оглавление канала
Авдей подошел ближе и заговорил шепотом, наклонившись близко ко мне:
- Дочка, ты бы тут укрылась пока. А я схожу гляну…
И не дожидаясь моего ответа почти бесшумно скользнул в туман, сам похожий на его сгусток. Хукка поднялся на ноги и тихонько заскулил, глядя вслед уходящему старику, а я, положив руку на собачий загривок, тихо проговорила:
- Тихо, пес… Тихо. Не вздумай гавкать. Завалишь все дело, тогда, точно, домой отправлю.
Собака тяжело вздохнула, и опять плюхнулась возле моих ног, с тревогой поглядывая в ту сторону, куда ушел Авдей. Я с тоской оглянулась вокруг. Куда здесь укрываться-то? Да и смысла особого я не видела в «укрывательстве». С грустью подумала, что даже карабина нет. Хотя, глупость, конечно. Я что, отстреливаться собралась? Мой охотничий нож был при мне, но и это не вариант. Боец из меня сейчас никакой, нужно было честно это признать. Пока я так рассуждала, Хукка вскочил на лапы и заметался у моих ног, тихо повизгивая и мотая хвостом, а через несколько мгновений из тумана вынырнул Авдей. Перепутать его с кем-нибудь другим было сложно. Он двигался по лесу совершенно бесшумно, словно и впрямь был бестелесным призраком. Я считала, что умею передвигаться тихо по лесу, но чтобы вот так, совсем беззвучно, да в темноте… Такими умениями я, увы, не обладала. Одно слово, партизан!
Он приблизился и сел рядом со мной на поваленный ствол дерева. Снял свою потрепанную невнятного цвета кепчонку и вытер ею лицо. Выражение его физиономии я не смогла разобрать, но голос, когда он заговорил тихо, выдавал его крайнюю озабоченность.
- Я не увидел и не услышал ничего. Вроде как, все спокойно. Но неясыть просто так орать не будет. Неужто хищник какой потревожил?
Вопрос был риторическим, и я в ответ только плечами пожала. По-видимому, в связи с моим, можно честно сказать, плачевным физическим состоянием, все остальные чувства у меня были притуплены. Со злостью подумала, что, находясь в подобной физической форме, себя бы суметь спасти, не говоря уже о том, чтобы провести спасательную операцию по вызволению из плена Божедара. Наверное, от осознания собственного бессилия, мой вопрос прозвучал излишне резко:
- Переправляться-то будем, или станем ждать разрешения от неясыти?
Авдей посмотрел на меня с легкой укоризной.
- Ты не спеши, переправиться мы сумеем в любое время. А сейчас темень такая, что собственной вытянутой руки не увидишь. Того и гляди, что на камнях шею свернуть можно.
Старик вытянул из своей сумы небольшую брезентовую куртку и расстелил ее около дерева, на котором я сидела. При этом, извиняющимся тоном приговаривал:
- Плащ-палатку-то добротную, я намедни Божедару отдал. А это так, куртешка, на всякий случай была, от дождя там укрыться, или вот, на землю подстелить. Ты садись, Вереюшка. Маленько передохнем. А уж как светать начнет, так и переправимся. Там уже видать все будет. И глядишь, те кто там шарятся, восвояси уйдут. – На секунду замолчал, и добавил неуверенным голосом. – Или, крайний случай, покажутся. А пока, отдохни. Тебе сил сейчас набраться надо после такого-то… Это ж надо было умудриться, с Чертовой скалы сигануть!! Ох и отчаянная ты девка! Одно слово, безбашенная… Что бы твоя бабка сказала, узнай она про такое? Стала бы пенять мне, что не доглядел. А как за такой егозой углядишь… - Продолжал сокрушаться он.
Я, привалившись спиной к стволу ели, старалась устроиться поудобнее. Хукка сразу подлез ко мне поближе, и, положив передние лапы на колени, принялся вылизывать ссадины на моих многострадальных руках. Прикрыв глаза и чуть ежась от промозглой сырости, пробурчала:
- Не волнуйся, дед… Бабуля бы тебе пенять не стала. Она меня знала лучше, чем кто-либо, потому как, сама была такой же...
