Хочу косоворотку. Кумачовую! И сапоги бутылками иль гармошкой. Початая поллитра торчит из кармана плисовых шаровар. Чуб пшенишный из-под картуза выбивается, один глаз закрывает напрочь. Усы празднично блестят от лучшего лампадного масла.
Нарядный как ампиратор, румяный опосля воскресной бани, с гармоникой на улицу вышел – жалованье чижолое заводское широко прогулять, спустить чохом.
Иду сабе неспеша столь красивый по улице, да вдруг как растяну гармонику: «Дайте финский ножик, дайте медный таз, выну своё сердце...» – куры и дети врассыпную.
Две молодые девки рядом, в выходных праздничных юбка и калошах. Идут в нарядных платочках, одной рукой дородные сиськи подпирают, другой из кулька семечки лузгают, да зубоскальничают меж собой.
А то вдруг подхватятся и ну приплясывать «Ох-ох! У-у-ух!». А потом обратно смутятся до румянца и, стыдливо хихикают в кулачок, и опять ступают степенно, семечку тратят.
В обчем, идем, гулям про прешпекту куда прилично. Городовой смотрит на нас лениво – беспорядку нету. Зевнет в усищи и отвернется равнодушно.
А трактирщики от своих заведений так и кланяются, так и кланяются: «К нам просим, господин хороший-с! К нам, у нас почище прочих будет-с. Селедка залом поступила свежайшая, наижирная. Пиво венское первосортное-с, со льда! К нам, к нам, любезный...».
Ан и фотография тоже зовет: «А вот фотография по последней моде! Не проходите мимо! Изволите как джигит на коне, изволите как водолаз. А то гусар, герой двенадцатого года».
А другой трактирщик опять заходится: «К нам пожалуйте-с! К нам! Гренки с костным мозгом даром. Лучшая закуска-с, мм! Рюмка хреновухи и кренделек бесплатно с порогу. А барышням, – уж такие красивые барышни-с! – орехи с пряниками, да изюмное вино по рюмке от заведения. Патефоном обладаем-с. Какадуйский попугай анекдоты куртуазные сказывает. Половые наилучшие-с, ярославские! Фикус. А спонадобится отдельный кабинет, так и кабинет-с есть. В языческом древнеегипетском стиле… – подмигивает. – И никаких кюар кодов. Запросто просим…".
А. Болдырев