После обеда я снова взялся за распаковку и подключение оборудования, и вот тут припёрся Вадик с воплями о том, что мне срочно нужно увидеть новенькую. Не увидел, не успел, но заинтересовался. Осторожно заинтересовался. Сейчас нафантазирую, а она страшная. Вадик в этом деле не эксперт. Он влюбляется во всех девушек Центра по очереди. Сам над собой посмеялся и пошел с Вадиком «женить» оборудование медиков с приборами физиков. После чего заглянул к медикам, проверить, как там наш несчастный томограф.
Эту бандуру мы получили первой из двух томографов, а подключили только вчера. Сначала она не хотела включаться, а я не имел права влезть внутрь, потому что гарантия. Пришлось запускать самодиагностику, связываться со спецами по видеосвязи, а когда и это не помогло, вызывать их в Центр. Они поковырялись, сообщили, что нужно заменить небольшую запчасть, но сейчас таких нет, потому что санкции. Но они, конечно, закажут, и через какое-то время она придёт, через какое, неизвестно. Лев Маркович поскрипел зубами, позвонил куда-то и деталь пообещали найти во вменяемые сроки.
Позавчера наконец запчасть был установлена, томограф подключен и проверен. Но, заглянуть не помешает. Не верю я качеству того, что сейчас окольными путями идёт в Россию.
Медики как раз проверяли томограф, используя в качестве лабораторной крысы Артёма. Семён, помощник Новикова недовольно ворчал, что так нельзя, но у него нет других способов убедиться, что все в порядке. В общем, Артём полежал некоторое время в томографе, мы с Семёном побегали вокруг. Потом все трое пошли ужинать.
На «после ужина» у нас с Артёмом были планы. Мы собирались в часть, в тир. Артём, зам нашего главного цербера Валутина, был обязан поддерживать форму, и кстати, всегда ходил с оружием, хоть и не афишировал это. Я же ходил с ним за компанию и в тир, и в качалку, стараясь вернуть форму после ранения.
Артём сегодня был какой-то не такой. Он вообще молчун, но сегодня он еще и вздыхал, что при его богатырской комплекции, сломанном носе и черной бороде смотрелось несколько комично.
– Ша, сопеть как мастодонт на водопое, – хлопнул я его по мощному плечу, когда шагали обратно, – Рассказывай.
Артём покосился на меня:
– Хорошо, давай под пивко.
Жили мы на одной лестничной клетке в третьей пятиэтажке в однокомнатных квартирах. Я забежал к себе, кинул вещи, прихватил две вяленые чехони и вернулся к Артёму, который уже доставал из холодильника две стеклянных поллитровки.
Он одобрительно покосился на рыбин, расстелил на столе вырванные из какого-то журнала страницы, сделал большой глоток и начал рассказывать.
Была у меня женщина. Съехаться пытались. Но, ко мне она не могла – у нее сын, 11 лет. Его нужно провожать в школу, водить на кружки. Всем этим занимается бабушка. Вот они и жили втроем. Позвала к себе, тем более, что габариты квартиры позволяли. Перебрался. Пожил пару месяцев и вернулся к себе.
Я там четвёртый лишний оказался, всё крутилось вокруг пацана. Он даже спал с бабушкой, это в 11 то лет. И каждую минуту ему что-то от всех было надо. Ни поговорить, ни телик посмотреть, не говоря, о чем-то более интимном. Пытался я что-то изменить, объяснял – ты же не мужчину, а монстра растишь. Она соглашалась. А как только пацан что-то требовал, и она делала попытку не пойти на поводу, бабушка на дыбы, и всё по новой. Бабка, кстати, прямо волком на меня смотрела. Её, видать, вполне устраивало, что дочь одна.
В общем, приехала она ко мне, плачет, любовь у нее ко мне великая. Предлагаю – переезжай и сына забирай от бабки, пора ему взрослеть, школа в двух шагах, сам дойдет. Обещала подумать. Сын тут, очень кстати, заболел. Или мне сказала, что заболел. Так мы и жили еще где-то год гостевым, будь он неладен, браком. Потом мне надоело, не жизнь, а балаган. Как ночевать у меня остаётся, так обязательно что-то случается дома – то с ребенком, то с бабкой, то с квартирой. А это одно из двух – или бабка подстраивает или моя мадам свою жизнь организовать не может.
