Не во времени все возникает, а само возникновение и есть время.
Гегель
Лифт не работал. Но нас со Святозавром это совершенно не огорчало. Начинающий учёный, увлечённо посвящал меня в детали своей последней научной работы, вполне претендующей на Нобелевскую премию, или на смерть от несчастного случая, в зависимости от того, в чьи руки могли бы попасть полученные им знания.
Навстречу попалась фривольно одетая куртизанка, с ловкостью ночной бабочки ориентирующаяся в хитросплетениях запутанных коридоров, подтверждая догадки о достаточно широком спектре услуг, предоставляемым арендаторами до недавнего времени пустующих помещений подземных уровней Института.
Впрочем нас это особо не волновало. Находясь на одной волне с коллегой, мне удавалось угадывать окончания его неспешных витиеватых фраз, и договаривать за него то, что он только лишь намеревался произнести вслух. Это было забавно, и вызывало некоторый эффект дежавю.
Одну из стен шестого уровня украшали бирюзовые письмена, называемые нами Книгой жизни, так как его символы были похожи на одну из разновидностей арамейского языка и шли справа-налево.
Регламентом было строжайше запрещено изучать, и даже смотреть в их сторону. К счастью, большую часть времени эти надписи совершенно не бросались в глаза, сливаясь с зеленоватой краской. И лишь по вечерам, после выключения основного освещения, красиво подсвечивали коридор загадочным инфернальным светом, помогая экономить электроэнергию.
Считалось, что только в критические моменты можно было бы обратиться к таинственному тексту за помощью. Мы же были дисциплинированными работниками.
Вот только сейчас я заметила, что постоянно дописывающий сам себя текст Книги уперся в висящую на трёх саморезах старую доску почёта - наследие советских времён, уже много лет не используемую и бесполезную.
- Подожди-ка, и помоги пожалуйста. Попросила я спутника.
Вдвоём мы сняли держащуюся на честном слове доску и поставили её на пол. Сумрак сгустился, но текст Книги получил простор для движения, а его буквы стали светить ярче.
Едва слышимый где-то глубоко в голове голос немолодого завхоза-хранителя, поблагодарил нас за то, до чего у него уже очень давно не доходили руки.
Приобретаемая после некоторых тренировок возможность связываться друг с другом на расстоянии, технически проявляющаяся как слышимый в голове голос, поначалу немного пугала, вызывая стойкие ассоциации с шизофренией или каким-то другим нехорошим расстройством здоровья, но практически очень хорошо работала, и была незаменима в эпоху отсутствия мобильных телефонов.
Лаборатория Святозавра представляла собой внушительных размеров помещение, занимающее несколько объединённых аудиторий. Вдоль одной из стен, по левую руку от входа, на столах стояли какие-то хитроумные приборы и светили мониторы нескольких компьютеров, на стене справа была большая доска для записей, около которой находились стеллажи с бумагами и какими-то склянками. На столе перед доской лежали книги в кожаных переплётах, многие из которых были открыты.
Но это всё я рассмотрела потом, так как в первые мгновения мой взгляд приковала к себе висящая в воздухе посередине комнаты и заливающая окружающее пространство неоновым светом любопытная геометрическая композиция, представляющая собой три не полностью наложенных друг на друга треугольника. Точнее один из них был немного биже к наблюдателю, а другой как будто находился чуть дальше, хотя, при взгляде со стороны, было очевидно, что конструкция достаточно плоская.
Некоторое время я с восхищением смотрела на неё, пока глава Лаборатории не вернул меня к реальности, легонько дотронувшись до плеча. Яркость композиции при этом уменьшилась.
- Познакомься - Сергей Катин, проект Дюна. Хотя, возможно, вы уже знакомы - представил меня коллега длинноволосому мужчине, незаметно поднявшемуся из кресла, стоящего перед одной из больших колб с мутноватого вида жидкостью.
- Юлиана Илмари, кафедра нематериальной физики - представилась я.
- Очень приятно, наслышан - пожал мне руку Сергей.
Не припоминаю, чтобы мы были знакомы - подумала я. И не совсем понятно, о чём был наслышан вежливый гражданин. Впрочем, тогда у меня была достаточно посредственная память на лица и на людей.
- А это - Июль, моя ассистентка по последним двум проектам. Продолжил моё знакомство с коллегами Святозавр.
- Очень приятно, с вами мы точно уже где-то виделись ! - искренне обрадовалась я девушке.
- Определённо - улыбнулась Июль.
Именно с ней мы всё это время встречались почти в одном и том же месте, но до этого момента никак не могли познакомиться.
Ароматы фастфуда из CFK предательски просачивались сквозь бумажный пакет.
- Хотите картошечки или свиных крылышек ? - предложила я собравшимся, после непродолжительного знакомства.
- О, свиные крылышки ! Я бы не отказался ! - ответил Сергей потирая ладони. Тем более, что я их всегда тут рядом с вами и покупаю, а в других CFK их почему-то не делают.
Вдоль одной из стен Лаборатории шёл ряд окон, открывающих прекрасный вид на вечерний город. Справа находился живописный изгиб Москвы-реки, в водной глади которой отражались рыжие фонари. Чуть правее был виден стадион Лужники, а левее главное здание МГУ. В окнах домов зажигались огни.
Открывающиеся отсюда виды, резко контрастировали с более привычным обзором из единственного окна в дальней торцевой стене помещения - серые туманные сумерки, скрывающие уходящую в даль тёмную гладь реки Леты. Где-то там, в таверне у пристани, пропивал с окрестными крестьянами свои золотые монеты старина Харон, если он уже вернулся из своего бесконечного отпуска, конечно же.
Пожалуй, это был единственный работник, который был почти полностью застрахован от сокращения по причинам оптимизации расходов на персонал.
Институт был возведён в месте, где грань между мирами была особенно тонкой. Он находился на перекрёстке как минимум двух, а возможно и значительно большего количества миров.
-
Минутка прекрасной ностальгии:
Ранее - https://dzen.ru/a/ZJX42BjKZ3779Agc
Продолжение - https://dzen.ru/a/ZJX9_Cw2HBwElZvA