Неизбежность жестоких эпох отражается в установлении своих непреклонных норм. Термин "правила военного времени" не просто возвышенная фраза, а точное определение, подразумевающее усиление юридической ответственности за совершение различных преступлений.
Особые полномочия
С началом Великой Отечественной войны были введены меры, расширяющие полномочия органов правопорядка. Уже 22 июня 1941 года указом Президиума Верховного Совета СССР в территориях, где было введено военное положение, все функции власти в области обороны, поддержания общественного порядка и государственной безопасности передавались военным советам фронтов, армий и военных округов.
Все дела, связанные с преступлениями против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, перешли на рассмотрение военных трибуналов. К этой категории входили не только военные преступления, но и грабежи, умышленные убийства, кражи и повреждения социалистической собственности, незаконное хранение оружия и другие.
Более того, трибуналы могли рассматривать случаи спекуляции, злостного хулиганства и других правонарушений, если военное командование считало, что действия этих лиц представляют повышенную опасность.
Трибунал имел полномочия рассмотреть дело в течение 24 часов после получения обвинительного заключения. Решения трибуналов считались окончательными и могли быть изменены только в рамках надзора.
Власти, находящиеся в зоне военного положения, имели право временно приостановить исполнение смертных приговоров. На это отводилось 72 часа. Если в течение трех суток не поступало соответствующего указания, осужденные уже не могли избежать своей судьбы
«Панические настроения оправдывались угрозой, которая нависла над Москвой»
Однако были приняты еще более жесткие меры. 19 октября 1941 года Государственный комитет обороны (ГКО) принял постановление № 813 о введении осадного положения в Москве, которое, в частности, содержало следующие указания: "Нарушителей порядка следует немедленно привлекать к ответственности перед военным трибуналом, а провокаторов, шпионов и других агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте".
Важно отметить, что это не было просто пустыми угрозами. 21 октября 1941 года газета "Комсомольская правда" опубликовала статью под заголовком "Паникеры и предатели приговорены к расстрелу", в которой говорилось: "Военный трибунал войск НКВД Московской области под председательством военного юриста 1-го ранга товарища Петрова А.А. вчера рассматривал дело бывших руководителей обувной фабрики № 2 Московского городского управления легкой промышленности. Директор фабрики Варламов, начальник цеха Евплов, технический руководитель Саранцев, заведующий отделом труда и заработной платы Ильин и начальник снабжения Гершензон обвинялись в побеге с рабочих мест, расточительстве государственного имущества".
16 октября Варламов созвал рабочих, которые выполняли важное задание в оборонном смысле на фабрике, и объявил им о закрытии предприятия. Он пытался оправдать свои панические настроения, ссылаясь на угрозу, которая висела над Москвой... После рассмотрения дела Варламова и других обвиняемых, Военный трибунал войск НКВД Московской области приговорил Варламова Г. И., Евплова В. К. и Саранцева В. А. к самому строгому наказанию – расстрелу. Гершензон Д. Б. и Ильин А. П. были приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с лишением прав на 5 лет.
10 лет за светомаскировку
На самом деле уже в июне 1941 года началось судебное преследование тех, кто не осознал серьезность ситуации в столице. Например, уже в первый день войны в Москве было издано распоряжение о неотложном соблюдении мер по светомаскировке. Однако не все поспешили его исполнять.
Согласно следствию, житель Москвы по фамилии Несмелов, который занимался ремонтом обуви, грубо оскорбил группу, проверяющую соблюдение мер светомаскировки, и выгнал их из своей квартиры. Позднее, когда на место прибыл патруль милиции, он был задержан.
Вторым задержанным за нарушение правил светомаскировки стал гражданин Лыков, который не следил за соблюдением мер в общежитии, где он работал комендантом.
Оба обвиняемых были предъявлены по статье 59-6 Уголовного кодекса РСФСР («Отказ или уклонение в условиях военного времени от выполнения обязанностей»). Учитывая обстоятельства дела, Несмелова и Лыкова передали в военный трибунал. Первый был приговорен к 10 годам лагерей, а второму было назначено наказание в виде 5 лет.
9 процентов
Согласно архивным данным, в течение Великой Отечественной войны военные трибуналы рассмотрели 2 530 663 дела. Оказывается, контрреволюционные дела составляли менее 20% от общего числа, в то время как основную долю занимали военные и общеуголовные преступления.
Интересно, что распространенное представление о том, что военные трибуналы всегда выносили смертные приговоры, является ошибочным. Фактически, смертные приговоры составляли менее 9% от общего количества приговоров в военные годы.
Однако иногда можно было получить смертный приговор, совершив несколько преступлений. Например, сотрудник геофизического треста по фамилии Краснопевцев, арестованный осенью 1941 года за распространение панических слухов, мог бы оказаться в лагерях. Однако выяснилось, что он ранее служил в контрразведке адмирала Колчака. В результате Краснопевцева, рассматриваемого как опытного врага, приговорили к смерти.
С другой стороны, гражданин Павлов, о котором писали советские газеты в начале 1942 года, не вел антисоветских разговоров. Он занимался спекуляцией, хотя в огромных масштабах. Когда сотрудники милиции проверили его дачный домик, они обнаружили 500 кг (!) сахара, 200 кг соли, 120 литров керосина, 145 пачек кофе и другие товары, включая кровельное железо. Подозреваемый утверждал, что все это накопил и сохранял. Тем не менее, трибунал признал, что такой успешный «черный рынок» требует особого наказания, и Павлова расстреляли.