Сейчас, в минуты, когда я пишу эту публикацию, на часах уже ровно 17:21 по Берлинскому времени. 21 июня 2023 года. И ровно 82 года назад в это самое время, почти минута в минуту, командирами немецких и австрийских подразделений вермахта уже были получены секретные пакеты, страшная суть которых прозвучит через три – четыре часа, после их аккуратного, со всей присущей арийцам педантичностью, вскрытия. 21 июня 1941 года в 22:00 по Берлинскому времени солдатам и унтер-офицерам огромной фашистской армии, дислоцировавшейся тогда у границ с СССР, отведённых туда якобы для отдыха и пополнения после боёв в Западной Европе, вслух будет зачитано о немедленном приведении в боевую готовность и начале войны с Советским Союзом. Ровно 82 года назад! В голове не укладывается!
Здравствуйте все, кто помнит, кто чтит и понимает. Кто, может быть, даже плачет сегодня – по такому поводу плакать не стыдно. Настоящий День памяти и скорби, а не то, что нам пытаются либерасы навязать к 9 мая. Здравствуйте потомки тех, кто отстоял Мир уже тогда, на рассвете 22 июня 1941 года и, к сожалению, в первую очередь ценой своей собственной жизни. Ценой того, что дети его сразу же стали сиротами, даже не успев ни разу похвастать друзьям во дворе, что и их папка тоже, как и папки всех других детей, отважно сражается на фронте, бьёт фрица и письмо вчера было от него. Ровно 82 года назад понятий «фронт», «фриц» и «письмо от отца с фронта» в массовом сознании ещё не было. Понятий не было, а война уже была. Здравствуйте и давайте вспомним вместе. С Вами я – писатель Артём Чепкасов.
И сейчас, когда Вы, уважаемые мои подписчики и гости, читаете новую публикацию на нашем с Вами военно-историческом канале, уже 22 июня 2023 года. Примерно, полдень в Сибири и около 7 – 8 утра в Москве и Смоленске. А в Берлине – что-то 6 часов утра. И 82 года назад, в эти самые секунды война уже не просто началась, а принялась вовсю набирать ужасающие обороты! 82 года назад ровно! В голове не укладывается! Невозможно нам, сегодняшним это понять. Осознать, что вот мы здесь, ещё только слушаем радио с замиранием сердца, а где-то там, на самом Западе нашей большой державы, уже кипят ожесточённые бои и погибает в полном окружении Брестская крепость. И на небольшой площади перед крепостным красноармейским клубом агрессоры уже понесли первые потери в новой войне и даже отступили, в панике спешно оставив занятые ими всего пару часов назад рубежи. Тактическое бегство, никоим образом не влияющее на ход не только всей войны, но даже и пограничного сражения, однако, как много это значило тогда и там. В старинной цитадели на берегах неприметных пограничных речек Буг и Мухавец. Настолько старинной, что для немецких арторудий она, крепость, не была каким-то слишком уж сложным объектом обстрелов. То есть, двухэтажные кольцевые казармы по периметру острова отнюдь не были крепостью в привычном сегодня нам понимании. Но люди, упрямо засевшие в этих кирпичных зданиях, стали настоящей крепостью для фашистских штурмовиков – пехотинцев.
