Николая Александра Залесского задержали в 1951, об этом упоминалось в предыдущей главе. Но поскольку данный человек играет далеко не последнюю роль в воспоминаниях генерала Максимова, следует остановиться на его дальнейшей судьбе более подробно и попытаться разобраться в очень противоречивой натуре этого человека.
В районный отдел милиции Осипово (позволю некоторую вольность и буду называть этот уважаемый орган сразу милицией, хотя в 1951 он назывался по другому) пришел запрос в отношении Николая Александровича Мамонтова. Инициатором запроса оказался другой орган, в милиции его называли старшим братом, или ГБ. Суть запроса заключалась в том, что приемный отец Николая, Александр Михайлович Мамонтов, в сорок первом перешел на сторону врага, а его след был обнаружен только после войны, до этого он значился без вести пропавшим.
- Иван, - начальник милиции вызвал участкового, не так давно демобилизовавшегося, успевшего повоевать. - Держи запрос, читай! - Майор был явно недоволен отвлечением на пустячное и ненужное дело.
- Мамонтов? Так это Коля Залесский что ли?
- Зоотехник наш, он. Женился недавно и фамилию жены взял. Съезди, поговори с ним, вдруг об отце что слышал.
- Съезжу конечно, только завтра. Я сегодня в Комариху наметил, на обратном пути к Залесским заверну... Только что спрашивать?
- Да я и сам не пойму. - Майор тоже был фронтовиком, списавшимся по ранению еще в сорок третьем, - Спроси, вдруг отец появлялся, или мать, письма может какие остались, фотографии... Наталья у него учительница, может от ребятишек в школе что слышала. Давай! - И тут же окликнул Ивана. - Стой! А в Комариху ты зачем? - Начальник нахмурился.
Участковый невольно замялся на пороге, не знал, что сказать.
- К Варьке собрался? - Догадался начальник.
- Так я же не просто так, по делам, - начал оправдываться Иван.
- Это что за дела у бабы могут быть?
- Так трактор там, новый... вроде как сломался.
- Ладно, давай, - начальник махнул рукой, а про себя подумал, - как не отпустить, может и нароет что. А Варька бедовая баба, солдатка, бригадирша. Может и заженихаются.
Трактор сломался не по злому умыслу, сам, даром что был новым. К приезду Ивана его уже починили.
- Случилось-то что? - Иван подъехал на трофейном мотоцикле с коляской к деревенскому гаражу.
- Мину зацепил, - смеясь доложил Васька.
- Как мину? - Всполошился Иван. - Тут уж сколько лет пахали!
- Ну, так вот. Хорошо, между гусениц, бороной только зацепил. Борону поправили, буксирный крюк приварили. Давай, некогда мне! - Тракторист завел трактор и поехал работать дальше.
- Варька где? - Успел в догонку крикнуть участковый.
- Че орешь?! - Из-за гаража вышла Варька в рваной телогрейке, чумазая, но довольная.
- Сразу не могли сказать, что мина! - Иван напустил на себя для виду строгости.
- Так и говорила деду, он что, не передал?
- Нет наверно, - Иван тоже улыбнулся.
- Ты обратно?
- А что? Жаловалась, крыша у тебя прохудилась.
- Ну разве что крыша...
Конечно Иван мог уехать, в этот же день заехать к Залесским, даже и крышу бы успел Варьке поправить. Но остался, как без этого. Укатил рано утром, а крышу чинить было некогда, оставил на потом. Будет зачем еще раз приехать. Залесского застал еще дома, думал быстро управиться. Да не тут-то было. Про своих приемных родителей Николай конечно ничего не знал, так и можно было бы отписаться в ГБ. А вот то, что зоотехник за свою короткую жизнь сменил четыре фамилии, показалось странным. Держал бы Николай язык за зубами, и уехал бы участковый с чувством выполненного долга. Но нет, решил зоотехник похвастаться своим героическим отцом.
Иван озадачился и предложил следующее:
- Слушай, поехали в район. Там еще раз начальнику расскажешь, какой ты есть героический человек. Пусть сам решает, что в ответе написать.
- Вот хорошо-то! - Обрадовался Николай, - мне как раз в район на ферму надо, корова заболела. Так бы пешком топать пришлось.
- А Наталья твоя где?
- Неделю с дочкой в школе живет, домой только на выходные приезжает.
