Мы побеседовали с Сергеем Николаевичем Корсаковым, д.ф.н., доцентом, руководителем исследовательской группы истории философии советского и постсоветского периода Института философии РАН, об основных направлениях работы исследовательской группы, новых достижениях и дальнейших планах.
А.Л.: Сергей Николаевич, расскажите, на чем был сделан основной акцент в Вашей работе в рамках исследовательской группы истории философии советского и постсоветского периода в этом году?
С.К.: В работе группы на данный момент участвуют два человека: я и А.Д. Майданский. Он сейчас занят подготовкой седьмого тома сочинений Э.В. Ильенкова. Работа вместе с дочерью Ильенкова – Е.Э. Иллеш – ведется с использованием архивных материалов. Это очень важное дело для будущих поколений философов.
Я в этом году закончил и сдал в издательство Книгу памяти преподавателей, аспирантов и студентов философского факультета МГУ. Работал над ней несколько лет. Работа велась с использованием документов нескольких архивов, выявлением публикаций, контактов с родственниками. Кто бывал на философском факультете МГУ, знает, что там есть мемориальная доска с 64-мя фамилиями. В книге оказалось 182 человека, из них фотопортреты удалось найти на 135 человек. Составлена библиография публикаций героев книги. По существу, данная книга явилась продолжением работы над темой о погибших на фронте сотрудниках и аспирантах Института философии РАН, начатой в свое время по инициативе А.А. Гусейнова, поскольку почти все наши погибшие сотрудники так или иначе имели отношение к философскому факультету МИФЛИ-МГУ. Как выяснилось благодаря каталогизации, проведенной Н.Н. Родновой, в Институте философии РАН сохранились три диссертации погибших на фронте аспирантов. Причем одна из них была защищена во время войны, в 1943 г., Г.А. Оганяном, который оказался в Москве в госпитале и, находясь на излечении, сумел восстановить и дописать предвоенный текст и защитил его. В Архиве РАН я нашел стенограмму этой защиты. После защиты Оганян вернулся на фронт и погиб.
В отношении темы репрессированных философов, которой я занимаюсь, случилось два «архивных чуда». Правнучка Яна Стэна И.Е. Мясковская обнаружила в доме в подмосковном дачном поселке, где когда-то жила семья Стэнов, сохранившуюся часть его архива с фотографиями и документами, которые я частично опубликовал. А недавно произошел удивительный случай эффекта «обратной связи» философской публикации. В 2019 г. в институтском журнале «Философия науки и техники» я опубликовал статью о сотруднике Ленинградского отделения Института Эдуарде Лепине. Он был повторно арестован в лагере и расстрелян за чтение лекций по философии вместе со своими слушателями. Когда я писал статью, я не знал, как выглядел этот человек, остались ли у него родственники. И вот я получил письмо от внучки Лепиня Марины Леонардовны. Моя статья послужила стимулом для ее собственных поисков. Она сделала запрос в Магаданское УФСБ, и оказалось, что там сохранились десять тетрадок с лекциями Лепиня, которые он тайком писал в бараке. Тетрадки были переданы внучке философа, мы подготовили первую из них к публикации и предложили в журнал «Наука. Искусство. Культура», где А.Д. Майданский ведет рубрику архивных публикаций. Вот так мысль философа преодолевает небытие и возвращается к людям. Причем эта колымская лекция не устарела по содержанию; впечатление такое, что ее писал единомышленник Ильенкова, спорящий с позитивистами.
