Грустно потому, что глава заключительная...(редактор)
Когда об этом узнали в Петербурге, императрица, убитая горем из-за кончины Потемкина, все же нашла силы и отдала распоряжение вице-канцлеру Безбородко срочно выехать в Яссы и завершить мирные переговоры с Турцией. Александр Андреевич написал Алексею указание присоединиться к делегации для участия в переговорах.
Глава 23. Галантный век уходит
Алексей Соковнин поспешал в Яссы. Ямщик старательно погонял пару лошадей, впряженных в легкую повозку. Поклажи с собой было немного. Кругом расстилалась унылая осенняя степь, небо затянулось серыми тучами, накрапывал дождик. Настроение путника соответствовало мерзкой погоде, к тому же он сердился на себя: в голове образовалась истинная мешанина. Мысли приходили то об оставленной дома жене на сносях, то о каких-то малозначительных делах, то о предстоящей непростой работе в делегации вице-канцлера Безбородко на мирных переговорах. Хотелось уж поскорее взяться за дело, а не маяться в бесконечной тряской дороге.
Ближе к Яссам местность немного оживилась, холмы стали круче, появились первые деревья, потом рощицы и лесочки. И настроение улучшилось. Неожиданно взору открылись белые церкви старинных монастырей с зелеными кровлями, а за ними и красные черепичные крыши домов. Главная дорога вела в центр к дворцу молдавских господарей, в котором последние годы жил фельдмаршал Потемкин. Там же шли переговоры с турками.
Безбородко уже находился во дворце. Секретарь Александра Андреевича, встретив Алексея, проводил в кабинет вице-канцлера. Вельможа сидел за столом и просматривал бумаги, которые вынимал из толстой папки чиновник в возрасте около пятидесяти лет, южных кровей по внешнему виду. Подняв глаза на Соковнина, Безбородко слегка кивнул и сказал:
– Приехал, голубчик, это хорошо! Садись-ка вон, к столу, и обожди маленько. Мы сейчас с Сергеем Лазаревичем документы посмотрим, а после с тобой посекретничаем. Кстати, вы же не знакомы? Знакомьтесь! Это – господин Лашкарёв, статский советник по нашему ведомству.
Он безвыездно здесь на юге с турками дипломатические дуэли ведет. В Петербурге не бывает, поэтому вы и не встречались прежде. Вам, Сергей Лазаревич, представляю моего помощника Алексея Ивановича Соковнина, много стараний приложившего к заключению мира со шведами.
Дипломаты учтиво поклонились друг другу, а вице-канцлер, не отрываясь от бумаг, продолжил речь, разговаривая, вроде бы, сам с собой, но вслух, чтобы помощники слушали и мотали на ус:
– Оно конечно, князь Репнин после победы под Мачином чувствовал себя триумфатором и снизошел до слезливых просьб османов о подписании договора о мире. Действия его одобрила государыня, мечтавшая об окончании войны на юге. Но Репнин понимал, что в этом деле не он должен играть первую скрипку, поэтому заключил лишь предварительный мир, который предусматривал расширение российских земель за счет Буго-Днестровского междуречья. Княжества Молдавия и Валахия возвращались султану на условиях автономии. Светлейший, пребывавший в ту пору в Петербурге, просто взбеленился от такого подарка побежденным. Примчался сюда и сам стал руководить переговорами, поддерживая свою идею о получении независимости для Молдавского княжества.
Александр Андреевич ненадолго приумолк, разыскивая что-то в стопке просмотренных документов. Вынул один из листов, пробежал глазами и отложил в сторонку. Потом вновь заговорил:
– Однако османы недаром считаются искусными переговорщиками, они решили прощупать возможность смягчения для себя условий мирного договора. И тогда Григорий Александрович в ходе личной встречи с драгоманом Порты князем Мурузи ответил очень жестко:
– Если захотите говорить о каких-то изменениях в мирном договоре, то я назначу границей реку Прут. А если не согласитесь с этим, то назначу Дунай!