Распрощался я с ней. А тут меня в Центр позвали, переехал. И весь последний год она мне названивала, а когда отвечать перестал, смски слала то с признаниями в любви, то с приступами ревности – типа: «Это ты к ней переехал, да?». Как она узнала, что переехал? Под домом сторожила? Я даже не интересовался. Просто не отвечал.
На днях позвали меня мужики на рыбалку на выходные. А багажник у нее в гараже остался, я и забыл про него. Какие тут багажники, когда вся жизнь перевернулась, считай в фантастический экшен попал. В общем, звоню, говорю: багажник хочу забрать. А она юлить – некогда мне, и тысячу причин почему встретиться не может.
Я офигел. Представь, год смсками любовными заваливала, теперь, когда я сам нарисоваться хочу, отказывается встречаться. Причем не вообще, а уловки какие-то кривые. Я уж грешным делом решил, может продала? Да, вроде, жадности в ней раньше не замечал.
Вычленил из ее отговорок, что она сейчас на сессии (второе высшее получает), сказал, что вечером домой заеду, чтобы ключ от гаража взять, а сам к вузу подъехал. Нашел на стоянке её машину, стою жду. Идёт, меня увидела остановилась. Ё-моё! У нее живот, месяцев 8! И эта чокнутая меня любовными посланиями заваливала. Гормоны играли?
И кто тот счастливчик, спрашиваю? Она помялась, назвала. Коллега ее по риэлтерской конторе. Во, думаю, мужик вляпался. В общем, багажник я забрал. И спрашивать про то, зачем она мне писала, не стал. И не спросил про то, как ее залюбленное дитё к появлению братика/сестрички относится, и мамочка к новому зятю, а зять к их закидонам. Удержался. Хотя очень интересно.
И вот никак не переварю эту историю. Всегда меня смущала такая осатанелая нелогичность поступков. И он пробормотал, скорее для себя: всё же наверно гормоны.
Артём замолчал, полез в холодильник за новой парой бутылок. Я грыз рыбу и вспоминал свою историю. Моя бывшая супруга, когда я после окончания учёбы получил назначение за Урал, рыдала и приводила массу нелепых аргументов в пользу того, почему она не может уехать из родного города. Там будет скучно, все её подружки тут, работа тут, там холодно.
Ей было неважно, что я обязан ехать куда пошлют, и она это знала, когда выходила замуж за курсанта. Когда она заявила, что я должен уволиться и пойти работать дальнобойщиком, и начала рассказывать сколько «зашибают» мужья её подруг, у меня словно пелена с глаз спала. Ладная фигурка, белые кудряшки, прекрасные голубые глаза сразу стёрлись. Внешность, которая ещё недавно сводила с ума, стала кукольной, глаза пустыми, наряд нелепым.
Тогда я ей ничего больше не сказал. Просто, собрав вещи, уехал на место службы. А через месяц она огорошила меня сообщением, что беременна. Как стоял, так и сел. Прокрутил новость в голове. Ну что же, ребёнок не виноват, что родители идиоты. Оба. И безмозглая куколка, и я, который выбирал её в жены, эээ… не головой. Сказал, чтобы встала на учет в женскую консультацию, перевёл денег.
Звонил регулярно, расспрашивал о здоровье, пытался быть мягким. Она врала мне, что на учёт встала, сходила на УЗИ, называла недели, описывала, что сказал врач. А потом через общих знакомых до меня дошла весть, что никакой беременности нет. Она просто врёт, чтобы я оплачивал съёмную квартиру и подкидывал денег на «витамины».
Вырвался на выходные, явился поздно вечером, открыл дверь своим ключом и застал дома незнакомого мужика. Вот у него беременность была, месяцев 7 точно. А ещё он ошарашено твердил, что Марго не замужем. Всё это так напоминало дешевый сериал, что я перестал злиться, сказал мужику, что мужа у неё нет, претензий к нему тоже нет, и уехал. Потом Рита звонила, я не брал трубку, пыталась передавать через друзей, что я всё не так понял. На развод пришлось подавать самому.