Авдей с коротким смешком, согласился, и стал предаваться воспоминаниям дней былых, когда приличные женщины мужьям дома борщ варили и со скал куда попало не сигали. Так, под мерное и тихое жужжание его голоса я и заснула.
- Чтобы услышать Шепот Богов ты должна научиться преодолевать слабости своего тела, ты должна научится преодолевать боль. Боль – в твоем сознании, овладеешь сознанием, овладеешь и своей болью. Болью можно управлять, с ней можно договариваться, и из твоего врага она превратиться в твоего друга и даже помощника…
Голос Володара звучит монотонно с трудом пробиваясь через боль в мой воспаленный мозг. Я глотаю собственную кровь, и пытаюсь подняться. Но ноги скользят по грязи, и я вновь скатываюсь вниз, сдирая на ладонях кожу вместе с плотью до самых костей. Боль разрывает мое сознание, которое никак не желает восстать, возвыситься над корчащейся в агонии плотью. Голос наставника звучит громче, отдаваясь болью в ушных перепонках.
- Встань!!! Забудь о боли!!! Увидь сквозь нее свет!!! И тогда ты услышишь и сможешь понять, о чем шепчут Боги!!! Ты сможешь взлететь высоко над землей, ты сможешь познать истину! Встань, дщерь Рода Велесова! Не тебе ползать в грязи и крови, словно презренный червь Кощеева племени! Встань!!!
В моих глазах плывут радужные круги. Я почти ослепла и оглохла, только голос Волхва проникает сквозь мою плоть, вонзаясь острыми иглами в мой разум. И я поднимаюсь, с хрипом, с кровавыми пузырями на губах, с перекошенным от немого крика ртом. Чувствую, как кровь горячими струйками стекает мне на грудь, обжигая кожу. Поднимаюсь, потому что дети Рода Велеса не умеют жить на коленях, потому что мы знаем, что смерти нет. Есть только перерождение. Поднимаю руки к небу, и кричу, пытаясь вытолкнуть боль вместе с криком.
- Это ошибка!! Не смей избавляться от боли. Прими ее, как часть себя, и тогда ты услышишь, то, что должна, на что имеешь право по рождению и принадлежности к Роду!
Вновь падаю на колени в мерзкую болотную жижу, смешанную с моей кровью. Сжимаю зубы и вновь поднимаюсь, и откинув голову вверх смотрю в бездонную синь над головой. Пропускаю боль через себя, представляя ее могучим потоком, усмиряю его, смотрю сквозь него, и чувствую, как пульсирует кровь в висках, как начинает ровно биться сердце. Покачиваясь на нетвердых ногах, делаю шаг, потом еще один. Легкие наполняются воздухом. В голове яркая вспышка и… все позади. Тело становится невесомым и легким. Делаю еще один шаг, чувствуя под босой ногой твердую почву и мягкую траву, ласкающую ступни. А голос Володара продолжает звучать во мне. От него начинает вибрировать каждая клеточка моего измученного тела:
- Сделай еще шаг, переступи порог своего страха перед болью!!! Представь, что ты входишь под кровлю Рода, где тебя любили все поколенья твоих предков и будут любить все поколенья твоих потомков. Любовь побеждает боль. Почувствуй эту любовь, и ты научишься не чувствовать боли. Стань травинкой, стань камнем, стань зверем рыскучим, стань малой птахой. И ты услышишь и поймешь, о чем шепчут Боги…
Я поднимаю ногу, и делаю еще один шаг, словно переступаю тот порог, о котором говорит Волхв. Яркий ласкающий свет, словно руки матери, вихрится вокруг моих ног, поднимаясь все выше и выше, пока не укутывает меня с головой. И моя боль становится частью этого света, частью моей жизни. Я поднимаю опять голову к небу, и смеюсь, раскинув руки в стороны от обуявшей меня радости бытия. Я здесь, я с вами, я вас люблю! Голос Володара становится тихим и ласковым, когда он говорит:
- Ты поняла, ты почувствовала, что значит быть ЧЕЛОВЕКОМ, и родиться заново. Теперь ты можешь принять с благодарностью все, что тебе предначертано. И только сейчас, в этот самый миг, ты можешь понять, о чем шепчут Боги каждой травинке, каждому листку, каждой живой твари, потому что теперь ты постигла истину, осознала, что значит быть частью всего этого, ты проникла в таинство жизни, и теперь ты свободна от страхов и боли, потому что ты смогла перешагнуть порог.