Брестская крепость, построенная генералом Тотлебеном во второй четверти 19 века по приказу российского императора Николая 1-го, но переставшая принадлежать нашей стране в результате развала самой империи и других последующих за этим трагических событий, вернулась к нам осенью 1939 года и тогда же в ней были расквартированы подразделения 6-ой (84-ый, 125-ый и 333-ий стрелковые полки), и 42-ой (44-ый, 455-ый и 459-ый стрелковые полки) стрелковых дивизий 28-го корпуса 4-ой армии Западного особого военного округа. При этом, кроме стрелков были в крепости, разумеется, и артиллеристы, начиная от лёгких полков из состава уже указанных дивизий и заканчивая отдельными дивизионами и полками – всего 173 орудия и 88 миномётов разных калибров. И были в крепости даже танки. Разведывательные Т-38. Ровно шесть. И ещё несколько штук колёсных броневиков. Были и связисты (37-ой отдельный батальон) с инженерами (33-ий отдельный полк), и водители. И легендарная 9-я погранзаства 17-го погранотряда. На маленьком клочке земли тем тёплым летним вечером было много тех, кто после просмотра обязательного субботнего фильма (в тот вечер в клубе крутили «Чкалова» - переводя на наш с Вами язык, всем тогдашним блокбастерам блокбастер, премьера которого в Москве прошла 12 марта 1941 года), лёг спать или заступил в караул/ наряд в крепости в ночь на 22 июня 1941 года – примерно 5 тысяч личного состава красноармейцев и командиров. А с гражданским (вольнонаёмные и семьи комсостава), проживавшими так же в крепости, всего в ней в ту ночь находилось до 8 тысяч человек.
Как 5 тысяч военных? Так спросите Вы, пожалуй, если 5 тысяч – это от силы полтораполка, а я сам сколько частей перечислил выше и, значит, больше должно было бы быть людей в крепости. Под 30 тысяч, где-то так. Но в том-то и дело, что ещё в период с 16 по 20 июня 1941 года многие непосредственно боевые части были выведены за пределы самой крепости в, так называемые, полевые лагеря. На учения, хотя я уверен, советское командование знало о скорой войне и потому, как могло, предпринимало меры для занятия оборонительных позиций вдоль всей границы. Вот и из крепости мне думается, основные части, стрелки и пушкари, были выведены с той же целью, но с учётом того, чтобы не поддаваться на провокации противника и самим последнего не провоцировать. Всё было слишком тонко в те дни и каждый понимал, порвётся скоро, но советские рвать первыми не хотели. И таким образом, к предпоследним выходным первого летнего месяца 1941 года в Брестской крепости, не считая разведчиков из 75-го отдельного разведбата (не более 200 человек) и пограничников (полусотня бойцов с двумя станковыми и четырьмя ручными пулемётами) и, примерно, по дежурному батальону от каждого полка, то есть немногим более двух тысяч стрелков (если учитывать, что разрастающиеся части на новой Западной границе СССР к началу войны укомплектовать полностью по штатам не смогли), оставшихся в гарнизоне для несения караульной службы. Остальные военные, были из подразделений обеспечения, то есть ведению непосредственного стрелкового боя обученные мало в том числе и зенитчики из отдельного дивизиона, и 132-ой отдельный конвойный батальон войск НКВД, охранявший Бригитскую тюрьму в крепости. Были в крепости и дети – воспитанники музыкальных взводов тех полков, что дислоцировались в крепости, и о чём я уже раньше писал в публикации про Пионеров – Героев. Вот здесь и стоит отметить одну очень важную деталь – по предвоенным планам никто оборонять крепость не собирался, понимая, что в условиях применения новых типов всевозможного вооружения, это просто – на просто нереально. Не были даже полностью заполнены личным составом крепостные форты – часть того самого 62 УРа (укрепрайона), на который, как, впрочем, и на другие подобные инженерные сооружения, в своих трудах ссылается военный историк Марк Солонин, обвиняя Красную Армию в трусости и паникёрстве (при таких-то укрепления, в том числе многочисленных бетонных ДОТах и не удержались). То, что в этих укреплениях по большей части не было людей и оружия, которые остались лишь на бумажных планах, гражданина Солонина не волнует совершенно. Но да Бог с ним, а мы давайте закрепим то, что с началом войны абсолютно все должны были покинуть крепость через Северные ворота и уходить в сторону Кобринских укреплений. Так было по плану. Видимо, тому самому плану, который, по утверждениям другого не менее эпатажного военного историка и писателя Бориса Резуны, значил лишь одно – мы на Германию должны были напасть первыми 6 июля 1941 года и умный немец нас всего лишь опередил. На логику перебежчику – лгуну Резуну тоже плевать, как и на раскритиковавших его труды, написанные на благо английской русофобской пропаганды, профессиональных военных историков и прежде всего западных стран. Однако у нас же с Вами с логикой всё в порядке, вот и давайте подумаем, как это так мы думали нападать и наступать, если в планах по той же Брестской крепости было чётко прописано, не оборонять, уходить на Восток. Другое дело, что недалеко уходить, думали. Однако…
