«СТАРАЮСЬ ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ ОТ ПУГАЧЁВОЙ» (продолжение)
- И всё-таки вы можете на конкретных примерах рассказать о событиях в Свердловске?
- Могу… Почему не могу? Я в 88-м году был практически неизвестен. Кто-то знал «Чистые пруды», кто-то их не знал, больше популярных песен у меня тогда не было. Поэтому мне были нужны поддержка и помощь. Телевидение и радио не баловали. Пресса тоже индифферентно относилась ко мне. И я не имел возможности тогда сработать сольные концерты. Мне была нужна раскрутка. Раскрутить меня Пугачёва могла. Она и пригласила меня в театр с тем, чтобы помочь. Я ей обещал аранжировки, песни. Она у меня попросила, сама выбрала песни и спросила, может ли их спеть. Я ответил: «Конечно, почту за счастье, если вы их споёте».
Но в Свердловске, совершенно неожиданно для меня самого, я имел успех. Мой успех, как мне сказали, Пугачёва не смогла пережить. На тридцатитысячном стадионе тридцать тысяч кричали мне «ура», «браво», свистели. И те, кто видел этот концерт, говорили, что меня принимают так же, как её, а затем мне Руслан Горобец, её музыкальный руководитель, сказал: «Игорь, я тебе не советую работать в театре, потому что тебя принимают лучше, чем Пугачёву. Она тебе этого не простит». Я на это тогда не обратил внимания. Сказал, что моё отношение к Алле Борисовне неизменно, что это не так, и пока я сам не смогу убедиться в этом, я не изменю отношения к ней.
Но позже я убедился, что были правы те, кто мне это говорил… Каким образом убедился? Ну, во-первых, театр поехал дальше, а меня отправили из Свердловска обратно в Москву. Меня одного, дабы не перебивать Пугачёвой успех. Хотя я считал, что я ей никакого успеха не перебиваю, потому что кто я был такой и кто была Пугачёва?! Пугачёва – это легенда, которую знают все, которая может и не петь вообще, только ходить по сцене взад-вперёд – и всем уже будет хорошо. А я начинающий неизвестный певец, как я мог перейти ей дорогу? Тем более мужчина – я же не певица. Я не знаю…
В общем, гастроли продолжались без меня. А однажды я был приглашён в кемпинг вместе с организаторами концерта. Вместе с участниками театра: с Кальяновым, с Пресняковым, с балетом «Рецитал», с «Наутилусом Пампилиусом». В последний день Пугачёва категорически сказала, что Тальков там быть не должен. Ко мне подошёл организатор концерта и спросил: «Вы что, поссорились?» Я говорю: «Да нет, как я могу поссориться с Пугачёвой?» Он ответил, что Пугачёва сказала: «Талькова там быть не должно».
И последнее. Когда я приехал в Москву, мне показали газету «Московский комсомолец», в которой целая полоса была отведена под интервью с Пугачёвой. Её спрашивали о предстоящих гастролях в Америку и о прошедших гастролях в Свердловске. Пугачёва перечислила всех. Рассказала, кто как выступал, кто какой замечательный, талантливый и так далее, а обо мне не было сказано ни слова! Такое впечатление сложилось, что меня там не было вообще. И люди, которые знали, что я приглашён в её театр, недоумевали: то ли я им наврал, сказав, что меня в театр пригласили, а сам никуда не ездил, то ли, значит, она…
«ТОТ, КТО ПОДНИМЕТ НА МЕНЯ РУКУ, СРАЗУ ПОЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ»
- Неожиданный рассказ… Ведь вопрос об отношениях я задал, в общем-то, не в связи с Пугачёвой, а в связи с Днепровым (Д.Х. – Анатолий Днепров – известный в период перестройки композитор и исполнитель шансона.) Я брал интервью у Днепрова, в котором он не очень хорошо о вас отозвался. Поэтому меня заинтересовали отношения между вами.