Грозный князь Потемкин и вправду был готов прервать не устроившее его перемирие. Но Порта войны уже не хотела, и великий визирь прислал светлейшему письмо, в котором сообщал, что драгоман лишь высказал собственное мнение. Официальная Турция направила полномочных представителей для ведения переговоров. В конце сентября турецкая делегация прибыла в Яссы. Начало переговоров было назначено на 6 октября, а 5 октября Григорий Александрович, увы, покинул юдоль земную. Его скоропостижная кончина явилась столь ошеломляющим событием, что турецкая делегация после окончания траурных мероприятий отказалась приступать к переговорам и запросила дополнительных инструкций от султана.
Государыня-матушка направила в Яссы меня, чтобы продолжить переговоры о мире. Вот я и оказался перед вами, господа. Будем трудиться вместе! Сергей Лазаревич, немедля проработайте вопрос о вашей родной Грузии. Надобно, чтобы турки отказались от претензий к ней и обязались не предпринимать против грузин враждебных действий, а также приняли на себя обязательства сдерживать подконтрольные им племена на Кавказе от набегов на русские земли. Мы же пока с Алексеем Ивановичем по иным темам речи поведем.
Безбородко проводил взглядом вышедшего за дверь Лашкарева и подсел к столу, где ожидал Соковнин. Задумчиво похлопал себя по груди и по бокам, будто чего-то искал, и вынул из потайного кармана камзола записную книжицу в черном кожаном переплете.
– Вот, что я тебе, голубчик, скажу, – понизив голос, сказал вице-канцлер. – Службу для тебя я придумал непростую и тайную. Ты в этом деле стал человеком привычным. Справляешься и мои надежды оправдываешь. Слушай новое задание. Здесь, в Яссах, разыщешь некоего господина, личного конфидента светлейшего. Григорий Александрович самолично состоял в сношениях с ним, потому сии дела оставались по обыкновению тайной для прочих лиц. А здесь у границ с Турцией иначе нельзя, ибо османы, не церемонясь, кожу заживо с любого сдерут, ежели заподозрят в шпионаже. Или на кол посадят! С них, басурман, станется. Конфидент работал не за страх, а за совесть, потому успешно снабжал нашу сторону сведениями о делах и намерениях Порты. Личность его и условия связи я тебе сейчас зачитаю, а ты всё запоминай только на память, потому что ничего записывать нельзя. Это я сижу здесь во дворце под усиленной охраной, поэтому могу хранить тайные сведения, не беспокоясь, что они попадут в руки к врагам. А ты, голубчик, сейчас пойдешь в город, который, по имеющимся сведениям, османы наполнили своими лазутчиками. Остерегайся их, для охраны я выделю тебе людей. Но никаких записей при тебе быть не должно. Береженого Бог бережет, так-то! Тебе надлежит увидеться с ним и от моего имени велеть нашей агентуре в Стамбуле собрать сведения о позиции турецкого султана по мирным переговорам с нами. И пускай поспешают с этим делом, ибо без сообщений оных я переговоры не завершу. Теперь читай в этой книжице всё, что тебе понадобится, чтобы разыскать конфидента Григория Александровича и установить ему задание от нас.
Через час Алексей подходил к лавке турецкого менялы неподалеку от городского базара. Войдя в полуподвальное помещение, огляделся и велел молодому пареньку, прислуге по виду, позвать хозяина. Ждать пришлось минут пять, пока не отворилась внутренняя дверь, и в комнату не вошел важный турок с надменным выражением лица. Соковнин вежливо поклонился хозяину и по-французски произнес условную фразу:
– Мир вашему дому, эфенди! Хочу показать вам богатое золотое кольцо.
Выражение лица турка сразу изменилось, внимательные глаза цепко осмотрели внешний вид вошедшего. Вновь появившемуся пареньку хозяин приказал подать кофе в кабинет. Алексею жестом предложил следовать за ним. Внутренняя дверь прикрывала длинный коридор, по которому хозяин и гость прошли в кабинет, где по восточному обычаю не было никакой мебели. Кругом лежали ковры и подушки разных размеров и расцветок. Хозяин вежливо предложил расположиться на них, уселся сам и взял чашку дымящегося кофе из рук слуги. Другую чашку слуга с поклоном подал Соковнину.
Когда слуга удалился, оба сделали по глотку крепчайшего кофе и отставили чашки в сторону. Хозяин выжидающе взглянул на гостя. Алексей вел себя по-восточному неторопливо, выдержал взгляд, чуть кивнул и протянул на ладони массивное золотое кольцо с крупным рубином.