Итак, 8 тысяч человек, треть из которых гражданские с детьми и стариками, в крепости, которую приказано было сдать фашисту сразу, без боя. Но жизнь, как это часто бывает, распорядилась иначе. Только сначала о немцах, а то как-то нехорошо получается - главных виновников «торжества» и забыли. А немцев, вернее австрийцев, напротив Брестской крепости сосредоточилось в последнюю мирную ночь аж без малого 14 тысяч солдат и офицеров. Целая пехотная дивизия. Та самая, 45-я, лихо штурманувшая и Польшу, и Бельгию, и Францию. И действовало данное соединение вермахта, выделенное из состава 2-ой танковой немецкой армии группы «Центр», при абсолютной поддержке 200 арторудий разной мощности, 2-х танков и 4-х штурмовых орудий (самоходок), а к исходу первой недели войны, когда сами крепость взять так и не смогли, им ещё помогали 57 самолётов – практически авиаполк и тошно воюющих при заходе в пике «Юнкерсов». То бишь, штурмующие превосходили обороняющихся практически в три с половиной раза по людям, имея при этом равное соотношение по бронетехнике и артиллерии. На захват Брестской крепости фрицам отводилось не более 12 часов - они-то не ведали, что мы им, вообще, просто так должны были отдать. То есть, история, которую все мы сегодня знаем и которой по праву гордимся да восхищаемся, могла не случится, кабы всё закончилось бы в четыре часа по полудни 22 июня 1941 года. Но получилось совершенно иначе и тут, справедливости ради, нужно сказать, что и среди защитников крепости были не только вчерашние юнцы – лейтенанты, закончившие военные училища буквально за пару недель до самой страшной бойни человечества, но и те, кто уже имел за плечами боевой опыт, получив его, как правило, на финской войне 1939 – 1940 годов. Другой вопрос – разница в количестве подготовленных, уже повоевавших ранее, личного состава двух противоборствующих армий.
С Вашего позволения, ещё немного о самом расположении зданий Брестской крепости, или как её именовали при поляках «Брест-Литовск», в июне 1941 года, а уж потом перейду к основной теме статьи – непосредственным боям за крепость в самые первые часы войны. Войны, никак не оставляющей нас в покое. Но всё - таки прежде Вы должны понять, что Брестская крепость – это вовсе не значит крепость/ замок какого-нибудь средневекового феодала. Кроме уже вышеупомянутых кольцевых казарм на центральном острове и фортов в отдалении, были ещё и госпиталь на Южном (Волынском при поляках) острове, и дома комсостава севернее и восточнее Цитадели, сразу за трёхарочными воротами через небольшой мостик (Северными, а при поляках – Кобринскими), и окружная внештатная школа шоферов на Западном (Пограничном, при поляках – Тереспольском) острове. То есть, как видите, крепость Брест делится как бы на четыре сектора обороны, три из которых по сути открыты и как таковых укрепления, кроме земляных валов, не имеютпричём основные её силы, ядро, это всё же кольцевые казармы со строениями внутри них на отдельном, центральном острове, прозванном Цитаделью и окружённом со всех сторон водой. Ну, и, разумеется, впритык к крепости сам город Брест непосредственно тоже был буквально нашпигован самыми различными воинскими частями, так как больше их на сравнительно недавно занятых территориях размещать было негде – всё ещё только строилось, а войска, хоть и в недостаточном количестве для войны, но всё же больше, чем их могла вместить территория, всё прибывали и прибывали. К войне Советский Союз готовился! Однако именно чрезмерное скопление войск и боевой техники в крохотном городке и сыграло злую шутку - вся эта масса была разбомблена и окружена в первые же часы войны и только крепость, опираясь всё же на естественные природные препятствия и в первую очередь - водные рубежи по кругу, дралась ещё неделю. Так что повторю, к войне СССР готовился изо всех сил, которых очень не доставал, а потому к войне для начала только оборонительной, но с быстрым переходом в наступление и добиванием врага уже в его логове! Это просто уже доказанный факт.