(Тальков выглядит искренне потрясённым, даже меняется в лице. Я тут начинаю жалеть, что «сдал» Днепрова и, возможно, поссорил певцов. Но, поскольку Днепров затеял этот разговор по своей инициативе, я был уверен, что секрета нет и Тальков в курсе, о чём речь. Оказалось, что это не так.)
- С ума сойти! С Днепровым у меня всегда были замечательные отношения, и то, что вы сейчас сказали, меня просто поразило. Ничего, кроме хорошего, он мне и обо мне никогда не говорил. Тем более я его не просил. Он столько комплиментов мне говорил… Мы познакомились с ним в 89-м году на «Песне года», и я не знал, кто это такой. Он приехал только из Америки. И я не знал его ни в глаза, ни по имени, никак, потому что я не следил за творчеством эмигрантов. Днепров подошёл ко мне сам, сам попросил познакомить его со мной.
- Ему не понравилось, что вы выступили на концерте газеты «Правда», а потом выступали за Ельцина по московскому коммерческому ТВ-каналу.
(Из интервью с Днепровым, взятого мной для газеты «Молодая гвардия» в июне 1991 года в Курске. В газете этот фрагмент не публиковался.
Днепров: «Я не люблю, понимаете, когда есть люди, которые сегодня выступают на концерте газеты «Правда», а завтра они выступают за Ельцина. Для меня такой пример – Игорь Тальков. Он выступал в концертах этой газеты «Правда», которая поливала Ельцина как могла, потом, значит, участвуя в избирательной кампании Ельцина, он начал выступать в Москве на коммерческих каналах за Ельцина. Он переделал клип «Россия», где там, в общем, за Ельцина и всё такое. Я этого не понимаю. Мне нравился Тальков, до последнего времени, честно. Мне нравилась его открытость, честность. Но что-то я не могу понять, что происходит… Очень большое испытание на долю человека выпадает, когда он становится популярным. И для того чтобы остаться человеком, надо быть очень сильным. Надо пройти очень большую школу жизни, чтобы остаться человеком».)
- Чушь какая! Ну и что? А он знает, что я на дне этой газеты пел? Я работал час на этом фестивале, был забитый зал в «Зелёном театре», люди там разнесли ограду. Я пел «КПСС – СС». Я пел «Россию». Я пел «Совки», я пел «Кремлёвскую стену». Я пел: «Стоп, думаю себе, – перестроились ублюдки во мгновенье ока, и пока они у трона грош цена всем нам». Я спел практически весь свой новый политический репертуар, в котором я долблю и камня на камне не оставляю ни от КПСС, ни от тех, кто, так сказать, под КПСС. И таким было условие: да, я смогу выступить на фестивале, но петь буду то-то и то-то. Какая разница, где петь? Важно, наверное, что петь, а не где, правильно? На мои концерты приходит разная аудитория, и коммунисты приходят, и кэгэбэшники приходят, в Москве на меня приходят и члены правительства, и их родные и близкие. Так что ж теперь, если на мой концерт придёт первый секретарь обкома со своими приближёнными, я что же – не должен работать этот концерт? Если бы я ратовал за эту газету и восхвалял орган, который поддерживает эту газету, – это одно. Но совсем другое – выйти на празднике этой газеты и спеть в пику этому празднику.
Что касается Ельцина, то я не выступал по коммерческому каналу, я был косвенным участником. Просто показали мой клип «Россия» – и всё! Я не давал интервью, я там ничего не говорил. Меня постоянно приписывают к той или иной партии. Например, демократы перед моими концертами в Москве ходили по Пушкинской площади с лозунгами: «Все на концерты Игоря Талькова, он ярый антисоветчик, он там судит КПСС». Но это же не значит, что я с ними вяжусь и состою в их партии. То же самое с обществом «Память». Я выступал на презентации газеты «Память», и тут же все стали свистеть, что я член общества «Память».
- Да, я собирался задать этот вопрос. После той истории, когда в газете появился снимок, где вы стоите в обнимку с лидером «Памяти» Васильевым, многие ваши поклонники отвернулись от вас. Как говорится, скажи мне, кто твой друг. Как вы объясните эту ситуацию?