Хозяин долго смотрел на кольцо, а потом неожиданно сказал по-русски почти без акцента:
– Я узнал эту вещь. Она принадлежала досточтимому Григорию Александровичу. Что бы вы хотели, мой почтенный гость?
– Григорий Александрович покинул нашу землю и ушел в лучший мир. Но его дело надо продолжать нам, его покорным слугам. Готовы ли вы к этому, эфенди?
– Несомненно. Говорите, что надо сделать.
Пододвинувшись ближе, Алексей сообщил, что вице-канцлеру Безбородко, ведущему переговоры вместо Потемкина, срочно требуются данные от нашей агентуры в Стамбуле о позиции турецкого султана по мирным переговорам с Россией. Готов ли он заключить мир с русской императрицей сразу или ему потребуются дополнительные условия.
Хозяин опустил веки, указывая тем самым, что задание ему понятно, и немногословно добавил:
– Я немедленно займусь этим делом. Встретимся здесь же ровно через неделю, в крайнем случае, через десять дней.
Откланявшись, Алексей направился во дворец, а Саид-эфенди, так звали рыночного менялу и ростовщика, велел заложить карету и лучших лошадей для дальней поездки.
На третий день пути карета со взмыленными лошадями доставила его в скромный собственный дом на окраине турецкой столицы. В Стамбуле в ту пору выдалась теплая безветренная погода, дни стояли короткие, темнело рано. Саида-эфенди в этот вечер и в последующие несколько дней можно было видеть в самых разных местах города. Он отдыхал в роскошном хамаме, который традиционно посещали представители столичной аристократии. Ранним утром во время намаза молился в группе почтенных горожан в мечети Айя-София, затем пил кофе с простолюдинами в кофейне на улице, спускающейся к Рыбному рынку. И везде беседовал с людьми, осведомленными в тайнах политической кухни султанского дворца Топкали. Агентурный механизм русской разведки работал как часы.
Саид-эфенди не успел вернуться в Яссы через неделю, когда истек первый срок, согласованный с Соковниным. Но через десять дней он встретил Алексея, усадил пить кофе в своем кабинете и долго развивал мысль о замысловатой внешней политике Порты, где сплелись интересы всех главных игроков на европейской сцене. Конец 1791 года стал крайне неудачным историческим моментом для официального Стамбула. Мало того что Турция лишилась вышедшего из войны союзника Густава III и в пух и прах проиграла России на суше и на море, так еще была вынуждена осознать, что утратила доверие Англии и Пруссии. Лондон и Берлин рассчитывали на военные поражения Петербурга, как на севере, так и на юге. Но реальность обернулась триумфом Екатерины II. Гордецам-османам в сложившейся обстановке приходилось мириться с неудачами и подписывать договор о мире на условиях России. Русские агенты в Стамбуле донесли, что по неофициальному указанию султана турецким переговорщикам в Яссах было велено непременно добиться заключения мира.
Об этом Соковнин и сообщил вице-канцлеру после встречи с Саидом-эфенди. Безбородко, вскинув голову, с улыбкой на устах обдумывал полученное агентурное сообщение и его значение для русской делегации на переговорах. Потом негромко сказал:
– Спасибо тебе, голубчик! Славная работа. И твоя, и тех людей, которые, не щадя живота своего, тайно способствуют успехам России и государыни нашей. Всегда знал и сейчас лишний раз убедился, что секретная служба способна на многое! Впрочем, нельзя забывать, не только наша, ведь любой европейский двор прибегает к услугам секретной агентуры. Слыхивал я, что знаменитый Вольтер и тот не брезговал шпионскими поручениями королей, и даже сам на них набивался. Так-то, голубчик! Теперь ты иди и займись документами. Но в том не больно усердствуй, пуще всего сохраняй глаза открытыми, а головой верти по всем сторонам света. Турки тоже по части тайных дел отнюдь не дураки. Так что, держи ухо востро!
Александр Андреевич и сам получал секретные указания. В ответ на первые донесения вице-канцлера из Ясс императрица написала о своём отношении к переговорам:
«Бога для ни вершка не давайте им по сю сторону Днестра!».