Но в отделе милиции дела пошли совсем иначе. Начальника не было, зато из области по своим делам приехал опер ОББ, были в то время такие грозные отделы. На него и попал Николай Коренев. Кореневым он был по своей первой фамилии. Увезли парня на автозаке сразу в областной центр, даже с семьей попрощаться не успел. Милиция ответила на запрос ГБ формально, мол не знает ничего Николай Мамонтов о своих родителях, и начала свою проверку человека, сменившего четыре фамилии.
Участковый не ожидал такого крутого поворота событий, даже себя винил за ненужную бдительность. Но начальник милиции его успокоил, сказал, что действовал правильно. Тут тебе не фронт, враг замаскированным бывает и добавил полушутя:
- Не только мины на поле расставляет.
- Да мина-то еще с войны! - Начал оправдываться Иван.
- И я о том же! С Варькой долго будешь колобродить?
- Так я что, сам ее сюда зову.
- Не хочет?
- Не поеду, говорит, никуда из своей деревни... Родители там на ней и свои и мужа погибшего.
- Да, понаделала вoйна проблем. Ты ее не бросай...
- Да я и не собираюсь.
- В школу к Наталье зайди, обнадежь, так мол и так, вернется скоро... хотя...
Так и получилось. Не вернулся Николай ни к осени, ни к весне, и даже весточек от него никогда больше не было. Взяли его в серьезный оборот. В милиции он продержался не долго. Правда успели выяснить весь жизненный путь Коли Коренева и разубедить его в главной жизненной гордости. Нашли архивное дело на отца - красного командира, орденоносца, героя гражданской вoйны. Что касается героических подвигов, все было правдой.
А вот после пошло как-то иначе. Жена Коренева работала вольнонаемной в той же части, что и муж, заведовала столовой. Ну а когда есть продукты питания, то они имеют свойство усыхать, портится и так далее. Этим самым и занималась жена красного командира. Ну и несла бы ответственность за свои преступления. Муж-то тут причем? А притом, что к тому времени Коренев уже слез с боевого коня, лишь шашка висела дома на стене, и служил заместителем части по тылу. В его ведение входило обеспечение едой служащих части, в том числе и срочников.
Сумма нанесенного ущерба превысила последнюю черту, и Коренев был поставлен к стенке. Жена была арестована позже и успела спрятать сына Колю у дальней родни, выправив ему новую метрику. О дальнейшей судьбе Кореневой материалов в архивах не нашлось. По этой метрике вторая фамилия Коли была Орлов. Но не повезло парню и в этот раз. Новые родители испугались и сдали еще маленького мальчика в детский дом. Тоже не обошлось без махинаций. После этого в Николае оборвалось что-то очень важное.
Милиция свою проверку провела, состава преступления в действиях Залесского не обнаружила и уже была готова отпустить Николая. Но опять же не повезло ветеринару. Видимо не оставляла его без внимания та самая небесная канцелярия. Решили подстраховаться, подняли запрос ГБ и отправили инициатору дополнительную информацию на всякий случай. Сработало! У старшего брата заинтересовались, и скоро Николай переехал из одного КПЗ в другое.
Здесь коллегам нужна была информация о жизни семьи Мамонтовых, приютившей парня. И вот тут произошло нечто особенное, давно забытое Николаем. Восстала из глубины души ненависть к недобитым буржуям, а ей в помощь память из своих глубин начала извлекать факты и фактики, на первый взгляд ничего не значащие. Большей частью это были мелочи бытовой жизни. Только сотрудник, работавший с Кореневым - Залесским оказался опытным психологом и понял Николая. Тому просто требовалось рассказывать и рассказывать обо всем, что он видел и слышал.
Считал ли Николай при этом, что его рассказы будут полезны органам. Скорее да, чем нет. Когда же основная масса этой шелухи начала подходить к концу, даже начались повторения, Николай решил выложить и самое главное, услышанное им за кухонной дверью. Он специально приберег тайны Мамонтовых напоследок. Сотрудник в течение дней общения с Кореневым проявлял терпение, торопиться ему было некуда, теперь он был вознагражден за выдержку.
- А как вы узнали обо всем этом? - Лишь спросил сотрудник в конце.
- Они разговаривали на кухне, а я, - так и просилось слово подслушивал, но Николай первый раз постеснялся его сказать и объяснил удобоваримо, - слышал из другой комнаты.
Оперработник не стал смущать Николая и вымучивать из него признание в общем-то о постыдном. Зачем? Говорит человек и говорит, пусть. Искусством считалось вовремя уточнить, задать вопросик, направить рассказ в нужное русло. Когда тема Мамонтовых исчерпалась, его опять не отпустили. Уж очень Николай оказался полезным для органов человеком.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 42
Начало повести ЗДЕСЬ