Илья
Сначала я просто наслаждался новой работой. Надо же, попасть в такой проект! Странно только, что не благодаря уму, знаниям, физической подготовке. Просто из-за случайной комбинации генов, которая позволила мне видеть во сне чужие миры. Таким как я, в Центре можно было просто смотреть сны, подробно их описывать, и больше ничего не делать. Но, как-то стыдно здоровому мужику жить одними снами, пусть и полезными для государства.
Гипотетически полезными, потому что пока стоящего я видел немного. Разве что, сон с военного парада будущего. Или прошлого? Видимо, мир тот был очень далёк от нас, потому что техника, которую я в нём увидел, здорово меня удивила. Случился тот сон лет 7 назад. Как раз, когда я был в отпуске и гостил у родителей в Нижнем Новгороде. Утром, поражаясь буйству своей фантазии (был уверен, что это просто сон), я подробно зарисовал увиденное. И оружие, и бронетехнику, и летательные аппараты, и форму военнослужащих всех родов войск.
В основном же мне снилась какая-то бытовуха – люди, занятые своими мелкими проблемами во вполне привычном нашему глазу антураже. Хотя, иногда видел что-то явно далёкое и странное. Например, как этой ночью.
По пещерам (сон Ильи)
Мы в огромном полутёмном зале. Мы, это мальчишка лет девяти, глазами которого я вижу окружающий мир, и его родители. Отец провожает нас на поезд. Если можно назвать это поездом. Наш вагон – вагонетка два на полтора с дощатыми бортиками. Мы с мамой перебираемся через бортик, мама принимает от отца баулы, расставляет их на дне вагонетки. Сама садится на скамейку, мне показывает сесть на одну из сумок.
К нам забирается женщина и хочет втиснутся еще кто-то. Контролёр кричит, что всё, больше тут места нет. Тётка плюхается на скамеечку рядом с мамой, начинает возиться. Мама без всякого раздражения отодвигается в угол. Вид у нее умиротворённый. Из мыслей пацана выцепляю, что поездка готовилась давно.
Прямо у моих ног две сумки, туго набитые салом. Сквозь прозрачную упаковку вижу толстые куски с тремя прослойками мяса и крупными кристалликами соли. Одна из тёткиных сумок тоже с салом.
Поезд трогается, и мы едем. Где? Сложно описать. Словно в давно брошенном городе века так ХХ, сквозь все дома прорубили трамвайный путь. И вот мы едем в полутьме сквозь цокольные и первые этажи. Скорость невелика, около 20 км/час. Поэтому мальчишке, вцепившемуся в бортик, хорошо видны изрисованные разноцветными граффити стены, густо засыпанный мусором пол, дверные и оконные проёмы без рам.
Едем, похоже, долго. Мне сложно понять сколько. Вижу происходящее с пробелами. Наконец, наш поезд останавливается, и мы выбираемся. Куда деваем баулы не успеваю увидеть. Следующий кусок сна – мы идём из зала с поездами к большому коридору. Овальные электрические лампы под потолком светят тёплым жёлтым цветом.
Мы, это мы с мамой, та тётка, а точнее женщина чуть старше мамы, и трое молодых людей, два парня и девушка. Пацану они кажутся взрослыми, но я вижу, что им 16-17.
У всех, кроме моего мальчишки, в руках сумки с хрустальными вазами. По крайней мере то, что торчит из сумок больше всего их напоминает. Длинной почти в метр, диаметром чуть уже обычной винной бутылки, с широким горлышком, они густо покрыты резьбой. Пустые, насколько вижу.
Совершенно несуразные предметы. Но, похоже, все гордятся этими штуками. Молодёжь с усмешкой поглядывает на сумку тётки, где среди хрустальных виднеется пара просто стеклянных, причем один сосуд из тёмного стекла. Мелкий понимает, что это убожество, но почему, еще не знает.
И вот вся компания тащит эти тяжелые сумки куда-то вниз. Они долго идут по большим коридорам, потом спускаются на лифте. Просторном, зарешёченном. Он медленно едет между толстых стальных балок.
Идут по пустым пещерам, явно природным, но прибранным, пообтёсанным, с залитыми бетоном полами. Везде стальные балки и тот же неяркий желтый свет. По-прежнему вижу сон урывками. Вот они в одной пещере, вот уже в другой.
Наконец проходят мимо какой-то огромной печи, или не печи, но внутри в самом центре открытая топка и там бушует пламя. Все равнодушно проходят мимо и оказываются в необъятной природной пещере. Она тоже освящена, но не обработана как другие – на дне земля, покрытая зеленой травкой, стены неровные, в потёках. Потолок и дальняя стена мне не видны. Пещера по-настоящему огромна.
Снова пробел. Они уже возвращаются. С пустыми руками. Снова проходят мимо «печи». Молодежь останавливается и один из парней подходит к подножию этого железного монстра и что-то там делает. Мальчишка глазеет, а я лихорадочно пытаюсь запомнить конструкцию, чтобы потом зарисовать.
Просыпаюсь. Ещё темно. Это хорошо, времени будет достаточно. Быстро наговариваю сон на диктофон. Потом пью кофе. В голове вертится, что видел мир очень далёкий от нас. Сон вызывает массу вопросов. Зачем, например, резать здания ради железной дороги? Не проще провести в стороне? Или предварительно снести всё это. Ведь рано или поздно эти развалюхи осыпятся на дорогу.