10 ноября состоялась первая конференция российских и турецких уполномоченных, на которой представитель Петербурга четко обозначил позицию:
– Хотите войны или мира? Можете иметь и то и другое. Выбор за вами.
Жесткая позиция вице-канцлера оказалась действенной: Порта согласилась на существенные уступки при заключении мирного договора. Полностью были восстановлены действия и условия Кючук-Кайнарджийского мира, а также подтвержден переход к России Кубани и Крыма. Окончательно решился грузинский вопрос. В числе новых приобретений к России отошли ранее находившиеся у Турции земли между Южным Бугом и Днестром, что сделало российским всё Северное Причерноморье. Подтверждены старые границы по реке Кубань на Кавказе и определены новые – по реке Днестр в Молдавии. Именно на новых землях вскоре появился город Одесса, основателем которого стал один из героев закончившейся войны генерал Осип де Рибас.
Ясский мир, ставший итогом долгой и кровопролитной войны, показал всему миру боевые возможности и стойкость русской армии и недавно созданного Черноморского флота. Договор стал одним из самых важных событий в нашей истории XVIII века, расширившим территорию империи и оказавшим существенное влияние на положение России на международной арене.
Мирное соглашение было подписано от имени Российской империи генерал-поручиком Александром Самойловым, генерал-майором Осипом де Рибасом и статским советником Сергеем Лашкарёвым, от имени Блистательной Порты – министром иностранных дел раисом-эфенди Абдуллой, Ибрагим Исмет-беем и Мехмедом-эфенди.
Турки даже согласились выплатить значительную контрибуцию в размере двенадцати миллионов пиастров. Однако Безбородко, зная о том, что османы испытывают значительные финансовые затруднения, избавил их от унижения в ходе обсуждения денежного вопроса. Войдя в зал, где шла встреча, он удивил всех неожиданным сообщением:
– Её императорское величество, желая обеспечить безопасность своих границ и видя добрую волю, с коей уполномоченные представители Блистательной Порты выполнили все требования, отказывается от статьи о возмещении ущерба и дарует мир.
На этом 9 января 1792 года мирные переговоры в Яссах закончились. Безбородко разрешил Алексею уехать к семье в имение Георгиевское, а сам без спешки направился в Петербург.
На берегах Невы он появился в марте. Дома его ожидали большие перемены, возникшие из-за дворцовых интриг.
В октябре Александр Андреевич по приказу императрицы спешно уехал из Петербурга заканчивать вместо умершего Потемкина переговоры о мире с турками. А когда через полгода вернулся ко двору, оказалось, что все дела по иностранной политике, да и другие не менее важные посты, временно порученные фавориту государыни Платону Зубову
из-за отъезда вице-канцлера, теперь остались окончательно закрепленными за новым «всемощным» министром всех дел.
Влияние молодого человека, вчерашнего подпоручика лейб-гвардии, на многие сферы государственной деятельности усиливалось день ото дня, а стареющая Екатерина восхищалась его характером и способностями. Еще при жизни Потемкина императрица сообщала ему: «Я возвратилась к жизни, как муха после зимней спячки… Я снова весела и здорова». После смерти Потемкина Зубов становится одним из главных сановников в России. Без тени сомнения принял на себя должность екатеринославского и таврического губернатора. Идеи Зубова в области внешней политики выглядели фантастическими. Ничтоже сумняшеся, он заявил, что в следующей войне с Османской империей Россия с легкостью осадит Стамбул с моря, заняв предварительно важнейшие торговые пункты.
Безбородко назвал про себя эти прожекты несусветной глупостью, но выступать с критикой самонадеянного молодого человека, которого поддерживала государыня, не стал. Александр Андреевич, осторожный по природе и не больно-таки честолюбивый человек, хорошо помнил, как Зубов переборол даже Потемкина, поэтому не стал связываться с фаворитом и уступил свое место без борьбы.
Получив от императрицы за подписание мирного договора с Турцией щедрые награды, в том числе, орден Андрея Первозванного, пятьдесят тысяч рублей серебром и пять тысяч душ крестьян в Подольской губернии, Безбородко тихо отошел от дел. От дел государственных – но взялся за дела личные. Купил особняк на окраине Петербурга, на правом берегу Невы в Полюстрово, рядом с целебными источниками. Его стараниями здание было перестроено, в результате чего стало одной из самых знаменитых загородных резиденций столицы и получило название «дача Безбородко».