В воскресение, 22 июня 1941 года в 3 часа 15 минут по Берлину и Минску (в Москве – 4 часа 15 минут, в Сибири – 8 часов 15 минут, а на Дальнем Востоке уже почти полдень) на крепость внезапно обрушился шквал огня буквально из всевозможных артиллерийских систем того времени, в том числе из реактивных миномётов «Небельверферов» (не наши «Катюши», но тоже ощутимо) и мортиры «Карл». Фугасы 280 мм и зажигательные снаряды 320 мм буквально всё сносили на своём пути – и людей, и здания, и склады с продовольствием и боеприпасами. Фашисты не стеснялись бить ни по госпиталю, ни по жилым домам комсостава, откуда командиры буквально после первых же залпов ринулись в крепость к растерянным солдатикам, оставив свои семьи в подвалах и тем самым в абсолютном большинстве простившись с ними навсегда. И это, повторюсь, крепость не бомбили с воздуха. В одной публикации невозможно отразить все ужасы артобстрела крепости, длившегося около 10 минут, а в целом по всему Бресту - до получаса, но воля большинства защитников, казалась была подавлена, и в 3:23 (время местное для Бреста, а не привычные нам 4 утра) первые штурмовые группы 45-ой пехотной дивизии вермахта, уже готовые к штурму, погрузились в моторные лодки и стали форсировать неширокий Буг. И по ним никто не стрелял. Взять крепость командование австрийской дивизии рассчитывало силами двух своих полков из трёх, а именно 130-ым и 135-ым, в каждом из которых на острие атак двигались по два их батальона, первые и третьи. Вторые батальоны этих полков оставались в их личном резерве, а 133-ий пехотный полк оставался в дивизионном резерве. У наших же бойцов резервов уже не было, только они об этом ещё не знали. Кстати, ещё за час до начала войны немецкие диверсанты в форме красноармейцев перерезали нашим частям коммуникации, лишив и гарнизон крепости, и весь город, связи и света. Брест был обречён, самое позднее, за час до войны. Войны, которую ждал, но не верил, что начнётся она именно сегодня.
Прошло несколько томительных минут и около 4 часов утра (по Москве - 5, а в Сибири - 9, но у нас о пришедшей беде ещё не ведают) передовая, 11-я рота 3-го батальона 135-го полка 45-ой австрийской дивизии спокойно зашла в крепость через Тереспольские ворота, в примыкающих к которым с двух сторон казармах притаились выжившие после артналёта бойцы 333-го и 455-го стрелковых полков. А передовая рота 1-го батальона 130-го полка также без происшествий достигла Холмских ворот крепости, в казармах у которых уже привели в чувство уцелевших солдат 84-го стрелкового полка его полковой комиссар – Ефим Фомин, коммунист, еврей и замполитрука - Самвел Матевосян, армянин, комсомолец. А, вообще из командиров всех многочисленных советских расквартированных в крепости полков к своим подчинённым сумели пробиться только комполка-125 – майор Дулькейт и комполка-44 – легендарный майор Гаврилов Пётр, занявший оборону в Восточном форте – подковообразном земляном укреплении близ трёхарочных («Северных/ Кобринских) ворот. И, может быть, именно 44-ый стрелковый полк под командованием майора Гаврилова смог бы выйти из крепости, согласно плана, во всяком случае, у него шансов было больше, чем у остальных, но только крепость была окружена немцами моментально. Туда, в крепость, на помощь своим солдатам, как настоящий комполка, Гаврилов ещё успел пройти под артогнём противника, а обратно уже нет и судьбой ему было уготовано, стать последним известным защитником Цитадели, провоевавшим с фашистами более месяца. Без еды и воды.
