- Что ты дергаешься, дурашка?!
Дракон лениво прижал лапой трепыхающуюся летучую мышь, бешено сверкающую на него налитыми адским ярко алым цветом глазами.
- Я великий и могучий потомок Дракулы! Я сделаю тебя бессмертным! Ты будешь служить мне верой и правдой!
- Правда что ли?
Дракон явно наслаждался ситуацией, еле сдерживая хохот.
- И кто же тебе сказал, что ты наследник?
- Сам знаю! Дракула превращался в летучую мышь? Превращался! Я летучая мышь, я наследник!
- Убийственная логика! Мда…и что же мне с тобой делать?
- Убрать с меня лапу! Я великий и ужасный! А ты мне крылья помял! Вот вырвуся я, вот вырвуся!!!
- Мда…- дракон был спокоен и задумчив, - я с тебя лапу сниму, а ты опять на меня кидаться станешь?
- Ты! Потомок динозавров, предок гусей лапчатых, кому сказал, сними с меня лапу!
- Ну, сниму, даешь слово, что будешь вести себя нормально?
Мышь потрепыхался, всё-таки под лапой было совсем, совсем не комфортно.
- Даю, - нехотя выдавил он из глубины своего помятого лапой дракона эго.
Дракон снял могучую конечность. Мышь попытался размяться. После помятости это удалось не сразу.
А потом…с ультразвуковым визгом взмыл вверх, и попытался впиться дракону в шею. Свалившись к его ногам.
- Ой, зуб, мой! Мой зуб! – держась лапкой за щеку, взвыл агрессор, - я об тебя зуб сломал! Ты мне должен будешь!
- Мда…- дракон принял решение, - клинический случай…
Он решительно взял айяйяйяфон, и набрал номер:
- Привет, старший, лети ко мне, - строго сказал он в трубку, - тут твой младшенький опять буянит.
Из трубки донеслись извинительно смущенные звуки.
И уже через пятнадцать минут, в течении которых дракону пришлось контролировать трепыхающуюся тушку под лапой, на полянку перед пещерой влетел очень, очень взрослый, но ещё полный сил летучий мышь.
- Ты опять?! – накинулся он на того, что был прочно прижат драконьей лапой, - не знаю, что с ним делать, - пожаловался старший дракону, - на днях на медведя напал, в шерсти запутался. Мало того, что выпутывали полчаса, так ещё пришлось компенсацию медведю дарить. За потрепанную шкуру и нервы меду три бочки…Эх, ты! – замахнулся он лапой на притихшего потомка, - сплошные расходы из—за тебя!
Дракон понимающе хмыкнул. Старший безнадежно посмотрел на него:
- Что я могу сделать для господина дракона, чтобы он простил чадо неразумное?
- Лучшее, что ты можешь для меня сделать, убрать это с глаз моих, с моей полянки, и из-под моей лапы.
Щекотно же! И знаешь, что? Помести-ка ты его в лечебницу. Явно же, что то с ним неладно!
- Прав ты, ой, прав! Придется в палату его с мягкими стенами запереть. Там говорят, уже осел по кличке Наполеон буянит третий день, и ужик под Змей Горыныча косит, будет ему компания…Ну, прости за беспокойство! Слово даю, больше не повторится!
Дракон, выпроводив всех, наконец-то уселся пить вечерний чай, тяжко вздыхая по поводу непомерного эго некоторых.
Из-за чего палаты с мягкими стенами и не переводятся…