В Государственном архиве Российской Федерации и Архиве МГУ мною обнаружено большое количество неизвестных текстов самого Б.М. Гессена или готовившихся под его руководством. Один из них мной был опубликован в ставшей уже традиционной для нашего Института серии «Философия во множественном числе», выходящей под редакцией А.В. Смирнова и Ю.В. Синеокой. Характерно, что зарубежные исследователи творчества Б.М. Гессена (а таковых немало: Ш. Винклер (США), О. Паттисон и К. Тэлбот (Великобритания), П. Омодео, Дж. Рисполи и Г. Иенна (Италия)) сразу же проявили интерес к публикации, раскрывающей новые грани экстерналистской концепции и несбывшиеся планы Гессена. О. Паттисон и К. Тэлбот перевели этот текст Гессена на английский язык: https://www.academia.edu/71001677/Boris_Hessen_The_Last_Lectures
Наша группа работает в тесном взаимодействии с Группой по изучению творческого наследия академика И.Т. Фролова. Сданные семьёй Фроловых артефакты стали «жемчужинами» экспозиции нашего Института. Сейчас мы провели масштабную и трудоемкую работу по передаче личного архива И.Т. Фролова в Российский государственный архив социально-политической истории. На основе изученных документов этого архива регулярно выходят ценные книги, отражающие историю нашей философии. За последние годы нами были изданы материалы Всесоюзного совещания по философским вопросам науки и техники 1987 г., всесоюзных и всероссийских конференций по комплексному изучению человека 1983-1998 гг., легендарного цикла передач «Философские беседы», который И.Т. Фролов вел на центральном телевидении в 1986-1990 гг. Каждое такое издание – результат кропотливой работы, расшифровки текстов, установления авторства. Вскоре без этих первоисточников невозможно будет изучать историю нашей философии 1960-1990-х гг. Ряд ценных документов из философской жизни тех лет опубликован нами в «Вопросах философии». Спасибо за это Б.И. Пружинину и Т.Г. Щедриной.
После ликвидации Института человека РАН в 2005 г. и переезда Института философии РАН с Волхонки на Гончарную в 2015 г., Группа по изучению творческого наследия академика И.Т. Фролова передала большие массивы документов в Архив РАН и Российский государственный архив социально-политической истории. Это документы Всесоюзного межведомственного центра наук о человеке, Института человека РАН, Научного совета при Президиуме РАН по философским и социальным проблемам науки и техники, оргкомитетов VIII Международного конгресса по логике, методологии и философии науки (1987 г.) и XIXВсемирного философского конгресса (1993 г.). Тем самым эти важные источники по истории нашей и мировой науки были спасены от гибели. В настоящий момент мы прорабатываем вопрос о возможности публикации докладов XIX Всемирного философского конгресса. Ведь, как ни печально, это единственный такой конгресс за всю более чем вековую историю Всемирных философских конгрессов, материалы которого так и остались неопубликованными, и одновременно единственный – прошедший в России.
Вся эта работа по истории советской и постсоветской философии вызывает интерес у коллег. За последний год меня приглашали выступать с докладами по тематике группы: на семинаре «История науки в источниках и историографии» ИИЕТ РАН, которым руководит С.С. Илизаров, на Всероссийском онлайн-семинаре «Русская мысль и политика», который ведет в Южном федеральном университете В.П. Макаренко, на Всероссийской онлайн-конференции по философии природы, которую много лет организует в Забайкальском государственном университете Н.Д. Субботина, на онлайн-конференции «Марксизм и Россия в XIX-XX веках» Шанхайского Цзяотун университета, которую модерировал наш друг, иностранный член РАН Чжан Байчунь. В апреле я получил сообщение из Японии о том, что мои тексты о Деборине и Митине, с просьбой о подготовке которых ко мне обращались профессор Хиросимского университета Хироши Ичикава и профессор Университета Кюсю Коджи Канаяма, вошли в изданный в Йокогаме сборник, посвященный советской философии науки.
А.Л.: Расскажите об основных достижениях по работе над разделом экспозиции «История Института философии РАН», посвященным Великой Отечественной войне?
С.К.: Стенд, посвященный Великой Отечественной войне – один из самых насыщенных артефактами в экспозиции Института. Мы видим книги с критикой фашистской идеологии, которые выпускал Институт перед войной и в ходе войны. Фото предвоенного выпуска философского факультета МИФЛИ: из нескольких десятков студентов некоторые стали сотрудниками нашего Института, многие погибли на фронте.