В остальных же полках разрозненными подразделениями командовали, как правило, безусые лейтенанты – командиры взводов и рот. Их было много, как и в принципе героев обороны, таких, как капитан Зубачев и лейтенанты Наганов, Виноградов, Бытко, Мамчик, Егоров и Акимочкин. И про всех них тоже, увы, написать сегодня не получится, но первый настоящий бой с фашистами возник именно у Холмских (с Южного «Госпитального/ Волынского» острова) и Тереспольских (с Западного «Пограничного/Тереспольского острова) ворот крепости. В спину же немцам/австриякам с захваченных ими уже островов неожиданно ударили уцелевшие пограничники лейтенанта Андрея Кижеватова, и случилось невероятное. Мы все знаем об окружениях, в которые попадали не только наши войска, но и фрицевские, и последнее нам, согласитесь, особо приятно - умели-таки, умели наши деды воевать, кто бы что из либералов ни ныл. Так вот, первое окружение немцев в Великой Отечественной войне случилось 22 июня 1941 года между 5 и 6 часами утра в районе Тереспольских ворот Брестской крепости. Ещё буквально за несколько минут до своего первого кошмара в войне с русскими да играючи убивая мечущихся полуголых, окровавленных, оглушённых, обезумевших в аду повсеместного разрыва снарядов и мин, людей, фашистские солдаты не выдержали рукопашной и в панике рванули из крепости от контратакующих красноармейцев 84-го стрелкового полка, но тут же упёрлись в жидкую оборону советских солдат 333-го и 455-го стрелковых полков, и пришлось им запираться в клубе (при поляках костел, то есть, церковь по-нашему, да орать оттуда дурниной по рации о помощи. И помощь им, конечно же, была – крепость накрыла вторая волна артналёта, ещё более мощного. Это осаждённому гарнизону помочь уже никто не мог – Брест также был взят в считанные часы 31-ой и 34-ой пехотными дивизиями, прикрывавшими 45-ю австрийскую на её флангах, пока она тщетно старается взять крепость. А потом последовал второй штурм, а потом ещё и ещё, и ещё. Обстреливали штурмовали. Штурмовали и обстреливали. Бесконечно. Активная фаза сражения за крепость продолжалась, примерно неделю и что только фашисты не делали для достижения цели, например, прикрывались живым щитом из сдавшихся им в плен по приказу руководителей обороны крепости женщин и детей. Никто тогда ещё и представить не мог, какие нацисты звери, и как они будут мучить и убивать пленных, не взирая на пол и возраст, а потому считали, плен лучшей для женщин и детей со стариками долей, нежели сидение их, а по сути, медленная смерть, в подвалах без воды и должного медобслуживания. Про еду говорить уж и не приходится.
К 24 июня 1941 года, то есть, всего за два дня непрекращающихся боёв и обстрелов, в окружённой крепости оставалось уже всего одна тысяча красноармейцев и командиров. Из пяти тысяч имевшихся на первое утро войны. Именно поэтому прорваться из осаждённой крепости храбрецам не удалось, и кто мог, кому везло, выбирались уже по одиночке и большинство уходили в партизаны. И всё же в этих боях в крепости только за первый, самый долгий, день войны – 22 июня 1941 года, фашисты 45-ой пехотной дивизии потеряли всех своих комбатов. И лишь сумев подорвать казармы 84-го стрелкового полка у Холмских ворот, фашисты переломили ситуацию в свою пользу, но и то гораздо дольше ещё держался 44-ый стрелковый полк Гаврилова в Восточном форте – до тех пор, пока его не накрыли с воздуха, в том числе 1800 килограммовой авиабомбой.
