народом; им нечего ждать, они продолжают служить Царю без тени надежды (стр. 52-53).
4/17 марта.
На фасаде дворца Юсуповых на Мойке д. 94 — вывешен большой плакат, где красными буквами написано: "Дворец князя Юсупова!". Можно сказать, что революция вышла из Юсуповского дома. Убийство Гр. Еф. Распутина было первоначальным толчком, который кристаллизировал спящие энергии и от идей повел к делу. На пять выстрелов револьвера, которым убили Г.Е. Распутина — ответили в Петрограде тысячи ружейных выстрелов, свергнувших династию Романовых.
В Думе я встречаю Владимира Митрофановича Пуришкевича. Я его не видел после убийства Распутина. Где он был одним из трех участников и откуда будущие историки будут вести начало русской революции. Пуришкевич поздравляет себя с успехами революции, говорит о колоссальном ходе вперед при таком незначительном кровопролитии.
— Но я остаюсь монархистом, — заявляет он — нам для нашей обширной России надо монарха с либеральной парламентской конституцией (стр. 83).
Прошло десять дней. Революция сделана. Когда оборачиваешься назад, то удивляешься с какой чудесной быстротой она совершилась. Два-три дня беспорядков, в общем незначительных; потом в один день — 12 марта сразу рухнуло старое здание воздвигнутое Романовыми.
Это длилось три века. Романовы привели Россию к весьма высокому социальному и экономическому отношению.
Никакая страна в истории мира не имела такого быстрого развития. Россия — бывшая почти Московией при Михаиле I была самым большим государством мира при Николае II, растянувшимся от Пруссии до Тихого океана и от Ледовитого океана до Эльбруса. Она вместила в себе сто различных национальностей, ранее бывших во вражде и примиренных императорским миром. Было довольно нескольким полкам перейти на сторону народа в столице, — чтобы владыка величайшей Империи в мире ушел-бы в тень. Таково русское равнодушие и тупость, что революцию приняли на всем протяжении страны, без того, чтобы хотя одна губерния восстала, сказав: "Мы не хотим этой перемены".
Бюрократия была арматурой этого громадного тела. Что она обладала большими качествами, в этом нельзя сомневаться. Центральная власть почти всегда была слаба, и в сущности одна бюрократия сливала сто разнородных племен в нацию, которая все же была сильна, правильно и крепко управляема. Это была терпеливая работа власти. Поколения государственных людей содействовали её созиданию, устройству тысячи и тысячи колес, благодаря которым хорошо или плохо, административная машина работала вплоть до самых отдаленных и мелких деревень Империи. Чиновник был очень часто плох: он крал, но несмотря на это он работал и делал все необходимое. Чем больше я путешествовал по России, тем более был я поражен огромной массе труда, расточаемого администрацией и энергии, которая организовала и регулировала неограниченные творческие силы русского народа. Поверхностные наблюдатели, приезжая с запада, говорили: "Как Россия отстала!". Но я, видя, как Россия с головокружительной быстротой перешла от хаоса и варварства к цивилизации почти равной Соединенным Штатам Америки, — я говорю себе напротив: "Нет в Европе другой страны, которая развилась бы в такое короткое время и потребовала так мало веков, чтобы создать государство — современное, богатое и могущественное".
Имя Романовых окажется в истории неотделимым от как-бы чудодейственного создания Русского Государства.
И вот Романовых больше нет. Если-бы латинские цитаты не устарели, я бы сказал: "Novus rerum noscitur ordo". Каков будет этот новый порядок — увидим мы и наши дети. Разделится ли государство? Еще недостаточно спаянные части этой слишком большой Империи отделятся ли от тела? Развалится ли государство? Уже тысячи признаков показывают на пробуждение сепаратических тенденций в губерниях. Разные национальности требуют автономии. Выиграет ли Польша? Литва, Эстония, Курляндия волнуются, и в одной Украине имеется больше двадцати миллионов жителей. Мы увидим, что Бессарабия, Казаки, Кавказ, Армения, Туркестан потребуют своей автономии. Уже политики предвидят федеративное устройство независимых государств. Черта, соединяющая их, будет крайне слаба. Россия будет только пылью, государством без силы, без единения, неспособным защищать государственные интересы».