Утром 22 июня 1941 года в Хабаровском крае вышли в свет несколько районных газет с запоздалой перепечаткой знаменитого миролюбивого заявления ТАСС от 14 числа, в котором утверждалось, что «Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении» и войны не будет.
Дело в том, что информация тогда распространялась медленно и сделать это раньше в глубинке не представлялось возможным. Поэтому за несвоевременные публикации о миролюбии Германии никто в дальнейшем не понес наказания.
Хабаровчанам тот воскресный день запомнился тем, что был на удивление безмятежным. В «зеленом театре» в ЦПКО (ныне вырубленном) гастролировал знаменитый кукольный театр Образцова, в летнем цирке у площади Ленина выступал Макс Борисов, самый известный в те годы укротитель тигров и львов. В театре в парке Дома офицеров (ныне тоже вырублен) концертировали артисты ленинградской эстрады во главе с бешено популярным конферансье (как сейчас бы сказали - стендапером) Петром Муравским.
В «Совкино» шел новый фильм «Макар Нечай» – острая для тех времен производственная драма про ученых-растениеводов. В «Гиганте» показывали «новый» (на самом деле — 1936 года выпуска) голливудский фильм «Песнь о любви».
Главная газета Хабаровского края вышла утром с передовицей (по тогдашним понятиям эта статья без подписи в левом углу первой полосы была мнением властей края) о том, как плохо организован отдых для трудящихся в городах региона.
- Издавна любимым местом отдыха жителей Хабаровска является противолежащий левый берег Амура. Десятки тысяч трудящихся выезжают туда в выходные дни. Но что сделал горсовет Хабаровска для организации культурного отдыха трудящихся? Ровным счетом ничего. Тут нет ни одной раздевалки, ни одного сколько-нибудь приличного торгового павильона, если не считать одного ресторана, двери и окна которого по сей день заколочены досками, - негодовала пресса.
Много места было посвящено длиннейшим статьям о довыборах депутата Верховного совета, которые были назначены на 13 июля. Кандидатом был генерал Иосиф Апанасенко, командующий Дальневосточный фронтом, и его расхваливали на все лады.
Разница во времени подарила Дальнему Востоку мирное воскресенье до самого вечера. Большая часть Союза узнала о войне из речи Молотова по радио около полудня, а в Хабаровске уже шел восьмой час вечера.
- Я, как и мои подруги, подошла поближе к рупору и услышала речь Молотова. Какого-либо волнения не было, как и паники. Было сложно поверить в то, что началась война… Многих, как и меня, волновал вопрос о нападении Японии. Ведь граница была совсем близка! И всё же реакция оставалась у многих людей сдержанной. После обращения заиграли военные марши, - вспоминала студентка Наталья Смирнова.
Отметим, что все воскресенье в Хабаровске было необычайно солнечно и тепло, и десятки тысяч горожан действительно рванули на левый берег. В том числе и заместитель начальника оперативного управления штаба Дальневосточного фронта Пётр Григоренко с двумя сыновьями.
- С утра мы находились на левом берегу Амура. Переезд на корабле, игры на пляже, купание, буфеты (значит, они все-таки были, хоть и «неприличные». - Прим.ред.), а главное - чувство полной свободы и радость общения с детьми, что у меня не так часто бывало, оставили неизгладимое впечатление. Этот день я заранее «выбил» себе у начальства. Лето шло, а я никак не мог выполнить свое обещание сыновьям — съездить с ними на Амур. И я взмолился: «Дайте мне день 22-го июня для сыновей». И мне разрешили. И был чудесный день. Больше таких в моей жизни не было. И как же ужасно он закончился, - вспоминал замначальника оперативного управления штаба Дальневосточного фронта полковник Пётр Григоренко.
Молотов говорил свою речь как раз в те минуты, когда Григоренко с сыновьями возвращался с берега, где причалил вернувшийся с островов пароход, домой на Серышева, 3.
- Толкаясь и обгоняя друг друга, мы мчались вверх по широкой лестнице дома высшего начальствующего состава Управления Дальневосточного фронта. Однако, когда дверь приоткрылась... взгляд мой неожиданно натолкнулся на взгляд жены, и я не смог заговорить. Взгляд, полный страха, горя и растерянности потряс меня, и я молча смотрел на нее, ожидая какого-то страшного сообщения. И она заговорила: «Петя, война!» - описывал полковник.
Было 19:30 по местному времени. Высокопоставленный военный, в отличие от гражданских, послушав от жены пересказ речи, сразу понял, что дело очень плохо. Особенно его напрягло, что ничего не было сказано о действиях нашей авиации.
- Значит, в Москве 12:30. Не меньше семи часов идут бои, — невольно подумал я и одновременно начал снимать с себя гражданскую одежду, надевать полевую форму. Прекрасный летний день, которым мы только что жили, оторвался и улетел куда-то вдаль, почти в небытие. Я уже был одет. Взял из рук старшего сына свой мобилизационный чемоданчик и помчался в штаб фронта, - рассказал Пётр Григоренко.
Мчался по улице Серышева он, судя по всему, уже под дождем. Поскольку около восьми часов вечера на Хабаровск внезапно налетел шквал, начались гроза и сильный ливень, резко похолодало. Небо как бы давало понять, что все будет еще хуже, чем считает даже Григоренко, знавший о реальном состоянии нашей армии, в отличие от простых людей, накачанных пропагандой.
Отметим, что многие хабаровчане, поздно вернувшиеся с природы, вообще узнали о войне только на следующий день, когда пришли на работу. Несостоявшийся депутат (выборы были отменены) Апанасенко погиб на фронте в 1943 году. Григоренко войну пережил, но почти до самого ее конца оставался в полковничьем звании. Как он сам считал, потому, что добравшись до штаба вечером 22 июня, задавал сослуживцам слишком много неудобных вопросов о том, куда же делась наша авиация, и был записан в неблагонадежные.
Напомним, ранее мы рассказывали о том, что происходило в Хабаровске 9 мая 1945 года, когда было зачитано объявление о безоговорочной капитуляции Германии.
Иван Васильев, новости Хабаровска на DVHAB.ru