Ниже – фотографии погибших на фронте сотрудников и аспирантов Института. Собраны они различными путями, часто очень сложными, в разных архивах; часть фотографий принесли родственники, которых удалось найти. Это позволило воочию увидеть облик тех, чьих фотографий не было в архивных документах. Показательно, что родственники откликались на уже проводимую нами работу. К прошлому юбилею Победы родственники М.Х. Капарьяна принесли в Институт альбом со сканированными фотографиями и документами. А совсем недавно потомки Д.З. Юнгера прислали его фотографию. Институт уже давно сотрудничает с семьей Е.М. Калачёва, благодаря чему удалось приблизительно представить обстоятельства его гибели. Фотография В.И. Шафиркина, выставленная на нашей экспозиции, передана его сыном. Работа с потомками героев – важная часть исследовательской работы историка философии, требующая своего рода искусства и удачи. Но чем больше и вдумчивей ты работаешь, тем чаще такая удача приходит.
Проблема заключалась и в том, что сам первоначальный список погибших на фронте был фрагментарным и потому неполным. Необходимо было тщательно установить всех погибших. Для этого проводилась работа с документами Архива РАН, электронной базой Министерства обороны «ОБД-Мемориал». В результате мы поменяли институтскую мемориальную доску, где стало вдвое больше имен. Появились они и на стенде экспозиции.
В экспозиции – фронтовые фотографии наших героических ветеранов, прошедших войну, их боевые награды и удостоверения. Ниже – научные труды Института, созданные в военное время. Уникальный экспонат – кандидатская диссертация Т.И. Ойзермана. Дата – 1941 год. Книга Хасхачиха, ушедшего на фронт из докторантуры Института и погибшего в 1942 году. Рукопись его диссертации была сохранена и издана по окончании войны.
Хочу подчеркнуть, что экспозиция нашего музея имеет не только мемориальное назначение. Она уже работает в общественно-педагогических целях.
Результаты сбора материалов по истории Института периода Великой Отечественной войны нашли отражение в ряде публикаций в ведущих журналах, издаваемых Институтом. На сайте Института мной были собраны воспоминания наших ветеранов, публиковавшиеся в разных печатных изданиях. Они тоже послужили материалом для подготовки военного стенда экспозиции. На их основе Отдел научной коммуникации и популяризации науки нашего Института формировал юбилейные выставки из истории Института.
Материалы, собранные в ходе подготовки экспозиции, были использованы мной в 2021 г. для лекции о вкладе философов Института в дело Победы, посвященной Дню Победы, которую организовал в Таганском парке Отдел научной коммуникации и популяризации науки. В 2022 г., вскоре после торжественного открытия музейной экспозиции, по предложению преподавателя философского факультета МГУ Ю.В. Пущаева мы провели экскурсию-занятие по экспозиции со студентами философского факультета МГУ. Думаю, подобный опыт может быть продолжен и развит.
А.Л.: Как известно, в этом году Галерея ветеранов пополнилась новыми именами. Поделитесь, как удалось восстановить эти данные?
С.К.: На нашем сайте три Галереи: Галерея погибших, Галерея ушедших из Института в народное ополчение в 1941 г. и Галерея ветеранов войны и тружеников тыла, пришедших на работу в Институт в разные годы. За электронное оформление галерей – большое спасибо П.А. Гаджикурбановой. Все эти галереи пополнялись. Вновь пополнились они и совсем недавно.
Вопрос о Галерее погибших связан с вопросом о мемориальной доске павшим за Родину сотрудникам и аспирантам Института. Ранее в ходе нашей работы состав фамилий на мемориальной доске дважды пополнялся. Думаю, что к следующему юбилею Победы встанет вопрос об установлении обновленной мемориальной доски. Я пока не поднимал этот вопрос перед дирекцией Института в практическом плане, но могу поделиться последними результатами исследований.
