Девочка в госпитале (сон Полины)
Военный госпиталь времен Великой Отечественной. Я девчонка лет 14-16, высокая, очень худая, скорее даже костлявая. Стою в дверях палаты так, что мне видно всё, что происходит и в коридоре, и в палате. В коридоре полно солдат, врачей, еще каких-то людей, играет патефон.
Третий день как кончилась война и все пьяные от радости. По крайней мере, это чувство транслирует мне девчонка. А ещё она думает, что завтра снова праздник – 8 марта, и снова будет весело. И радуется, что вообще всё плохое осталось позади. Стоп, до меня доходит. Получается, что в этом мире День Победы 4 марта? Здорово! На два месяца раньше, чем у нас!
В палате мой сосед с довоенных времен. Он тянет меня танцевать. Мы кружимся, точнее топчемся посреди палаты, смеёмся. Он, глядя на меня снизу-вверх (я почти на голову выше его) говорит – вот незадача, хотел после демобилизации на тебе жениться, а ты меня переросла, придётся искать тебе жениха посолиднее.
На нас, улыбаясь, смотрят два других солдата. Сосед говорит, что это его однополчане. Они давно не виделись, потому что он был ранен и надолго застрял в госпитале. А сегодня они пришли его навестить. И озабоченно бормочет, что надо бы стол накрыть за встречу. Я говорю, что сейчас сбегаю на кухню, чего-нибудь выпрошу.
Накидываю шаль, выскакиваю из палаты, бегу в другое здание. Похоже, что девчонка и правда очень высокая. Выше большинства бойцов в коридоре.
Выбегаю из здания. По довольно грязной дорожке, стараясь наступать на едва пробивающуюся траву по ее краям, бегу в кухню. По обеим сторонам дорожки старые березы, еще без листьев. Справа разбитая дорога с глубокими, заполненными водой колеями. На разном удалении разбросаны дома – двух- и трехэтажные. Кухня – просто большая деревянная изба.
Заскакиваю в кухню. Там у печи крупная женщина, чуть дальше у стола другая пониже и помоложе. Быстро, запыхавшись, прошу у первой чего-нибудь из еды солдатам. Она молча оглядывается на вторую. Та подаёт мне три вареных картофелины и еще что-то в бумаге. Благодарю скороговоркой, выскакиваю, шлёпаю обратно.
Забегаю в палату, заполошно дышу (видимо девочка очень слаба, потому и в госпитале. Еще понимаю, что она именно тут лежит в соседней палате).
Пока бегала, солдаты расстелили газету на тумбочке. Сосед что-то достает из другой тумбочки, я не вижу, что. И одновременно представляет однополчан. Первый хохол. Он так и говорит – Васыль хохол.
Худой, молодой, русоволосый. Машинально отмечаю – галичанин. Именно там такие типажи встречала. Правильные черты, но лицо какое-то невыразительное и будто испуганное. Словно, сорвав шапку с головы, тревожно снизу посматривает на сидящего на коне пана.
Другой, полная его противоположность. Низенький, очень щекастый, чернявый. Тоже не старше 30. Сосед называет его Ефимом и говорит, что они с Васылём земляки, с одного местечка. Не разобрала названия, потому что он снова отворачивается к тумбочке.
Солдаты тоже лезут в вещмешки. Что достаёт Ефим, не вижу, а Васыль достаёт большую темно-желтую луковицу, которая почему-то восхищает девочку.
Просыпаюсь. Прокручиваю сон в голове, думаю, что странно – что эта девочка делает в военном госпитале? Может, в то время в том месте, кроме госпиталей, вообще больниц не было? Война же. И вдруг вспоминаю, что я уже видела сон про нее! Еще до того, как попала в Центр.
Большая тёмная комната, заставленная кроватями. Заправлены все, заняты три. Палата тёмная не потому что света нет, а потому что день пасмурный и свет почти не доходит до кровати на которой лежит моя девочка. Рядом еще две девочки. Примерно того же возраста – лет 12-15. Бледные, укутанные во что-то темное.
Одна сидит у стенки напротив, положив за спину подушку. Вторая на соседней кровати в моём ряду. О чем разговаривают, не помню.
В коридоре тихо, может сонный час? В госпиталях устраивали сонный час? Не знаю.
Это всё, что мне удалось вспомнить. Но это знание – в одну реальность можно попасть больше одного раза. Точнее, мне говорили о том, что в одну реальность можно попасть несколько раз. Но, теперь я точно знаю, что тоже так могу. Всё же сложно убедить себя, что мои сны – реальность, а не выдумки полуспящего мозга. Хотя постепенно вера в то, что моя работа не сон (каламбурчик вышел: работа со снами – не сон) укрепляется.
Ещё рано, но сладко потянувшись, поднимаюсь. Новое место, мысли о новой работе, свет в окно, на котором еще ни занавесок, ни жалюзи. В общем, довольно быстро я была готова осваивать новую вселенную – Центр.