- Объясняю. Фотография в газете. Те, кому я мешаю, очень долгое время пытались под меня подлезть. Но меня очень трудно взять. Я знаю очень хорошо законы, я знаю хорошо историю, и у меня есть очень мощная поддержка в Москве. Я не буду называть людей, но я защищён практически со всех сторон (тьфу-тьфу-тьфу). И тот человек, который поднимет на меня руку, он об этом пожалеет сразу. И это знают те, кто пытается поднять на меня руку. Поэтому они и не поднимают её. Я включаю и КГБ, и прочее, и прочее.
Теперь о фотографии. Появился шанс скомпрометировать меня в глазах общественности. Каким образом? Сделать меня членом общества «Память». Ведь если я член общества «Память», значит грош цена всему моему гражданскому творчеству. Значит, я пою с голоса «Памяти». И таким образом я уже теряю и силу, и уважение зрителя к себе, и т.д. Это самая настоящая компрометация.
Я был приглашён на презентацию газеты «Память», как и другие артисты. Там было много артистов. Мне было предложено показать фрагменты музыкального спектакля «Суд». Поскольку я разделяю взгляды общества «Память» на историю России и знаком только с Васильевым, но никогда не был членом общества «Память», и виделись мы с ним крайне редко, я ответил на приглашение Васильева и выступил на презентации газеты. Я показал фрагменты музыкального спектакля «Суд» с группой «Спасательный круг», который показывал до того в Москве. Там мы выходим в исподних рубашках, потом переодеваемся в белогвардейские мундиры и судим большевиков. Я надел этот мундир. Когда я отработал, меня обнял Васильев, назвал князем русской песни, в этот момент я был сфотографирован, фотография появилась в прессе. Это самая настоящая провокация с тем, чтобы меня скомпрометировать.
Членом общества «Память» я никогда не был, взглядов их не разделяю. Группа «Спасательный круг», которая ездит со мной, на 80 процентов состоит из евреев, среди них мой большой друг Гена Берков, руководитель группы. Я думаю, что ответил на ваш вопрос.
(Д.Х. – С большим удивлением я отметил, что межу тем текстом, который публиковался раньше, как и с относительно чистым фрагментом записи, сделанной на диктофон Игоря и опубликованной мной в видеоролике "Тальков. Версия" в «ВКонтакте», у текста есть некоторые расхождения. Объясню, почему. Дело не в литературной обработке. Ситуация сложнее. Ответ Игоря про ситуацию с «Памятью» состоит фактически из трёх частей. Первый был записан с плохим качеством, т.к. не только возможности воронежской «Электроники» оставляли желать лучшего, но и батарейки в диктофоне садились. Тогда мы переставили кассету в японский диктофон Талькова и сделали дубль. Заключительной части ответа про друзей из группы «Спасательный круг» на кассете вообще нет. Она появилась на следующий день, когда Тальков, обдумав щекотливую тему, дополнил ответ, а я, с его слов, записал несколько фраз в блокнот. Фраза про общие взгляды на историю ушла под сокращение, дабы не вызывать диссонанс у почтенной публики. Сегодня я реконструировал ответ полностью, соединив все три части, убрав лишь смысловые повторы. Мне кажется, что теперь это важно. Между «взглядов их не разделю» и «разделяю взгляды на историю» всё же есть разница.)
Здесь необходимо существенное отступление, прежде чем мы продолжим. На мой взгляд, инцидент с «Памятью» мог быть непосредственно связан с убийством Талькова. Каким образом? Если это была провокация, как утверждал Тальков (согласитесь, что очень на это похоже, хотя доказать это, разумеется, невозможно), тогда возникает вопрос «зачем?».
Строя свои дальнейшие умозаключения, я исхожу из следующего. У Талькова была независимая позиция. Естественно, его не любили не только коммунисты. Новая власть, которая была на самом пике популярности, тоже едва ли была в восторге от поучений Талькова со сцены.
