Предыдущая часть.
Больше всего в тюрьме мне не хватало эмоциональной поддержки и близких людей рядом. Все остальное можно было пережить.
В какой-то момент я понял, что хочу поговорить с мамой. Решил отправить ей голосовое сообщение через Надежду. О том, что меня арестовали… Она до сих пор не знала о том, что это случилось. В том числе и потому, что моя жена не хотела ей ничего рассказывать – у них были сложные отношения, и она не хотела, чтобы все стало еще запутаннее. Все надеялись на то, что я скоро выйду, и мы оставим от мамы в секрете, что я вообще сидел в тюрьме.
Через Надежду я договорился созвониться. Это произошло через несколько дней. Как и всегда, через две трубки: я что-то говорил по телефону, а наш связной, Надежда, через громкую связь транслировала это маме… Разговор вышел скомканным. Мама явно не знала, как реагировать на мои новости, и отвечала формально и односложно. То тепло, которое я надеялся почувствовать, та близость, которую я ждал, так и не проявились. Мы сухо поговорили, обсудили факты, и повесили трубки.
Я вернулся в камеру и задумался о том, как часто бывает, что именно с родными и близкими мы общаемся натянуто и будто формально. Мы можем признаться друзьям, как сильно их любим и скучаем, а для родных как будто не находим слов. О моем заключении сейчас знали уже и мама, и младший брат. Но ни с кем из них мы так и не смогли тепло поговорить. В отличие от мамы, брат уже довольно долго все знал. Но предпочитал сохранять вид, что не происходит ничего особенного. Как будто самоудалился из ситуации.
Я старался никого не осуждать. Это не так просто понять и принять, когда твой близкий попадает за решетку, и мои родные могли не быть готовы к таким новостям. В такой сложной ситуации, когда понимаешь, что ничего сделать не можешь, проще отстраниться. И реагировать каждый может по-разному, кто-то более эмоционально, кто-то менее.
Несколько недель назад я звонил жене, и она сказала, что вместе со старшим сыном едет на похороны. Умер его биологический отец. Жена рассказала, что сын долго не хотел туда ехать – они уже многие годы не общались с отцом, тот никаким образом не участвовал в жизни сына. Сказала, что со слов сына, он считал отцом меня. Но я ответил, что отец у него в любом случае был, и жаль, что он умер, и жаль, что он так и не сможет познакомиться с ним и узнать его. Пока он был жив, во всяком случае, был шанс когда-то в будущем это сделать. А сейчас мне жаль, что такой возможности для него больше нет.
Так обычно ведь и бывает: когда возможность есть, ее не сильно ценишь. В частности, возможность узнать по-настоящему своих близких. А потом случается так, что эта возможность теряется. И уже ни при каких обстоятельствах ситуацию нельзя изменить. И нельзя наверстать то, что было упущено.
Я размышлял об этом, сидя в тюремной камере, за тысячи километров от своих родных. Пытался понять, что я со своей стороны могу сделать, чтобы все изменить? Мне хотелось почувствовать их рядом, обнять. Но вместо этого мы только перекидывались обрывочными фразами в телефонные трубки… В тот момент я снова остро почувствовал свое одиночество и оторванность от жизни. Как будто меня закинули в вакуумное пространство, где ничего не происходит, и надо просто терпеть, день за днем, терпеть.
Когда-то у меня был друг-психолог, я обращался к нему за советами, а одно время мы даже работали вместе. После того, как я уехал из России, наше общение с ним прервалось. Но уже сидя в тюрьме, однажды я снова услышал его имя – Марта, как обычно, привезла мне сумку с продуктами и передала небольшую бумажку. На ней было сообщение от него. Он написал смс моей жене, та передала его Марте, а Марта распечатала и принесла его мне.
На бумажке было написано: «Я знаю, ты – сильный человек. Это испытание ты можешь выдержать».
В моменты, когда на меня накатывали эмоции, это сообщение мне очень помогало. Я спрятал эту бумажку в куртке, и, когда мне было тяжело, доставал ее из кармана куртки и перечитывал это сообщение. Оно меня поддерживало.
Продолжение следует...