Во-первых, в отношении одного из тех, чья фамилия занесена на мемориальную доску – А.П. Хахулина, удалось уточнить год гибели: его нужно исправить с 1941 на 1942.
Во-вторых, можно констатировать, что к тем героям, фамилии которых уже есть на мемориальной доске, следует добавить имена еще нескольких человек. Многое помогла прояснить работа над книгой памяти преподавателей, аспирантов и студентов МГУ. В частности, выяснилось, что аспирантом Института философии был выпускник МГУ Павел Георгиевич Малинкин. Сотрудником Института в апреле 1941 г. после окончания аспирантуры философского факультета был зачислен Иван Евлампиевич Слитков. В Институте защитили диссертации соискатели Галуст Агаджанович Оганян и Рувим Михайлович Премыслер. Сейчас окончательно стало ясно, что Федор Игнатьевич Хасхачих уходил на фронт не с должности декана философского факультета МГУ, а как докторант Института философии АН СССР. Поэтому это героическое имя – часть нашей институтской истории.
Галерея ополченцев также пополнилась новой информацией. В свое время я нашел в Архиве РАН список ушедших из Института в народное ополчение. Руководствуясь этим списком, в том же архиве удалось найти личные дела аспирантов-ополченцев. Но как сложилась их дальнейшая судьба? Обращение к базам данных «Память народа» и «Дорога памяти» позволило найти фотографии и дополнительные сведения об аспирантах В.М. Бурацком и М.Н. Фундере. Сложнее было с С.В. Ермолаевым. В его деле были только инициалы, а фамилия – распространенная. В электронных базах по таким данным человека не найти. Изучение в Архиве РАН документов Института первых послевоенных лет принесло открытие: Ермолаев вернулся с фронта и восстановился в аспирантуре. Стало известно и то, что его звали Сергей Васильевич. После этого я предпринял попытку найти сведения о нем в Российском государственном архиве социально-политической истории. И здесь ждала удача. Нашлось его личное дело, из которого стала известна его послевоенная фотография и дата смерти. Вся эта информация нашла отражение в Галерее ополченцев.
Галерея ветеранов уже содержит много имен. Уточняются биографические сведения, появляются фотографии. Недавно была обнаружена справка о В.Г. Подмаркове. Н.В. Коваленко, работая с документами, обратила внимание, что хотя он и был несовершеннолетним в годы войны, но принимал участие в партизанском движении как связной партизанского отряда. Так у нас в Галерее кроме Г.А. Мартиросова появился еще один бывший партизан.
Галерея периодически пополнялась новыми персоналиями. Но в этом году прибавление в Галерее особенно заметное. Произошло это за счет проработки вопроса о ветеранах войны – технических сотрудниках. Ведь судьба научных сотрудников – ветеранов, в общем, была к тому времени более или менее изученной. Но Институт не сводится только к научным сотрудникам. Это и технические сотрудники – от заместителя директора по общим вопросам до уборщицы и гардеробщика. Инициатива в выявлении технических сотрудников – ветеранов принадлежала Н.В. Коваленко. Она нашла составленный еще в советское время список, где таковые были указаны. Помогли и сведения, содержащиеся в интересных воспоминаниях Н.Т. Абрамовой о повседневной жизни Института. Наши коллеги из Отдела кадров – Наталия Владимировна, Елена Андреевна и Раиса Михайловна – провели большую работу по поиску документов наших «новых» ветеранов. В работе по составлению биографических справок были также учтены и документы Архива РАН, и данные сайтов «Память народа» и «Подвиг народа», и расспросы сотрудников, много лет работающих в Институте. В результате на странице Галереи ветеранов появилось двенадцать новых фамилий участников войны и тружеников тыла. Это стало радостным событием и для родственников героев, и для их коллег.