А давайте теперь рассудим, какими могли быть следующие шаги Талькова, останься он жив.
Как я узнал из публикаций, Тальков уже размышлял о создании собственных медиа. Зачем? Потому что ему не давали эфира. А он был нужен Талькову уже не для песен. Его амбиции простирались гораздо дальше. Вот что вспоминала его жена Татьяна.
17 апреля 1992 года, Москва
Татьяна Талькова:
- А он хотел (Д.Х. – получить эфир) за 15 минут до программы «Время» – в принципе, самое удобное время по Первой программе, где сейчас показывают «Спокойной ночи, малыши». Всё-таки отдали кому-то этот эфир пятнадцатиминутный, самый такой ходовой… Он бы рассказывал историю Государства Российского и то, что произошло до революции, что произошло в революцию, кто причина – именно вот причина. Все занимаются следствием, а он говорит, что рассказывал бы о причинах и раскрыл бы всем глаза. И я вас уверяю, что действительно, это бы даже на самых недумающих людей произвело бы впечатление. Как Игорь говорил убедительно и какие он приводил к этому аргументы и факты, понимаете, что только руками разведёшь. Предельно логичен, чётко построено, ни одной лишней фразы. Понимаете, о чём он мечтал, именно об этом: «Я переверну». Он бы перевернул мир. Вот тогда была бы история настоящая. Люди не слушали бы учебники, именно этот период не читали бы, а вот слушали бы Игоря.
Итак, после возникновения у Талькова этих претензий на горизонте возникает одиозная «Память». Были ли эти люди так же искренни, как Тальков, в своих убеждениях (и заблуждениях), не берусь утверждать. Но аллюзии, которые сознательно возбуждали как «Память», так и ещё в большей степени националистические движения, предтечей которых она стала, вызывали всегда недоумение. Посудите сами: эти люди щеголяли в чёрной военизированной форме, вызывавшей плохие ассоциации, с очень странной символикой и вскидывали в известном приветствии руки. Естественно, в стране, победившей фашизм, это производило крайне негативное впечатление, пугало и отталкивало, и никогда бы не позволило выйти таким радикальным группам из маргинальной зоны. Возникало ощущение, что им будто специально отведена роль пугала, чтобы превентивно отталкивать широкие слои населения от крайне правых политических идей.
Однако если затея с дискредитацией Талькова и была, то она не сработала. Причины провала содержатся, в общем-то, в вышеприведённом ответе самого Игоря на этот вопрос.
Учитывая общественно-политические амбиции Талькова, можем ли мы предположить его дальнейшие шаги? Возможно, что Тальков ещё сам не понимал того, что могли понимать его политические противники и конкуренты: у него имелся потенциал, чтобы стать лицом или даже лидером новой партии правого толка. Может быть, он даже сам ещё не думал об этом. Может быть, никогда бы и не стал. Но, как говаривал Бисмарк, важны не намерения, а возможности. Поэтому если и была политическая причина убийства Талькова, то, вероятно, эта, а не его остросоциальные песни. То есть, конечно, творчество тогда тоже играло роль, но опосредованно – как источник имиджа и авторитета Талькова.
Убийство Талькова последовало в том же году, когда и произошёл инцидент с «Памятью». Но если это был своего рода превентивный удар, зачем он был сделан так демонстративно? Вернёмся к цитируемому здесь интервью с Татьяной Тальковой. На мой взгляд, она исчерпывающе ответила на этот вопрос.
