Интересную картину рисует российский этнограф Тан-Богораз, который в начале XX века странствовал по Штатам и рассказывал о быте переселенцев из Восточной Европы. Не бродячей интеллигенции, нет. Писал про обычных рабочих, маляров, кочегаров, у которых за душой и гроша не было, когда они погнались за длинным долларом.
В "Русских ведомостях" за июнь 1903 года он рассказывает, как "отброшенные поднимающейся бурей ласточки" слетаются в Нью-Йорке к собору Николая Чудотворца – ищут своих. И тут интересно, как появилась эта странная химера сознания – на стыке славянского и "ангельского" мира.
"Мне было приятно и странно видеть эту русскую толпу, православную, рабочую и бедную, которая сошлась вместе на несколько часов и вдруг как будто перенесла в глубину американского околотка атмосферу Смоленская и Твери, то же знакомое настроение и простодушный молитвенный порыв.
Люди, окружавшие меня, не могли похвастать красотой. Все это были белобрысые или русые, малорослые люди с корявым лицом и нескладным станом. Большинство их были белорусы из Вильны, из Витебска, из пинских лесов, из Холмщины, из Беловежской пущи. Порой мелькало смуглое молодое лицо или висячие усы, обличавшие хохла, волынца или подолинина. Австрийские русины стояли группами"
Чуть ниже – небольшие выдержки из зарисовок Тан-Богораза:
В качестве старожилов Горисовичи все-таки пользовались уважением среди своих знакомых. За восемь лет американской жизни, отказывая себе во всем, они скопили 1,5 тыс. долларов и теперь уже собирались вернуться в Пинск и реализовать свой капитал. Оба они работали по 12-ти часов в сутки. Жена была кончальщицей, т.е. дошивала оконченные вчернь рубашки и штаны. Кроме того, она пустила по два жильца в каждую из трех маленьких комнат своей квартиры и брала с них по 3 доллара в неделю за полное содержание. Себе с мужем она оставила кухню и маленький чуланчик, который они называли спальней.
Впрочем, и вся квартира была нищенская, грязная, в самом центре так называемого Свиного рынка в Нижнем городе. Кругом было царство бедности и нездорового труда. На две мили в окружности не было ни одного дерева или зеленого листика. В летние воскресенья люди выходили на берег реки и садились на солнцепек, опустив голову к воде для того, чтобы освежиться. Но с воды поднимались только зловоние корабельных отбросов, во множестве проплывающих мимо.
***
- Я поеду назад в Кентуку – заявил другой человек. – Здесь, в Новом Йорку, совсем паскудно.
- А где Кентука?
- Известно где. В Америке. Кентука – дешевая земля! – продолжал он. – Подумайте: свинина – 5 центов за фунт, живая курица – 20 копеек! Мои три браты живут в Кентуке. Пильщики они, дровами промышляют. Так все дешево, они только на муку деньги изводят. Убьют его, посолят, да едят сколько времени. Всего там много, бахчи, огороды. Как вечер придет, они сейчас по мешку и гай-гай на огороды. Мало погодя такие оберемки припрут, смотреть совестно: кукуруза, огурцы, картошка.
- Вот черти! – сочувственно воскликнул один из слушателей.
- Ей богу! – подтвердил рассказчик. – Даже я вам расскажу чудо. Так много еды в Кентуке – прямо из грязи родятся рыбы и раки. Как начнутся осенние дожди, земля разжиреет, - давай из грязи вылезать этакие страшные угри. Только подбирай их да в печку. А еще эти, как их, чепурахи. Жирные и прямо лежат на дороге.
- Тьфу, гадысть – сказала девушка в кружевной шляпе.
***
- Есть русский поселок в Норт-Дакотском Стейту… – сказал Павло. – По-вашему как сказать – губерния. Далеко отсюда. Около города Анимуса, по-ангельскому зовется Liberty, а по нашему сказать Слобода.
- А много там русских? – спрашивал я. - Три сотни семейств. Хорошо там. Американская казна нарезку делает, 160 акров на каждый двор, а банка дает деньги на хозяйство. Возьми 100 долларов да купи пару волов, под заклад тех волов купи коня, под заклад коня семена, да так чего хочешь, то и бери.
Он говорил о бесконечной системе закладных, которая разоряет американских фермеров. Но для его житейского опыта, выросшего в суровой отечественной обстановке, даже эта система казалась завидным улучшением. На дальнейшие расспросы он рассказывал, что колония Liberty основана десять лет тому назад и пополняется почти исключительно выходцами из Малороссии. Колонисты живут группами и хуторами, разводят пшеницу и в особенности лен.
***
Ветрено там, windy, - сказала женщина. – Зимой навалит снегу, заметет, даже к скотине не проберешься. Холодно… Кавуны там да бахчи, або груши да жердели, все портится, мерзнет…
Она говорила странным языком, наполовину смешанным из хохляцких и очень правильных английских слов и фраз.
- Ангельская школа, – продолжала Прися. – Здесь ведь Америка, ангельская земля. Я тоже в ангельской школе ученая. В Пенсильвении. Мой тато прежде всех приехал и нас малолетками привезли…
- Вы, стало быть, американка, -сказал я, с некоторым удивлением рассматривая это новое для меня соединение киевской и пенсильванской культуры. Теперь я понял, почему Прися выглядела иначе, чем окружающие белорусы.
- Ни, я русская, - живо возразила Прися и посмотрела на мужа.