Как я уже знала, ближняя трёхэтажка, та, где кабинет Черкашина, тут называется «к физикам», дальняя – «к химикам». Пятиэтажки называют по номерам – первая (та, где столовая), вторая и третья. Одноэтажные корпуса зовут жилыми и тоже по номерам, я обосновалась в первом. За пятиэтажками три двухэтажки, построенные сразу после войны. В них живут работники санатория. За двухэтажками гаражи, склады, мастерские.
С удивлением у озера, на том участке, где не было деревьев, обнаружила новую постройку – кафе «На берегу». Полукруглый павильон темного дерева с застекленным фасадом. Перед ним длинный дощатый помост с пластиковыми столиками. Когда я тут была несколько дней назад, видела какое-то копошение у берега, но не обратила внимания.
Из кафе вкусно пахло выпечкой и решив, что завтрак мне не повредит, свернула к нему. Внутри никого не было, видимо рановато для клиентов. За прилавком стояла невысокая симпатичная женщина с короткой стрижкой.
– Здравствуйте – сказала я.
– Доброе утро, Полина, – ответила она, – я Марина.
И видя моё удивление, засмеялась:
– У нас не каждый день появляются новые люди, тем более видящие сны. Так что ты местная звезда до нового найдёныша. А если он будет не таким длинноногим и рыжим, то и дольше.
Я тоже засмеялась.
– А вы тоже сны видите?
– Нет, муж видит. Из-за него и переехали. Точнее нифига он не видит, но генотип именно такой как надо, вот и пригласили, сказали – изучать будут.
Надо же, подумалось мне, не видит, а тоже пригласили переехать.
В общем, пока я вгрызалась в пышную, ароматную плюшку и запивала её горячим какао, Марина рассказывала мне историю своего переезда в Центр. Они из-под Ростова. Их, как и меня, вызвали в местную администрацию, рассказали про Центр, предложили переехать. Долго не верили, не решались бросить свой хутор. Но в итоге всё же перебрались и перевезли свою пасеку. Она сейчас стоит на склоне в саду, который видно из моего окна.
– А кафе? – перевела я разговор.
– Это моя затея. Помаялась я тут несколько месяцев, огорода нет, внуки далеко, чем заняться? Решила открыть кафе. А то ближайшая забегаловка аж в том конце военного городка. И хлеб там, и даже соль со спичками. Не набегаешься. В общем, написала, что в кафе должно быть, нарисовала (я такие на Азовском море летом видела) и пошла к Терентию, он к Черкашину.
Одобрили. Сказали, что половину суммы дают, остальное сама. Так вообще здорово. Кафе заказала в одной фирме в Калуге, за неделю его сварганили. Сосна, но специальная обработка, не горит, воды не боится, и цвет красивый. Наши поехали, привезли, тут собрали, всё подключили и воду, и газ, и электричество.
Потом взяла грузовик, отправилась за мебелью, холодильниками и пекарским шкафом. Марина показала в сторону полутораметровой печи, где за стеклянной дверью пеклись круассаны.
– Выпечку на оптовом замороженную беру, и не только сладкую. С работы пойдёшь, заходи за хлебом, еще тёплый будет.
– О, спасибо, а сахар где можно купить?
– Теперь тоже у меня, – засмеялась она, – И соль, и спички, и растительное масло и еще много чего. Вон, туда смотри.
Справа от прилавка стояли два больших стеллажа с продуктами и холодильник с заморозкой. Вот и хорошо, одной проблемой меньше, хотя в городок тоже надо сходить, посмотреть на школу, заглянуть в магазин, и вообще….
Доев плюшку и попрощавшись со словоохотливой Мариной, я пошла в контору, занимавшую часть этажа в третьей пятиэтажке. Зашла в отдел кадров, где сдала Венере трудовую книжку, сообщила что переехала и с сегодняшнего дня готова приступить к работе. Она на секунду задумалась, сказала, что меня определили к биологам, но сначала нужно зайти к Новикову, он хочет со мной познакомиться. Его кабинет у медиков на втором этаже.
Я пошла к Центру, где у входа меня с брелоком от калитки Центра уже ждал Нил Викторович Валутин. Тот самый военный, который первым сообщил мне о моих уникальных способностях. Сейчас он сказал, что мне нужно получить ноутбук и смартфон у Кирилла, но позже, Новиков уже ждёт. И исчез. Вот ведь человек, появляется из неоткуда и пропадает в никуда. Я поднялась на второй этаж, постучалась к Новикову, которого еще не разу не видела, хотя уже знала, что он один из двух отцов-основателей. Мне крикнули:
– Входите, – и открыв дверь, я оказалось в копии кабинета Черкашина.
Лев Маркович Новиков внешне тоже был чем-то похож на Черкашина. Высокий, худой, с седыми висками, бородкой клинышком и тёмными проницательными глазами. Он сидел в кресле у окна, выходящего на озеро, и что-то читал на мониторе. Ответив на моё приветствие, он показал мне на кресло, пощелкал мышкой и полностью обратил своё внимание на меня.
Понравился рассказ? Поставьте лайк и подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории. Не понравился? Расскажите в комментариях, почему? Автора очень интересует мнение читателей.