17 апреля 1992 года, Москва
Татьяна Талькова:
- А песню «Россия» вспомните. А золотые купола, которые слепили глаза. Осквернили, очернили. То есть он докопался до таких истоков, понимаете, до сути до самой, до причины. То есть все следствие копали, а он до причины докопался. Он знал очень много. А те люди, которым не мила наша Русь, не милы наши купола, не мила Церковь, – это уже не тайна стала, люди, которые этим интересуются, они понимают, что планы такие люцеферовы у чёрных сил были и что на земле существуют люди, которые служат просто дьяволу. И им не нужны наши купола, наши церкви, наша духовность, им Россия вообще не нужна. Которые хотят именно Россию уничтожить. А Игорь был символом России. Письма, которые приходят, они об этом говорят. Вот слово «патриот» было для меня раньше… ну, патриот… Вот когда Игоря не стало, я всё это стала вспоминать, всё переворачивать, как я к разговорам этим относилась как-то даже, может, несерьёзно, как я вспоминаю. А вот теперь слово «патриот» я поняла. Вот Игорь был, действительно, патриотом. Вот как он пел «Родина моя», как произносил «Родина моя», вот тут я поняла, что такое действительно Родина моя. А до этого, ну, «родина моя». Ну, «товарищ». Ну, там, Россия. А вот для него слово «Россия» – это было особое слово. «Родина моя» – он понимал, что такое Родина. Корни. Это большое что-то, глобальное. И с небом, и с солнцем, и с землёй, и с реками, и с морями. С народом в то же время! С его духовностью, с церквями, с куполами, с верой. Святое, светлое.
- Мне говорили, что политические убийства так не совершаются, либо происходит несчастный случай, либо в машине авария, либо по голове в тёмном месте, и так далее. Чтобы тихо и никто не знал, как, наверное, со многими происходило. Но, понимаете, Игорь был настолько яркая личность, как мне казалось, его хотели именно опорочить: «Вы считаете Талькова таким святым, белая рубашка и крест, будто сама Русь стоит на сцене, которая правду несёт», вот именно его опорочить, что такой человек о России поёт так красиво, а вот из-за места в концерте поскандалили. Вот они какие, музыканты. Ведь эта версия обсасывалось в течение трёх месяцев первых чуть не каждый день в газете. И всё с новыми какими-то наполнениями, с этими комментариями, что именно из-за места в концерте. Да не из-за места в концерте! Это как зацепка была. Вот именно так преподнести это всё, что из-за места в концерте такие люди могут пойти на конфликты.
Скажете – конспирология? Но послушайте, режиссировать произошедшее за кулисами «Юбилейного» было бы, действительно, не так уж сложно, если хорошо знать психологический портрет и биографию Талькова. Игорь ничего не скрывал, был слишком открыт и не защищён, что позволяло сделать его реакции на определённые ситуации и раздражители предсказуемыми. В эту логику укладываются и его предшествующие рассказы об отношениях с некоторыми коллегами и его рассуждения в следующем разделе интервью. Но прежде ещё раз слово Татьяне Тальковой.
17 апреля 1992 года, Москва
Татьяна Талькова:
- Я считаю, что вина Шляфмана как минимум в том, что такая ситуация между Игорем и Малаховым вообще создалась.
- Вы считаете, что в его действиях был умысел?
- Либо дурость, либо умысел. Та ситуация, когда к артисту за пятнадцать минут до выхода на сцену приходят и начинают какие-то разборки, равносильна тому, если бы пришли к актёру перед спектаклем и сказали: «Вы знаете, у вас только что мама умерла». А Игорь перед выходом на сцену всегда настраивался, его в эти моменты никто никогда не трогал. Ему надо было сосредоточиться, он каждое выступление продумывал от и до. Даже как выйти и что первым сказать: «Здравствуйте» или «Добрый вечер». «Питерцы, здравствуйте» или «Здравствуйте, питерцы». Вплоть до того, где запятую сделать, паузу, что между песнями сказать. Поэтому, естественно, за пятнадцать минут до выхода нельзя артиста трогать. Это его – директора – работа, выяснять, кто за кем выходит. Игоря никогда не интересовало, каким номером он пойдёт и кто до и после него выступает.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ А полный текст уже доступен на Литрес! https://www.litres.ru/book/dmitriy-hahalev/talkov-poslednee-intervu-69295414/ . И, друзья. хочу напомнить, что лучший лайк - это подписка! 😉)