Главной особенностью усадьбы стала необычная ограда: чугунные цепи её ограждения поддерживались в пастях двадцати девяти львиных фигур.
После случившейся вскорости кончины Екатерины и вступления на престол Павла, карьера Безбородко вновь пошла вверх и достигла пика. Он не только вернулся в политику, но был пожалован высшим государственным чином канцлера, который равнялся чину фельдмаршала. Именно в ту пору, беседуя с молодыми русскими дипломатами, Александр Андреевич произнес свою историческую фразу:
– Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без нашего позволения выпалить не смела!
Страны Европы, ревниво взирая на военную и политическую силу России, всячески старались сдерживать «восточного колосса». В последующем с Запада в наш адрес не раз и не два раздавались те же грозные окрики с требованиями, что и во времена Екатерины Великой: освободить завоёванные в кровопролитных войнах новые территории, вернуть Крым прежнему владельцу, прекратить вмешательство в политические процессы других стран, сократить вооруженные силы на Черном море и на Балтике, прислушиваться к указаниям, звучащим из чужих столиц. Но Россия старалась идти независимым курсом.
Приближался новый век, а Галантный век уходил. Принято считать, что его отсчет начался с Северной войны, которую вели европейские коалиции за выход к берегам Балтийского моря, а концом стала эпоха Великой французской революции. Термин «галантность» распространялся на стиль жизни в целом. Галантным признавался человек, чьи манеры, речь и костюм были безукоризненны, чьи познания говорили об интересе к наукам и искусствам. «Галантные» европейские монархи тратили на содержание дворов больше средств, чем на военные расходы. Редкое исключение в ту пору составляли короли Пруссии.
Последние европейские монархи, поддерживавшие галантные традиции, уходили из жизни в завершающее десятилетие XVIII века. В 1790 году умер австрийский император Иосиф II. С этого же времени английский король Георг III начал терять рассудок и фактическую власть в стране. В 1792 году от смертельного выстрела скончался шведский король Густав III. В 1793 году был казнен на гильотине французский король Людовик XVI. В 1796 году ушла в мир иной Екатерина II, российская императрица. Год спустя в 1797 году не стало прусского короля Фридриха Вильгельма II.
Одновременно с венценосцами уходили и их приближенные, служившие столпами государств. В России в те годы не стало видных людей, сподвижников, проводивших политику императрицы: Потемкина, Румянцева, Безбородко, Суворова…
Лишь в одном явлении с уходом Галантного века не намечалось перемен. Гораздо раньше оно явилось в мир и продолжилось в последующем. Речь в данном случае о шпионаже, коему было уделено много внимания на страницах романа. Романа о шпионах, в котором почти каждая секретная операция имела место фактически.
К сему следует добавить слова известного английского писателя XX века и по совместительству разведчика Уильяма Сомерсета Моэма:
«Шпионаж будет существовать всегда, так же, как и контрразведка. … Всегда найдутся секреты, которые одна сторона будет ревностно оберегать, а другая – использовать все доступные средства для их раскрытия».
Так это или нет, судить читателю сегодняшнему, человеку XXI века.
Последние страницы хотелось бы посвятить описанию судеб тех героев, к которым было приковано наше внимание с начала повествования.
Алексей Соковнин за участие в успешных переговорах в награду получил от императрицы орден Святого Владимира и внушительную сумму денег. Но главная награда ждала его дома: в феврале Аннет благополучно разрешилась сыном. Здоровый голубоглазый малыш получил имя Иван в честь деда капитана лейб-гвардии Ивана Соковнина. Мать и дитя чувствовали себя хорошо, поэтому на семейном совете было принято решение возвратиться в Петербург. В марте они тронулись в путь.
В квартире на Васильевском острове семья появилась к маю. Но солнечная погода и приближение сезона белых ночей не обрадовали. Стало известно об отставке Александра Андреевича Безбородко. Алексей навестил его и из первых уст узнал, как изменилась обстановка при дворе и в Коллегии иностранных дел. Сразу созрело решение о завершении службы. Безбородко не отговаривал, а в Коллегии поданное прошение удовлетворили.