Я намеренно не стал писать в этой публикации о том, что и без меня всем известно в подробностях. И про знаменитую надпись: «Прощай Родина, умираю, но не сдаюсь», и про пленение майора Петра Гаврилова, и про единственное спасённое Знамя Крепости, спасённое моим земляком – зенитчиком Родионом Семенюком из Новокузнецка, и про историю мальчика Алика Бобкова, которого спас от гранаты, накрыв собою его же отец, уже лишившийся руки, и про то, что, защищая Крепость, в ней погиб сержант Акакий Шеварднадзе, преданный спустя много лет своим младшим братом, и про то, что Крепость в составе стрелковых полков отважно обороняло много чеченцев и осетинов с ингушами, и про то как, умирая от жажды, бесценную воду отдавали пулемётам и раненым, и про радиограмму: «Я – Крепость. Веду бой». И ещё много – много чего не стал писать. Обо всём этом, повторюсь, написано сотни раз и лучше всего у Сергея Сергеевича Смирнова, хотя должен отметить и замечательные труды Ростислава Алиева из Кыштовки Новосибирской области, и Владимира Бешанова, и брестского историка Александра Суворова (не путать с Виктором Суворовым - псевдонимом вышеупомянутого Резуна).
Я же поначалу и вовсе не хотел писать эту публикацию. Не считал нужным, догадываясь, что сегодня, 22 июня, абсолютное большинство и доморощенных блогеров, как я, и официальных телеканалов только и будут, что говорить и показывать в основном про Брестскую крепость, о героях которой, слава Богу, знает и сегодня, пожалуй, каждый мальчишка – много теперь рассказывают именно об этом подвиге, подвиге Брестской крепости, и правильно делают. Но и повторяться лишний раз не к чему и лучше было бы написать о каком-то другом героическом эпизоде из многочисленных за 22 июня 1941 года: переход в атаку 99-ой стрелковой дивизии под Перемышлем, то есть реально бои на территории противника уже в первые же часы его ничем не оправдан ной агрессии, или про самый первый воздушный таран, или та же оборона 13-ой погранзаставы Лопатина, а то и про оборону Карелии, где во многих местах немец границу так за всю войну и не прорвал. Да, много про что, но вдруг решил, а пусть будет всё-таки про Брестскую крепость…
Почему же тогда я написал эту публикацию, спросите Вы, возможно. Отвечу – я отдал дань детской мечте. Брестская крепость очень глубоко в моём сердце лет с 12-ти, наверное, хотя в ней у меня из предков никто не воевал. История обороны Брестской крепости, особенно после того, как я прочёл повесть Бориса Васильева «В списках не значился», стала одной из немногих причин, с силой толкнувших меня, вообще, к увлечению военной историей. Увлечению всей моей жизни. «Лёшка» - так называется моя самая первая повесть, написанная в общей тетрадке в 16 лет под воздействием того, что я узнал об обороне Крепости, проводя собственное исследование всего лишь по книге Сергея Смирнова и мечтая, когда-нибудь в крепость съездить. И я съездил, и в своих исследованиях не ошибся, окромя как в масштабах карт. И я надеюсь, галерея Вам понравилась. Все фотоо, кстати, из личного архива.
А на этом сегодня всё, всем добра и обязательно увидимся. С Уважением писатель Артём Чепкасов.
Послесловие: День памяти и скорби у всех нас именно сегодня – 22 июня. Потому что именно в этот день нас всех, ещё не рождённых, пришли убить. А 9 мая – это Праздник Победы. Да, со слезами на глазах, но праздник, потому что в этот день мы поняли – будем жить дальше. Так что встанем, ребята. Встанем и помянем. Молча и в скорби. 22 июня, ровно в 4 часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война… Так бабушка моя пела… Вязала, сидя на диване, плакала тихонько и пела грустно – грустно…