– Плюнь, и не такое бывает, – сказал я Артёму.
Он вопросительно поднял бровь. Я продолжил:
– Моя бывшая требовала, чтобы я бросил службу и пошёл в дальнобойщики, – и закончил тонким голоском, – Потому что они большие деньги зашибают.
Артём выпучил глаза, поперхнулся пивом, и захохотал.
Друг (сон Ильи)
Всю ночь я тащил на себе Серого. Матерился, спотыкался, упал пару раз в темноте, но тащил. Тащил почти в полной темноте по грязи вдоль лесополосы в сторону фронта. Там было слышно стрёкот пулемётов и временами озаряло край неба. Справа иногда бухало чем-то совсем уж тяжелым. Далеко, на границе слышимости, когда чувствуешь звук скорее не ухом, а нутром. Серега был ранен в обе ноги и большую часть времени находился без сознания. И это хорошо, потому что волок я его как мог, то есть не очень аккуратно.
В первый момент я решил, что это просто сон, мой сон. Но действовал он, другой я, я же мог только наблюдать. И тут была явно не Сирия. И форма была другой. Берцы выше, шлем немного по-другому сидел на голове. В общем, всё было немного, но не так. И что самое инфернальное, Серёга в моей реальности погиб. Нет, не в Сирии, а в родном Челябинске в отпуске. На сколькой дороге на полном ходу врезался в КАМАЗ.
Наконец, небо впереди стало чуть светлеть. Я, опустив Сергея, порыскал по лесополосе, нашёл брошенный окоп. Это было несложно, полоса была изрыта так, словно тут резвились гигантские черви. Сложнее было найти сухой окоп.
Перетащил Серого, кинул рядом рюкзак и два автомата, и приготовился ждать. Чего?
Через минуту стало ясно. Я вылез из окопа, снял с пояса какую-то штуку, чем-то щёлкнул, и она раскрылась как зонтик с 6-ю толстыми серо-голубыми спицами. На конце каждой были маленькие лопасти. Коптер! Поднял его на уровень лица и сказал в маленький глазок под спицами:
– Нас двое, один трёхсотый, тяжелый. Снимите координаты с Паука и забирайте нас отсюда. Если не сможете, вечером мы двинемся в вашу сторону, постарайтесь встретить. Поднял коптер на вытянутой руке и тот очень быстро и почти бесшумно взлетел вертикально вверх.
Вернулся в окоп, достал из рюкзака какой-то пакет, пожамкал, тот стал быстро теплеть. Подвинулся к Серому, который очнулся, но смотрел без всякого выражения. Зато я во все глаза смотрел на лицо друга. Здорово снова увидеть его живым, пусть и в другой реальности.
Он сильно похудел, на подбородке свежий розовый шрам. Кстати, щетина недельная. Где мы? Почему РЭБовцы оказались так далеко от линии фронта? Почему без техники и только вдвоём? Из своей головы ничего понять не могу. Там только усталость и мысли о делах насущных.
Напоил из пакета раненого, остатки выпил сам. Надо же, что-то вроде густого морса, и почти горячее. В голове всплыло название – энергетик. В наших сухпаях такого не было.
Потом начал проверять повязки на ногах друга. На обеих ногах ниже колена. На одной проступила кровь, но немного. Вторая чистая. Ноги ниже повязок тёплые. Настроение заметно поднялось. Решил, пока полностью не рассвело, притащить ветки, чтобы замаскироваться. Вылез из окопа.
Проснулся. Лежу радостный – друг жив. Пусть там, пусть раненный, но жив. Мы вместе и уже на другой войне. Даже догадываюсь какой. Той самой, на которую меня не пустили.
Как обычно, сразу надиктовываю сон, пью кофе, затем рисую. Сначала коптер, стараясь вспомнить все подробности. Потом автомат и Серого в форме со всеми нашивками. Потом решаю зарисовать пакет с морсом, вдруг и от этого польза будет.
Продолжение следует...
Понравился рассказ? Поставьте лайк и подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории. Не понравился? Расскажите в комментариях, почему? Автора очень интересует мнение читателей.