36
В доме Лебедевых Белые командиры задержались недолго. Они отправляли лазутчиков в Петроград, чтобы те узнавали царящую там атмосферу. Вести были обнадёживающие для наступающих - солдат в городе не очень много, подтянуть резервы командование не успело, местные жители сражаться за большевиков желанием не горели. Те, кто разделял новые взгляды - уже давно были в рядах РККА, остальные предпочитали отсидеться и набрать из них горящих идеей и дерущихся за неё бойцов было невозможно.
Павла с Иваном в свои планы проживающие не посвящали. Даже когда Ваня выразил желание присоединиться к ним.
- А что раньше не пошёл? - с подозрением спросил главный.
- Да воевал я уже, - вздохнул парень, - еле выкарабкался после ранения. После этого зарёкся под пули лесть, но сейчас вижу, что пришло моё время вернуться в строй.
- Хорошо, возьмём тебя, - кивнул второй, - пока ты лошадей наших в порядок приводи. Вижу, умеешь ты за ними ухаживать. Нам добрые кони нужны, чтобы вперёд несли и силы не жалели.
- За это не беспокойтесь, - ответил Иван, - я животных люблю, подготовлю их к грядущим наступлениям.
- Ты ещё у своих друзей поспрашивай, может кто ещё к нам присоединиться? - продолжал главный, - насильно мы вести не будем, от таких только предательства да дезертирство потом.
- Спрошу, - кивнул Ваня, у него было на примете несколько деревенских парней, которые разделяли его взгляды.
Аня, когда узнала, что её муж уходит служить в Северный корпус, вся побледнела, задрожала. Перед ней промелькнули видение каменных застенков, а среди них измученный ранами Иван.
- Прошу тебя, не надо, - прошептала она, - не к добру это, плохое мне видится.
- Плохо будет, если мы эту гиену красную не сбросим, - уверенно ответил Ваня, - тогда и правда, ни жизни, ни будущего у нас не станет. А пока ещё есть надежда, пока не взяли они полную силу, есть у нас есть возможность побороть. Обе стороны ослаблены сражениями, но на нашем направлении Добровольческой армии пока сопутствует успех. Представляешь, если мы Петроград возьмём? Это сразу нам перевес даст.
- Милый мой, дорогой, прошу тебя, не ходи с ними, вижу я, что не успеют пожелтеть листья, как всё измениться, - быстро проговорила Аня, сама не зная, почему сказала про осень. Чувствовала она, что успех этот временный, хотя всей душой желала победы тем благородным людям, которые сейчас жили в её доме.
Ни одного грубого слова молодая женщина от них не слышала, зато если требовалась ей помощь и кто-то из поселенцев был рядом - обязательно помогал, даже без её просьбы.
Коромысло ли тяжёлое донести, чтобы для раненых бинты прокипятить, или дрова набрать, чтобы печь посильнее разжечь, везде помочь могли.
Помнила она, как вели себя представители новой власти, когда приезжали набирать в свои ряды. Под дулом пистолета забирали, за теми, кто убегал, на лошадях неслись и кнутами били. А что сделал Аркадий со своим соседом, да и с ней самой? Такое разве можно забыть или простить?
Для Ани теперь все большевики были уби_йцами, как названный родственник.
И хотя она мечтала им отомстить, не хотела, чтобы муж вместе с офицерами уходил. Ничего не понимая в военном деле, она ощущала ложную надежду в их разговорах и планах. Ей казалось, что они жили прошлым, пытались вернуть то, что ушло безвозвратно.
Насколько это невозможно Аня понимала на примере своего потерянного ребёнка - она ещё помнила, как он был с ней, и вот уже пару лет, как его нет и никогда не вернуть. Также было и с жизненными условиями, в которых они жили раньше и коих больше нет.
Поэтому она всеми силами отговаривала мужа от следования с Белыми, но Ваня оставался не преклонен. В его глазах зажёгся давно потухший огонёк. Было ощущение, будто с момента возвращения с первой в0йны, в его жизни не хватало какого-то смысла. Ни семья, ни работа, ни ожидание малыша не давали ему тех эмоций и смыслов, что он ощущал, сидя в окопе.
Там каждый день, каждый вздох мог быть последним. И это придавало яркости и неповторимости текущему моменту, еде, разговорам, возможности поспать и проснуться утром живым. А также было чувство сопричастности к чему-то великому, к защитникам Родины. Иван боялся признаться себе в том, что ненавидя в0йну, он скучал по тому, как ощущал жизнь, находясь на фронте.
И сейчас, увидя смысл в целях командиров, с которыми разговаривал, он был решительно настроен последовать за ними. Слёзы жены и мольбы матери хоть и трогали его сердце, но не могли изменить принятого решения.
- Я обязательно вернусь, - говорил он Ане на прощанье, - просто жди и верь! Мы обязательно победим.
- Ванечка, так как раньше, уже не будет, - пыталась увещевать его жена.
- Как раньше и не надо, - отвечал ей муж, - мы устроим всё по-новому, но не так проклятые большевики - отнимая у простых людей последнее, выгребая наши погреба и загоняя в свою армию.
- А вдруг не получится? - спрашивала она. - Вдруг они победят? Что с тобой дальше будет? А со всеми нами? - она предполагала, что Красные не простят их семье участия в сражениях на стороне противника.
- Если не получится, то нас вообще не будет, - тихо ответил Ваня, - не будет больше России, ничего не будет.
Его глаза смотрели вдаль, где он видел пустую, выжженную землю, как несколько лет назад на поле брани. Не хотел он такой участи своей стране, поэтому и шёл на Петроград в составе Северного корпуса.
Павел остался дома. На вопрос командира почему он не хочет к ним присоединиться, хотя взгляды разделяет, привычно ответил:
- А кто рожь растить будет? Если все воевать уйдут, кто землю засеет, кто урожай соберёт? Что мы есть в следующую зиму будем?
- И то верно, - согласился собеседник, - это дело нужное, народ кормить надо, чтобы бунтов не было. Сейчас все закрома вычищены, надо пополнять.
- Вот поэтому я и останусь, а вы с победой возвращайтесь, там посмотрим, как жить дальше.
Одним ранним июньским утром, когда по земле была рассыпана переливающаяся в рассветных лучах солнца роса, а день обещал быть приятно жарким, бойцы тронулись в путь. Ваня шёл в их числе. Красота и нежность начинающегося дня разрывалась грубыми окриками мужчин, ржанием коней, лязгом оружия и топотом солдатских сапог.
Глядя вслед любимому мужу, Аня обливалась слезами, её сердце было полно видений, что пришли к ней ночью. Но Ваня неумолимо шёл вперёд, и с каждым шагом отдаляясь от неё. Закрыв ворота, молодая женщина забежала в свою комнату, бросилась на кровать и зарыдала в голос.
Александра села рядом с ней, и не обращая внимания на собственные солёные слёзы, бегущие по щекам, гладила убивающуюся невестку по голове.