Куда они шли? Зачем эти хрустальные штуки? Зачем эта огромная система пещер? Почему ни сверху, ни внизу им не встретился ни один человек, кроме тех, что были на вокзале? Что это за «печь»? И вот ещё – почему сало было идеально одинаковым? Куски одной толщины с тремя ровными прожилками мяса, что в наших сумках, что в тёткиной. Сало искусственное? Боюсь, что на эти вопросы никогда не будет ответов.
До работы еще пару часов, так что беру бумагу, карандаш и делаю наброски: вокзал, лампа под потолком, лифт, печь, пещера с травкой, сумка тётки с хрустальными и нехрустальными сосудами, парни и девушка в одежде, напоминающую камуфляжную, но куда более яркую, со множеством деталей. Жаль, не видел, что за локомотив тащил наши смешные вагоны.
Сегодня по плану я работаю у программистов, помогаю Кириллу собирать новое железо, выцарапанное Черкашиным в одном инновационном центре. Я об этом центре слышал по телику несколько лет назад. Журналистка с придыханием рассказывала, что создан центр новых технологий, которые до невозможных высот поднимут российскую промышленность. По дорогам забегают отечественные беспилотные электромобили, в каждой школе будут стоять российские компьютеры с российским же ПО, а у каждого в руках будет российский смартфон, причем на порядок круче яблочного. Вот только возглавил его такой чиновник, что всем сразу было ясно, не видать нам как своих ушей отечественных электромобилей, автопилотов и смартфонов.
К счастью, этот год изменил всё кардинально. Рыжий чиновник вдруг оказался в Турции (жаль, что не в Магадане), а его крутое оборудование в нашем Центре.
Кирилл был на месте, и мы занялись распаковкой оборудования, под которое выделили один из кабинетов. Наш главный программист довольно гладил своей ручищей пластиковые ящики и рассказывал, что скоро нейросети научатся понимать наши сны и превращать их в мультики, а мы займёмся поиском тропинок в иные миры.
Получив доступ к чужим снам, я не уставал поражаться их разнообразию. Чего только наши сотрудники не видят! Прошлое и будущее, массу вариантов собственной жизни, жизнь в телах людей другого пола, возраста, языка, расы. Наверняка видеть созданные нейросетями по этим снам ролики будет в разы интереснее, и главное – полезнее, чем слушать записанное на диктофон. Тем более, что далеко не у всех есть дар рассказчика.
– Специалиста по нейросетям уже подыскали? – спросил я у Кирилла.
– Так Вадима же. Мне его бывшие однокурсники порекомендовали, сказали, что в стране он лучший.
Надо же, белобрысый, тощий, шумный Вадик такой уникум? Впрочем, для программиста он вполне типичен. Немало таких встречал. Хотя в последние годы наметился перелом. Всё больше программистов уже не напоминают фриков, дружат со спортом и помнят, что реальная жизнь тоже существует.
Кириллу позвонили, и сказав, что уходит надолго, он оставил меня одного. Через пару часов, с предложением сходить пообедать, пришёл Пятихаткин, третий наш программист. В столовке к нам присоединился Артём, с которым я сошелся в последнее время. Несложно быть на одной волне с человеком, который тоже побывал в Сирии, и которого тоже не отпустили на новую войну.
В феврале я пришел к Черкашину и сказал, иду воевать, все мои уже там. Почему-то я был уверен, что он ответит:
– Молодец, я всё понимаю, иди!
А он посмотрел на меня как на слабоумного и сказал, что моя война здесь.
Когда я возмущенно стал доказывать, что я тут не нужен, что таких как я находят всё больше, что я офицер, мой долг защищать Родину, он устало показал мне на кресло и спросил:
– Кто вместо тебя железом будет заниматься?
Я опешил.
– Разве мало специалистов?
– То есть ты предлагаешь отправить на фронт тебя, человека, посвященного в самую страшную государственную тайну? На фронт, где тебя могут взять в плен? Или убить, и мы не получим большое количество информации о множестве миров, часть из которой может оказаться жизненно важной для твоей Родины? И взять на твоё место человека, который с вероятностью 99,9% снов не видит, и тоже посвятить его в эту тайну.
Несколько раз я порывался возражать, но он каждый раз меня останавливал и продолжал говорить:
– Наш фронт здесь. И твой, и мой, и всего Центра.
– Но, это же только сны! У нас нет ничего кроме снов!
– «Только сны» будет казаться тому, кто придёт вместо тебя. Он же их не видит. А ты видишь! – надавил он на последнее слово, – И прекрасно знаешь, сколько пользы сны уже принесли и сколько могут принести.
Артём получил такую же отповедь от своего начальника – Валутина, и теперь лишь хмурился, когда кто-нибудь заговаривал об СВО. У соседей почти треть состава воюет с первого дня, но сам Макар, как за глаза зовут командира части, остался. Хотя, доходили до нас слухи, тоже рвался на передовую.
Продолжение следует...
Понравился рассказ? Поставьте лайк и подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории. Не понравился? Расскажите в комментариях, почему? Автора очень интересует мнение читателей.