Алексей с семьей уехал в имение на берегу реки Мсты. Помимо родного Полужья, дел оказалось много и в расположенной по соседству деревне Боровщина, полученной в дар от императрицы. Господского дома там не было, появилась забота его о строительстве. В Полужье стоял небольшой дом, а новым хозяевам хотелось идти в ногу со временем и отстроить просторную усадьбу. Возможности для этого имелись.
Глава семьи, его дорогая супруга Аннет и верная служанка Марта проводили в деревенской усадьбе почти всё время, и летом, и зимой. Вслед за Иваном на свет появился еще мальчик, названный Петром в честь погибшего брата. Позже родились две девочки: Ангелина и Анечка. Воспитанием детей, обустройством большого хозяйства муж с женой занимались совместно, достигнув успехов на этом поприще.
В период лихой годины 1812 года их повзрослевшие сыновья стали офицерами и бились с армией Наполеона, а потом участвовали в европейском походе русской армии и дошли до Парижа. С ними был и старший зять – муж Ангелины. Анечка в ту пору была еще маленькой и играла в куклы.
Никита Соковнин всю дальнейшую службу провел на Черноморском флоте. В 1798 году по высочайшему повелению Павла I флот под командованием вице-адмирала Ушакова ушел из Севастополя в Стамбул, где соединился с турецкой эскадрой и прибыл в Средиземное море для борьбы с флотом Франции. После операции по освобождению Ионических островов и штурма крепости Корфу Никите присвоили чин капитана бригадирского ранга и дали под команду отряд в составе линейного корабля и двух фрегатов. С этим отрядом он крейсировал у берегов Неаполитанского королевства.
Осенью 1800 года Черноморский флот вернулся в родную гавань. Ушакова, ставшего полным адмиралом, император вызвал в Петербург для службы на Балтийском флоте. Соковнин подал рапорт с просьбой оставить его служить на юге России. Ушаков назначил боевого товарища командовать адмиралтейскими судостроительными верфями в Херсоне и добился присвоения ему чина контр-адмирала.
Служил Никита до шестидесяти лет. В 1808 году он был уволен с флота с мундиром и пенсионом половинного жалования. По окончании военной службы поселился в своем имении Георгиевское. Катерина родила дочку Настасью, которую Никита любил и баловал, официально оформил своей наследницей и дал хорошее образование. Катерина не относилась к сословию крепостных крестьян, она происходила из среды петербургских мещан, поэтому для оформления дочери наследницей адмирала, носителя дворянской фамилии непреодолимых препятствий не возникло.
Алексей Соковнин не расстался со своими друзьями и телохранителями капралами лейб-гвардии Преображенского полка Елкиным и Веретенниковым. Когда оба отслужили двадцатипятилетний срок и были отпущены с военной службы, Алексей пригласил их к себе в деревню. Елкин женился, построил дом и стал жить в Боровщине. Алексей назначил его управляющим и ответственным за строительство усадьбы. Под присмотром богатыря-гвардейца на высоком месте с видом на реку Мсту был возведен красивый двухэтажный господский дом по моде того времени с колоннами на фасаде и просторным балконом на верхнем этаже. Вскоре в него переехала вся семья Соковниных. Веретенников остался в Полужье и стал хорошим помощником постаревшему Федоту.
Отдельно стоит рассказать о бароне Спренгпортене. Павел I произвел его в генералы от инфантерии и отправил посланником в Голландию. Следующий император Александр I приказал барону возглавить экспедицию, которой предстояло объехать Азиатскую и Европейскую Россию с целью военно-стратегического осмотра. В 1805 году Спренгпортен представил императору записку с предложением о создании автономии Финляндии в рамках Российской империи. В 1808-1809 годах барон стал первым генерал-губернатором Финляндии в составе Российской империи. В дальнейшем он удалился от служебных дел и провел последние годы жизни в своем имении.
Прочие персонажи романа прожили свою жизнь так же, как большинство их современников на рубеже XVIII и XIX веков.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
Окончание романа.
Санкт-Петербург, 2021 год.
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк, написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
==========================
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте.
===================================================