Лида подходила к деревне со слезами. Мальчишки, обогнав ее, куражились:
- Тили-тили тесто, Михаил и Дарья – жених и невеста.
Дарьей звали маму. А Михаил... О Михаиле не хотела даже думать. Но видела, как он хороводит вокруг матери, и та, обычно неприметная, тихая, прямо расцветает от его ухаживаний. Тьфу, не удержалась даже сейчас и сплюнула.
Самое обидное было то, что услышала от соседского мальчика. Когда друзья, гогоча, умчались вперед, он замедлил шаг около нее и сказал:
- Не расстраивайся, Лидка. Это они не сами, их тетка Аня настраивает против тебя, сам слышал.
ххх
Это было уже после войны, в 1948 году. А память упрямо возвращала на семь лет назад, в июнь 1941-го. В то раннее утро Лида проснулась от странного шума в доме. Плакали мама и бабушка. Она, восьмилетняя девочка, не могла понять, что случилось, и не нашла ничего лучшего, как тоже заплакать.
Ребенка никто не стал успокаивать, казалось, Лиду вообще не заметили. Папа сидел грустный, и все поторапливал своих женщин. Бабушка сквозь слезы ругала немцев и эту проклятую войну. Внучка все поняла, она была смышленая, и с бабушкой часто ходила на посиделки в деревне, где в последнее время часто звучало слово «война», говорили о каких-то знамениях и грядущих кровопролитиях.
Только двухлетняя сестренка Галя вела себя, как обычно, – в ее мир еще не вошло горе. Сидела на руках у папы, что-то лепетала и прижималась к большому и сильному мужчине. Ни она, никто в семье не мог даже предположить, что отец держит ее на руках в последний раз.
Лида уже не плакала в голос, однако слезы катились по лицу. Она понимала, что отца собирают на войну. А там, как говорили взрослые, убивают...
Отец встал, закинул за плечи котомку и с Галей на руках вышел за порог дома. Лида с мамой и бабушкой, суетясь, заторопились следом. Идти надо было несколько километров, до сельсовета в соседней деревне, где собирали мобилизованных.
Догнали соседей, которые, плача, тоже провожали отца на войну. А у сельсовета уже собралась огромная толпа. Чуть поодаль выстроились грузовики, которые должны были увезти отцов, мужей и сыновей на фронт.
Играла гармошка, мужчины пели «Последний нынешний денечек», а плач женщин уже переходил в вой. Лида обратила внимание на паренька с вихрастым чубом из-под фуражки, который пел задорнее других, а из глаз у него катились крупные слезы.
Регистрация окончилась. Команда «Стройся!» ножом резанула по сердцу. Толпа вскрикнула разом, как один организм, не в силах оторваться от своих близких. Команда прозвучала повторно.
Военком, обратившись к мобилизованным, просил быть мужественными и храбрыми, защитить Родину от врага и вернуться живыми. А когда раздалось «По машинам!», началось нечто невообразимое. Мужчины не стеснялись слез, женский вой и детский плач слились в один вопль.
Матери причитали: «Сыночек, вернись живым!», дети рыдали: «Папочка, не уезжай!». Вихрастый парнишка махал фуражкой:
- Вернемся! Обязательно вернемся! С победой!
Все, кто остался, бросились за машинами вдогонку. Женщины, обессилев, вскоре падали и не могли встать. А дети, среди которых была Лида, бежали, пока дорожная пыль не скрыла грузовики окончательно.
Все резко стихло, но это была страшная тишина. Лида, подойдя к маме с бабушкой, тоже замерла, как будто оцепенев, а потом, как все, тихо и обреченно отправилась домой.
Вскоре в деревню пришла первая похоронка. На того самого вихрастого паренька, который обещал вернуться...
Как они выжили, две женщины и две девочки, кажется чудом. Горели в сарае, когда немцы вместе с полицаями выгнали из деревни. Одни из немногих уцелели во время бомбежки, спрятавшись в стогу сена и уснув от усталости. А наутро, когда вылезли наружу, не узнали окрестности – земля вокруг была как будто перепахана, зияли воронки от снарядов. То тут, то там голосили – бомбы ночью попали в несколько семей.
В беженцах заболели тифом и свалились в бреду. Не было ни лекарств, ни еды, лежали пластом все четверо, только просили то один, то другой «Воды!». Бабушка, которая чувствовала себя чуть лучше остальных, подносила к губам ледышки...
С едой вообще была беда. Выздоровев и чуть окрепнув, Лида с бабушкой ходили в соседние деревни собирать «куски» – кто что даст из продуктов, тем и жили. Однажды во дворе нарвались на фашистов, которые пилили дрова. Бабушка в панике стала подталкивать внучку к калитке, и сама едва увернулась от огромного полена, брошенного одним из немцев.