Я открыла глаза, еще не осознавая до конца, что это было? Сон? Явь? Серый сумрак уходящей ночи окружал меня со всех сторон. Странно, но я не чувствовала боли и не чувствовала холода. Что-то поменялось во мне самой, будто я и впрямь, переродилась заново. Только, я пока еще не могла осознать, что это. Хукка поднял голову и тихонько заскулил, словно спрашивая, как ты, хозяйка? Я потрепала пса по загривку, ласково проговорив с улыбкой:
- Все хорошо, друг… Теперь, все хорошо…
Попыталась встать. Ноги были будто ватные, затекли от неудобного сидения. Я стала растирать их руками, пока мурашки не побежали по коже, восстанавливая кровообращение. И только потом поняла, что руки уже не саднят так сильно, как раньше. Покрутила ладони перед своим носом. Неглубокие ранки, где была содрана кожа почти зарубцевались. Чудеса, да и только! Покрутила головой по сторонам. Деда Авдея нигде не было видно, и меня это встревожило. Не скажу, чтобы очень, но я начала беспокоиться. Как бы то ни было, а его возраст при таких перипетиях я бы со счетов не сбрасывала. Поднялась, опираясь о ствол ели, и прислушалась к звукам леса. Ничего необычного. Издалека доносится шум реки, деревья на самом верху начинали перешептываться между собой под порывами слабого ветерка. Туман стал клочьями расползаться, будто кто-то растягивал слишком тонкую и ветхую ткань в разные стороны.
- Хукка, ищи Авдея… - Прошептала я на само ухо своему псу.
Собака вильнула хвостом, и опрометью рванула в заросли. Я, не торопясь, стараясь соблюдать осторожность, последовала за ней. Вскоре лес начал редеть, звук бегущей реки стал громче. Похоже, я выходила на самый берег. Пса нигде не было видно, и деда Авдея, кстати, тоже. Не выходя из-под полога леса, самой кромкой, я прошла немного вдоль берега. Я уже собиралась выйти к воде, когда увидела их. Несколько человек шли по противоположному берегу реки. Они были похожи на призраков, так неуловимы были все их движения, а в исчезающем тумане, казалось и вовсе, что они плывут над землей, как бестелесные создания. Не раздумывая ни секунды, я плюхнулась на живот, и замерла, словно суслик у норки, стараясь слиться с окружающей средой. Отползти глубже в лес я не рискнула. Звуки из-за шума реки слышны, конечно, не были бы, но могли шевельнуться ветки кустарника, на что, я уверена, такие опытные ребята непременно бы обратили внимание. Я принялась наблюдать за их продвижением, пытаясь угадать их намерения. Шли они размеренным, походным шагом, но не слишком быстро, да и по сторонам головами не очень-то крутили. И это наводило на определенные размышления. Цель их похода была не здесь, не рядом. И судя по направлению движения, переходить на эту сторону они не собирались. По крайней мере, пока. Это меня несколько успокоило.
Я насчитала пятерых, прежде чем они скрылись из глаз, и собралась уже подняться, когда увидела еще двоих, следовавших за ними. Из той же веселой компании ребята, только эти двигались медленно и внимательно осматривали берег, чуть ли не под камни заглядывали. Нужно было срочно уносить ноги. Иначе, скоро рассвет, и меня могут запросто обнаружить. Но, куда же подевался Авдей вместе с Хуккой, леший их побери!? Вот же еще беда!! Где прикажешь их искать?!
Я стала пятиться потихоньку назад, стараясь заползти поглубже в кусты, воспользовавшись тем, что внимание этих двоих было приковано в основном к реке. Я уже скрылась из поля зрения этих «следопытов», когда, каким-то десятым чутьем, ощутила позади себя еле уловимое движение. Резко обернулась, и тут же, чья-то жесткая и сильная ладонь закрыла мне рот. И тут, совершенно не к месту, в голове всплыла фраза из дурацкого старого анекдота: «Даже «мяу» сказать не успел…»