Своя трудность есть в установлении даты смерти ушедших на пенсию ветеранов, информация о которых размещается в институтской Галерее ветеранов. Пенсионеры обычно не интересуют организацию, откуда они уходят на пенсию. Не часто помнят о них и коллеги, и руководители структурных подразделений. Живы или нет люди, работавшие в Институте, а если умерли, то когда? Ставить в публикуемой для всеобщего сведения биографической справке знак вопроса – показатель не только непрофессионализма, но и равнодушия. Здесь помогли обращения в Управление по вопросам миграции. Благодаря полученным ответам на запросы в Галерее ветеранов удалось установить годы смерти наших институтских ветеранов-пенсионеров.
А.Л.: На Ваш взгляд, что объединяет этих людей?
С.К.: В книге «Философские поколения», где я участвовал по приглашению Ю.В. Синеокой, я предпринял попытку выделить типические черты философов военного поколения. Это были люди, еще в своей предвоенной молодости духовно наполненные, задумывающиеся о смысле жизни. Такими их воспитала страна. Это люди, которые росли с мыслью, что они являются хозяевами нового общества. Поэтому они стремились «сделать» себя всесторонне, в том числе, интеллектуально развитыми, стать интеллигентами. При этом их отличает серьезное, иногда даже суровое отношение к жизни вообще, в их глазах нет легкомыслия. Они понимают в своем юном возрасте, что жизнь – не развлечение. По-хозяйски относясь к стране, они берут на себя ответственность за нее. Они знают о внешних угрозах и готовы защитить ее будущее.
Какие особенности фронтового жизненного опыта влияли на формирование личности философов военного поколения? В первые же месяцы войны они боролись с врагом, не думая о себе. Им была присуща и горячность, и отсутствие боевого опыта. Но такая вот их «нерасчетливость» одолела оккупантов, у которых все было заранее рассчитано. Главная задача человека на войне – не погибнуть. Об этом говорится в воспоминаниях ветеранов, и это не имеет никакого отношения ни к воинской отваге, ни к исполнению долга, ни к необходимому самопожертвованию. Военные погибают, чтобы выжил их народ, и чтобы победить, надо выжить. Но вся война, минута за минутой, это цепь случайностей, «игра со смертью». Поэтому опытный боец – это тот, кто стремится минимизировать случайность гибели в рамках возможного. Иными словами, содействует, сколько может, своему фронтовому везению, следуя мудрости: «Береженого Бог бережет». Быть может, это парадокс, но парадокс самой жизни: тот же самый человек, который проявлял разумную осторожность, в критический момент боя может испытать описанное поэтом «упоение в бою» и не беречься вовсе. В одном и том же бою гамма отношения к опасности может меняться от бережения от нее, через игнорирование опасности, к пренебрежению ею.
Во время войны нашим философам приходилось ежедневно заниматься тяжелым физическим трудом: рыть окопы, переносить тяжести. Но и это не было самым тяжелым. Наступает момент, когда надо вставать в атаку и идти под огнем в чистом поле. Причем тяжелый труд (перетаскивание орудий, подноска снарядов) продолжается и в бою. Но постепенно в боевой обстановке происходит смещение шкалы физических и психологических норм в экстремальную часть спектра личностных переживаний. Внутренние ресурсы личности интенсивно мобилизуются и столь же интенсивно тратятся. Восстанавливаться помогает приходящая постепенно своеобразная мудрость, которая говорит, что не каждый снаряд или пуля летит в тебя. В результате, человек вместо того, чтобы изнемочь, обнаруживает в себе скрытые силы.
Вопрос о Боге напрашивается сам собой для людей, находящихся постоянно на грани жизни и смерти. Кому-то вера помогает жить и воевать. Кто-то, напротив, приходит к полному атеизму. Нигде случай так легко не переходит в необходимость – и наоборот, как в военной судьбе человека. Вот этот «толстовский» фатализм и был одним из главных секретов стойкости русских солдат. Пограничное состояние становится на войне повседневностью. Находиться в пограничном состоянии постоянно невозможно, но приходится. В этом постоянстве тоже заключен известный парадокс. Знакомый нам панический страх темноты или неизвестности, который подогревается разыгравшимся воображением, принципиально отличается от страха, переживаемого в бою, в минуты реальной опасности. Это совсем другой страх, при котором не теряешь головы, и чем больше опыт, тем привычнее и проще разбираться с ним и делать свое дело.
Сказанное во многом объясняет известный, но не до конца понятый эффект боевого братства. Люди, прошедшие боевые передряги, становятся боевыми товарищами по работе, фронтовой семьей. Человек мог не знать даже имен-отчеств или фамилий своих соратников по борьбе, именовать их «товарищ майор», «товарищ сержант», или – только по имени. Но связь между ними была крепче, чем, подчас, в обычной семье. Ведь если сработаешь плохо – расплатишься кровью своей и своих товарищей. Если хорошо – и себя спасешь, и товарищей.
Физические перегрузки войны вынуждают человека жить на преодоление, создавая трудности иного, нравственно-психологического порядка. Тяготы войны можно переносить, если у тебя на душе спокойно, если ты можешь мобилизовать свой дух, преодолевать свои слабости, действуя ради чего-то большего, чем ты сам, не отчаиваясь при виде неудач, поражений. Но эта способность определяется тем, что именно личность выбирает в качестве главного ценностного приоритета. Люди жили, любили, занимались философией. И вдруг перед ними перспектива возможной гибели, быть может, очень скорой. Но у кого-то абсолютной доминантой может оказаться его Я. В этом случае человек лишается духовных сил противостоять давлению обстоятельств, пытается приспособиться к любым переменам, чтоб сохранить свое Я, и – теряет себя. С моральной слабостью человеку справиться труднее, чем с физическими нагрузками, чья мера задана объективно. Безверие и страх, выйдя из-под контроля разума и совести, напротив, разрастаются неимоверно, подчиняя себе всего человека. По мере того, как положение на фронте ухудшалось, острота ситуации личного выбора нарастала. Одни, осознав весь трагизм положения, только усиливали ожесточенность сопротивления. Они победили в себе слабость, и потому смогли одолеть вражью силу. И их было большинство. Немногие поступали иначе: рвали социальные и духовные связи, чтобы спастись любой ценой. В этом – тоже урок судеб наших предшественников.
Философы и на войне оставались философами. В сентябре 1941 г. З.А. Каменский в передышке между боями написал жене письмо с просьбой прислать ему недавно вышедшую в русском переводе «Эстетику» Гегеля. Он получил эту книгу с «продовольственно-вещевой посылкой» и не только носил в своем вещмешке во время боевых действий, но не потерял ее, не бросил и сумел привезти домой в Москву, когда был демобилизован по ранению. Он шел в атаку на немцев, держа в вещмешке том сочинений великого немца. А.В. Гулыга в апреле 1945 г. вошел с нашими войсками в Кенигсберг. Он знал, что здесь похоронен Кант. И отыскал его могилу. Сохранение могилы Канта – заслуга нашего старшего коллеги.
Вернувшихся с войны студентов-фронтовиков выделяли внутреннее чувство достоинства, уважительность. Непорядочность и трусость им не были свойственны. Внутренняя свобода давала им решимость говорить то, что они думают. Они замечали многое, жизненное, что человек, не имевший такого жизненного опыта, мог проглядеть. Они были авторитетами. Многие из них избирались в партийные и комсомольские структуры факультета, но не использовали эти рычаги для того, чтобы навредить, погубить человека.
Я, конечно, волновался, насколько мне удалось реконструировать духовный облик наших замечательных предшественников, дважды беседовал на эту тему с председателем совета ветеранов нашего Института Д.И. Дубровским, читавшим мой очерк. Он не нашел каких-либо неточностей.
А.Л.: В каких направлениях планируется дальнейшая работа исследовательской группы? Что еще может быть сделано для сохранения исторического наследия Института философии РАН?
С.К.: Главной задачей я считаю преобразование культуры повседневной историко-философской работы. Философы, занимающиеся русской философией, уже не могут быть просто «пресказчиками», кого бы они ни пересказывали, Чернышевского или Бердяева. Работа историка русской философии должна строиться на систематическом сопоставлении архивных данных, опубликованных текстов, библиографического поиска и мемуарных свидетельств. К сожалению, сейчас всему этому каждый должен научиться самостоятельно. На философских факультетах нет курсов философского источниковедения, историографии и библиографии. Как это влияет на уровень профессиональной подготовки? Особенно в сравнении со степенью профессионализма историков или литературоведов? Должен с отрадой заметить, что за последние годы прямо на глазах меняется в сторону подлинного профессионализма качество работы нашего институтского сектора истории русской философии, и происходит это благодаря усилиям молодого поколения исследователей. Высокий уровень профессиональной проработки отличает не только наших, но и, например, петербургских философов.
Вторая задача – это институциализация исследований в области истории советской и постсоветской философии. Собственно, создание и работа нашей группы и призваны решать данную задачу. Решению ее способствовала и организация по моему предложению «круглого стола» по советской философии на последнем Российском философском конгрессе, которым руководили Ю.В. Пущаев и А.Д. Майданский.
Сам я ставлю перед собой задачу создания биобиблиографического словаря советских философов за сорокалетний период 1921-1961 гг. Я предполагаю включить в него биографические, библиографические и иконографические сведения обо всех, кто 1) публиковал философские тексты, 2) преподавал философию, 3) защищал философские диссертации. Работой над таким словарем я занимаюсь много лет. В этой работе я получал поддержку от директоров Института философии РАН А.А. Гусейнова и А.В. Смирнова, благодаря которой появилась возможность заказать копии биографических документов на несколько сот человек в государственных архивах.
Всякое дело начинают и осуществляют конкретные люди. Но создание экспозиции «История Института философии РАН» – объективная тенденция развития философии в России, веление времени, волю которого эти люди реализовывали. Были разные разговоры, мол, никакой эккспозиции не будет. Я убежден, что, так или иначе, эта идея в наши дни была бы реализована, потому, что наше философское сообщество через столетнюю ретроспекцию пытается понять само себя. Что же касается перспектив работы по историческому наследию Института философии РАН, я считаю, что надо прежде всего закрепить сделанное. В частности, в течение двух лет дирекция, наши ведущие сотрудники – руководители исследовательских направлений и объединившиеся вокруг них ученые создавали электронную экспозицию, которая мыслилась как основа будущего электронного музея Института. Электронная музейная экспозиция сегодня – первый и единственный опыт истории нашего Института за сто лет его существования. В чем ее особенность? Меня часто спрашивают коллеги: почему на стендах нашей экспозиции не отражены те или иные люди или события. Я отвечаю, что не все смогло найти своё отражение в физической экспозиции, но зато учтено в электронной, которая почти полностью представляет собранные за период подготовки экспозиции фонды. Большую работу по созданию электронной экспозиции проделала А.В. Володина. Думаю, что нужно предоставить коллегам возможность ознакомиться с электронной экспозицией, что послужит основой для коллективной работы по созданию всеобъемлющей истории Института. А история нашего Института – это вместе с тем история и всей нашей философии. От того, как она будет сформирована сегодня, зависит то, как она будет пониматься в следующие сто лет. Причем дело создания такой истории не может быть сведено к работе историков русской философии. Это – дело всех наших коллег философов, своего рода акт самосознания нашего философского сообщества.
Беседу вела Лаптинова Анастасия Ильинична, специалист отдела научной коммуникации и популяризации науки Института философии РАН.
#Научныйполк #22июня #ДеньПобеды #унаснавсеходнаПобеда #МинобрнаукиРоссии #ИнститутфилософииРАН #Институтфилософии