В 1944-м в деревне, где жили беженцы, завязался бой, и Лида спряталась за сараем. Через несколько минут на нее наткнулся немец, который, похоже, решил спастись бегством и на какое-то мгновение их взгляды встретились – испуганный взгляд ребенка и затравленный взгляд человека с автоматом.
В глазах чужого солдата читалось что-то звериное, и сердечко Лиды ушло в пятки. Видно было, что немец борется с собой, не зная, что делать, – стрелять в эту русскую девочку или нет. Потом он вдруг отпрянул в сторону и побежал к лесу...
Летом 44-го вернулись в родную деревню, которую освободили от захватчиков. И остолбенели: вместо домов - редкие полуразрушенные печные трубы и бурьян в человеческий рост, многочисленные воронки от снарядов и бомб. Пахло гарью, сыростью, размокшей глиной. Пахло войной.
Жили в землянке, которую нашли чудом. В их районе девять месяцев стоял фронт, и сохранились бункеры с бревенчатым настилом. Стали раскапывать их и разбирать, чтобы из бревен, которые складывали возле землянки, построить потом небольшой домик. Смогли сделать это первыми в деревне, чем очень гордились.
Отец с войны не вернулся – пришло извещение, что в 1942 году пропал без вести. Когда в деревню стали возвращаться солдаты, дочери плакали и долго надеялись на ошибку. Чуда не произошло, а точка в ожидании была поставлена через 23 года.
В 1968 году украинский мальчик Петя, ровесник Лидиной дочери, нашел на распаханном поле в Харьковской области солдатский медальон и человеческие останки – они принадлежали папке Лиды...
ххх
За мамой начал ухаживать Михаил. Дочки сопротивлялись этому, как могли, – мужчина им не нравился. В деревне об этом знали, даже его бывшая жена, тетка Аня, от которой ушел, встречала Лиду и просила уступить.
О том, что это была двойная игра с ее стороны, девочка не могла даже подумать. Ей тетка Аня говорила одно, а мальчишкам – другое, настраивала их против ни в чем не повинного ребенка и уговаривала дразнить ее, чтобы в семье было еще больше разлада. Те и кричали, кривляясь, то «Тили-тили тесто...», то «Пап Миша, пап Миша»...
Михаил с Анной поженились до войны, родили трое детей. Когда мужа забирали на фронт, женщина голосила как обезумевшая. Впрочем, голосили все и в этом не было ничего необычного. Но потом в разговоре с такими же бабами, чьи мужья воевали, она сказала страшную фразу:
- Пусть бы дети погибли, а Михаил вернулся.
Женщины отшатнулись от нее как от прокаженной. А вскоре семью Михаила, как и некоторых других односельчан, погрузили в эшелон и отправили в Германию. В дороге состав разбомбили.
Сыновья Михаила погибли на месте, дочка была ранена. Мать с раненой девочкой кое-как смогла добраться до родной деревни. Но у ребенка началась гангрена. Медицинскую помощь оказать было некому.
Как раз в это время в краткосрочный отпуск пришел Михаил – танковая часть, в которой воевал, находилась неподалеку. Дочка умерла у него на руках, и он хоронил своего последнего ребенка.
Сам Михаил был ранен, вернулся в орденах и медалях, потому что воевал, себя не жалея, – мстил за детей. Жену простить не смог, что не уберегла их. Жил то у одной женщины, то у другой, а потом начал ухаживать за матерью Лиды.
Девочка всячески протестовала против возможного отчима, демонстративно уходила из хаты, едва он заглядывал на огонек. А потом начались летние каникулы, и Лиду отправили к родственникам за сотни километров. Когда вернулась, Михаил уже хозяйничал в доме.
Вынуждена была примириться, но никогда до самой его смерти не обратилась к нему по имени. «Иди», «Мама звала», «Принеси», «Возьми» – вот слова и фразы, которые использовала в обращении к отчиму. Для сестры он тоже оставался чужим человеком, а его нечистоплотность в отношениях с женщинами вызывала у обеих еще большее отторжение.
Но это уже другая история.
ххх
Эту историю моей мамы, Лидии Антоновны, которая прожила долгую жизнь, неслучайно вспоминаю сегодня - в день начала Великой Отечественной. До конца своих дней мама сокрушалась по поводу того, что война искалечила и переломала людские судьбы.
Как жаль, что мы не вынесли уроков из трагического прошлого...
Спасибо за прочтение, лайки и подписку!