Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Давешнее чрезвычайное происшествие с демонстративным дефиле по Югу России некоего господина со вверенными его попечению частями переполошило все верхи и... так же внезапно завершилось. Именно оно (а ещё близость годовщины престраннейшего праздника, до сих пор чтимого французами) натолкнуло меня на внезапную (в полном соответствии с заголовком) мысль извлечь из запасников канала абсолютно ернический текст ниже.
Да, тем июлем 234 года назад произошло событие, давшее, казалось бы, кровавый урок всему миру, но так ничему этот самый мир и не научившее. «Париж – гнездо злодеяний - разлил свой яд по Европе». Франция первой испытала на себе ужасы террора и войны народа с самим собой. Побарагозили на славу, чего там... Россия спустя сто с лишком лет сняла кальку с Великой Французской Революции, да так успешно, что во многом превзошла своих европейских учителей. Сегодня «РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ» предлагает взглянуть на те события (а заодно и на давешние) и её персонажей ) с несколько неожиданной стороны... примерно так, как это сделали бы Хармс или, скажем, Зощенко. Как говорил дед Митяй из «Любовь и голуби» - «... день взятия Бастилии ... Впустую прошёл!» Так вот... чтобы не "прошёл"...
СЛАВНОЕ ВРЕМЕЧКО!
Максимилиан Робеспьер до того, как стать ярым революцьонером, был тихим и милым человеком: он разводил комнатные растения, а вечерами играл на флейте мелодии собственного сочинения. Однако, познакомившись с ним, Дантон нахмурился и сказал Робеспьеру: «Э нет, брат, так дела у нас не пойдут!» и посоветовал быть жестким и безжалостным. «Вот видишь, каким?» - молвил Дантон и хладнокровно выкинул любимый кактус Робеспьера в окошко. С тех пор Робеспьер, компенсируя для окружающих свой неказистый росточек и несимпатичное лицо, специально скрежетал на публике зубами, грозно сверкал очками, а однажды на заседании Конвента прямо при всех перекусил живой курице горло.
Сен-Жюст всегда был ярым модником: он обожал яркие жилеты, еще более ярких цветов шейные платки и галстухи. Суровые минималисты Кутон и Дантон всё, бывало, выговаривали ему за столь не красящие настоящего революцьонера пристрастия, неуклюже подначивая его фразами вроде «Что ты как петух, право?» или «Никак на ярмарку собрался?» Беспечный и легкий в общении Сен-Жюст только отмахивался от таких ремарок и продолжал носить одежду сообразно с собственными вкусами. А народу он нравился – нарядный такой, веселый! Все члены Конвента были одинаковыми, очень сурьезными и постоянно требовали кого-нибудь казнить. Один только Сен-Жюст заразительно хохотал, украдкой поправляя шейный платок, и упрашивал сотоварищей не казнить несчастных, а просто пожурить и отпустить в Ниццу.
Кутон был латентным гомосексуалистом, и ему очень нравился пламенный оратор Мирабо. Кроме того, Кутон был самого низкого происхождения, а Мирабо кичился титулом маркиза: это еще больше распаляло Кутона, и он, сам того не замечая, сделался объектом насмешек сотоварищей по революции. Особенно злили его жирондисты: они не любили Кутона, а, прознав о его ориентации, и вовсе не давали проходу. Бывало, поймают в коридоре, окружат и издеваются, случалось, даже в лицо плевали. Собственно, за это и поплатились. Именно стараниями Кутона всю «жиронду» разогнали, а после принялись методично одного за другим казнить. Кутон лично въезжал в своём кресле в камеры к приговоренным и, презрительно глядя на них, спрашивал: «Ну и что, кто теперь педик?!»
Когда принималось решение – казнить Марию-Антуанетту или нет? – натурал Сен-Жюст был категорически против. Он нервно распускал узел галстуха, расстегивал красную революцьонную жилетку и яростно кричал: «Да вы что, с ума все посходили? Красивая ж баба!..", на что отвергнутый им когда-то Кутон гневно возражал: «Да что в ней хорошего-то? Тоща, ущипнуть не за что! Тьфу, да и всё тут!» Робеспьер, вертевший до того головой то в сторону Сен-Жюста, то в сторону Кутона, терпел с полчаса, затем не выдержал, ударил кулаком по столу и, мельком взглянув на беспрестанно проводящего ребром ладони по горлу Дантона, резюмировал тихим, но твердым голосом: «Хватит! Казнить – и баста!» Все очень устали от многочасовых дебатов и, с облегчением отдуваясь, повалили из зала прочь. Один только Сен-Жюст сокрушенно цокал языком и всё приговаривал: «Вот дураки! Ничего не понимают в красоте!»
Марат и Сен-Жюст по праву оба звались «любимцами Парижа», но страшно ревновали друг друга к этому титулу, искренне считая, что только один из них достоин так именоваться. Кроме того, оба были неутомимыми ходоками по женской части, оба вели донжуанские списки и при встрече с нарочито-небрежным видом эти списки сверяли. «А я вот давеча с маркизой Санси имел рандеву!» - хвастался Марат, предъявляя сопернику соответствующую строчку. «Это Аннетка, что ли? Пфи!» - презрительно надувал губы Сен-Жюст, показывая имя маркизы едва ли не на первой странице своего корнетика. Марат, нервно ломая пальцы, отходил в сторонку, обдумывая, как бы отомстить. Иной раз бывало и наоборот. Однажды Марат, торжествуя, сообщил Сен-Жюсту, что сегодня к нему в гости согласилась прийти одна невероятно красивая актриска по имени Шарлотта Корде. «Ах, эта?» - Сен-Жюст порылся в списке и, не найдя имени Корде, отмахнулся. – «Слыхал, слыхал, говорят, у нее ноги кривые. У вас, друг мой, совсем со вкусом не того-с…» На следующий день, узнав, что эта самая Шарлотта зарезала Марата прямо в ванне, Сен-Жюст усмехнулся и, оборачиваясь к друзьям, торжествующе произнес: «Ну, точно – ни малейшего вкуса! Экий моветон получился!"
Когда революцьонеры все перессорились и переказнили друг друга, немногие выжившие старались не видеться с бывшими соратниками, а сталкиваясь на улицах или у знакомых, либо поспешно сворачивали в другую сторону, либо делали вид, что незнакомы. Некоторым было стыдно за свои проступки, и они, если встречались, к примеру, со вдовой казненного, искренне говорили ей: «Вы знаете, сам не знаю, что со мной тогда происходило! Вы уж не держите на меня зла, голубушка!» Маркиз Лафайет, сбежавший вовремя куда подальше, однако же, скучал по прежним временам, ему остро не хватало «перчику», тем более, что до того пять лет просидел в австрийской тюрьме, правда, совсем по другим делам. «Эх, какое славное было времечко!» - вздыхал он, брезгливо втягивая ноздрями запах из параши. И он был трижды прав, этот аристократ: время было, действительно, милое и незабываемое... хотя, конечно, смотря на чей вкус!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Самое интересное на канале - в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании