— Завтррракать! Завтррракать! — будил Ренни.
Должен признать стимул ничего, но сон лучше, во сне есть не хочется, а теперь я жутко голодный и злой. И захотел «пи-пи» … Обычное дело по утрам, между прочим! Зря вы сейчас смеётесь! Ой, как зря! Хотел проснуться в общаге от шума и гама, но, увы. Гам, безусловно, присутствовал, но не тот. За окнами орали лепреконские песни и частушки, оскорбляющие Эльфийскую женоподобную фигуру со всеми её недостатками. Пелись оды во славу лепреконов и их предков, а также просто заводные ирландские песни о пьющих и кутящих моряках.
— Вторая пинта «q.p.» пошла, вставай, спящая царевна!
— Заладил, вторая пинта пошла, вторая пинта пошла! — возмущённо лепетал я.— Вторая пинта пошла — меня дома не нашла! «Доброе утро» надо говорить! Где твой этикет, месье? Где у вас уборная комната?
— На цокольном этаже, белая дверь — ванная и туалет, чёрная — складское помещение.
Вниз по ступенькам промчался молодой антилопой, половицы трещали, грозясь развалиться. Преодолел четыре пролёта на одном дыхании. Вот она — белая дверь и заветный объект. Давно не был в ванной, тёплая вода приятно грела лицо. В зеркале отражались мешки под глазами:
— Проклятый лепрекон, — думал я. — Не дал толком поспать.
— Игорь, ты скоро там?
— Скоро! — ответил, не отвлекаясь от своего отражения, совсем распоясался гном ушастый.
Пахло завтраком, плавно перетекающим в полдник и обед. Зачерпнул в ладонь воды и умыл лицо. За моей спиной был бочонок, в который наливали горячую воду под давлением. Купаться по утрам могут лишь эльфы и аристократы. Почти как в Японии, на горячих источниках. Пара труб шла вверх, на кухню. Иначе, как мыть и готовить еду?
— Остынет! — моя бабушка точь-в-точь, не успеешь до умывальника дойти, а тебя уже зовут есть.
— Да иду я! Иду! — терпения ни грамма, надеюсь, это у них не семейное.
По ступенькам на кухню подниматься было тяжело. Разве так можно строить дома? В нашем понимании кухня — первый этаж, но нет! Здесь была небольшая четырёхступенчатая лестница: кованая сталь, деревянные перила. У этих лепреконов изящный вкус. Полтора этажа вверх — первый этаж. Ненормальные ирландцы. Кухня маленькая, круглая, посередине такой же столик, по-другому никак, сидушки табуреток в форме листа клевера на спинках прописью написаны имена владельцев. Печка стояла напротив входа, и занимала львиную долю кухни, процентов сорок, над ней было что-то вроде трубы, в которую выходил весь дым.
На стене, у которой стояла плита, висели половники, сковородки и прочая утварь. Специи благоухали в банках, слева от плиты было место для рабочей зоны, там хозяйка поставила ножи, скалку, молоток для мяса. Посуда лежала в шкафу, который стоял справа от стола. Идеально подогнанный к стене благодаря овальной задней стенке. У него внизу было шесть средних по величине ящиков, разбитых по парам. В верхних ящиках — ложки и вилки, в средних — открывалки, мыло, салфетки и тому подобное, в нижних двух — то, что использовалось совсем редко. Над ящиками две дверцы, за которыми скрывалась от посторонних глаз дорогая фарфоровая и хрустальная посуда. Шкаф был резной и полностью выполнен из дуба. Наверняка с потайными штуками. Хорошо, что эльфы не видят, сколько ушло на него прекрасного дерева! Над самой плитой отверстие, которое служило хозяевам природной вытяжкой.
— Доброе утро! — сказала миссис Ванесса Август, повернувшись ко мне.
— Доброе утро! — ответил я и зевнул, прикрыв рот ладонью.
Она поставила чайник на свободную плиту и подошла ко мне с тарелкой глазуньи. Хлеб был аккуратно сложен на тарелке, рядом с беконом.
— Мой мальчик любит по утрам глазунью с беконом и жареным хлебом, ешьте. Я напекла специально для вас, — она с прищуром посмотрела на сына и потрепала его за рыжие волосы. — Хоть кое-кто и не удосужился предупредить, что у нас будут гости.
Далее последовал смачный материнский подзатыльник, от которого отпрыск чуть не подавился беконом. Хлеб хрустел просто божественно! Хрум-хрум-хрусть! Севантин был гладко выбрит и больше не напоминал причалившего к скамейке в парке молодого человека с золотой копной волос, возмужал, держался уверенно. Вот, что значит моя школа!
— Да мы и сами не знали, миссис Август.
Женщина смутилась, но обиду на сына по-прежнему держала.
— А где Эрнест и Фавен? — сказал я, взяв два сверкающих золотых прибора.
Севантин резал серебряным ножом свой завтрак.
— Золотые для гостей, — пояснил друг шёпотом.
Бекон таял во рту сочными пряностями. Клянусь, не в одном ресторане не готовят так, как здесь. Миссис Ванесса Август просто волшебница! К слову говоря, она ей и была.
— Они с братом — часть команды Скепшира по «трава—мячу»! — гордо сказал младший из семейства Августов.
— «Herba-globus»! Они все на нём помешались! — возмущалась женщина.
— Кухня круглая, а спальни почему-то нет? — спросил для того, чтобы сменить разговор, мама рыжеволосого чуда любила поболтать не меньше отпрыска.
Сходства у них не видел. Миссис Август обладала огненно-красными волосами, значит, цвет парень позаимствовал у отца.
— И да, и нет, — улыбнулась мама Севантина, — Глаза твои пообвыкнут. Вот увидишь. Она прямая.
— Но, как тогда расположен дом? Все строения, насколько я заметил, идут по спирали!
— Нет же! — миссис Август забыла о чайнике, Севантин рассеянный именно в неё.
— Это на первый взгляд, дома, если смотреть сверху, расположены доской Дартс, где центр мишени — наш театр.
— Я ведь сам видел…
— Новичкам так кажется, не переживай… — хотела, что-то добавить, но не успела.
— Мама, чай! — крикнул друг, увидев, что вода в чайнике начала подбрасывать крышку и убегать.
Мы с приятелем вскочили, будто нас ошпарило горячей водой. Схватив полотенце, Севантин попробовал взяться за ручку, но получил ожог. Испугавшись, он чуть не уронил нагретую добела ручку вместе с содержимым чайника прямо на себя. Пришлось срочно страховать друга. Я успел перехватить выскользнувшую рукоять и без особого труда переставить на металлическую подставку, впитав всё тепло. Не обошлось, правда, без пореза на руке, а друг серьёзно повредил ладонь. Слава богу, мама Севантина быстро исцелила ожог магией воздуха.
— Мама, Игорь владеет элементом огня, — Миссис Август прибывала в состоянии шока, потому не проронила ни слова.
После форс-мажора доедали завтрак в полной тишине. Мне было страшно, от меня это не зависело. Нужно узнать себя, чтобы не рисковать другими. Чайник пришлось ставить снова.
— Чуть не забыла, — Ванесса Август подошла к плите, взяла письмо и вручила его мне. — Утром принесли. Кто не видела.
— Спасибо, миссис Август.
От письма пахло женским парфюмом, девушка предпочитала цитрусовые нотки.
— Подчерк аккуратный, обратного адреса нет, — Севантина распирало.
— Смотрю, ты уже полюбопытствовал? — убрал письмо во внутренний карман, потом прочитаю наедине.
— Нет, — запротестовал мой друг. — Поверхностно! Личное письмо!
— Кто узнал, что я прибыл сюда ночью?
— Вчера, ты назвал меня другом и заступился за меня. У нас народ не глупый, вывод напрашивается сам собой.
— Действительно.
— Пошли, а то опоздаем на матч! Мам, мы побежали, — Севантин чмокнул на бегу маму и вытолкал меня из-за стола на улицу, я едва успел попрощаться и поблагодарить за гостеприимство хранительницу очага четыреста сорок первого дома.
Город за ночь изменился, сейчас Скепшир, действительно, напоминал «Дартс». Пройти в другой квартал можно через дома-колодцы. Чёрт ногу сломит в их нумерации! Да и лавочек везде понаставили! Об одну такую чуть не убился тогда!
— Надо найти тебе учителя, без этого никак, — предложил Севантин. — Мы-то с детства учились. Лет с семи или восьми. Обучись. Пока не устроил погром.
— У меня учёба идёт полным ходом. Одно незаконченное имеется, когда мне учиться? — из огня так в полымя. — Меня в родном университете ждут как манны небесной, а, ты говоришь, учиться волшебству! У кого?
— Например, у магов-перевёртышей или тотемников, если есть склонность к боевой магии. Можно стать лекарем или знахарем. Ученики Тёмного Патрика способны обучить даже самого безнадёжного, а, возможно, за тебя возьмётся сам магистр!
— Ну, спасибо, уважил мои способности, — обиженно сказал я и показал язык.
— Не за что! — лепрекон либо не понял сарказма, либо специально пропустил его мимо своих длинных ушей, которые мне так хотелось надрать.
— Слушай, а на матч идти обязательно?
— Да! Мы победим! Мы — это Кубань, в нас никто не верит!
— Что так? — обычно у них (имею в виду лепреконский народ) самомнения хоть отбавляй.
— Вратарь проклятущий у них. На себя можно накладывать одно заклинание, так этот гад накладывает заклинание «occupare momento». Стопроцентная ловля по-нашему.
— Отмените такие бонусы и играйте честно! Странные вы, зачем тогда играть, если кто-то жульничает?
— Правила есть правила, — грустно сказал Севантин. — Кстати, о правилах, но о них расскажу позже. Мы пришли.
— Вчера ночью здание мне показалось несколько иным. Да какой там! Где «Глобус»? Что тут делает стадион с откидной крышей? Ничего не понимаю! Аналогично, коллега!
Лепрекон посмотрел на меня как-то странно.
— Не обращай внимания, так говорили колобки из мультика, — последним запутал рыжего окончательно.
— Стадион великолепен, не правда ли? — спросил Сеня, видя моё восхищение.
— Не Колизей, конечно, но и не школьный спортзал.
— Угу, — присвистнул, кажется, а, может, и не свистнул.
В любом случае маленький театр готов принять новое зрелище. Для чего само строение переделали. Внешне, конечно, незаметно, но что они сделали внутри?! Две трибуны, одна с эльфами, другая с нами. Зачисляю себя в ряды лепреконов, думаю, имею право. Команды расположились вместе с тренерами в подтрибунном помещении. Сами два сектора не пересекались во избежание ежегодной традиционной драки. Видимо, организаторам осточертело каждый год травяное побоище. Матч бесплатный, места у всех, примерно, одинаковые.
Был пару раз на домашних матчах Кубани. Везде шумно, футбольный праздник бушевал от зрителя к зрителю, заряды скандируются, но не в «Глобус Арене»! Никаких баннеров и «ультрас», максимум «кричалка» или аплодисменты. Всё внимание на поле, до других болельщиков никому дела нет. Скандировать нельзя, иначе посчитают, что колдуешь в пользу любимой команды.
— Какие правила? На мой вопрос сердито обернулся рыжеволосый лепрекон с усами Сальвадора Дали. У него был экстравагантный цилиндр, пенсне добавляло схожести с литературным персонажем старушки Агаты Кристи — Эркюлем Пуаро.
— Чего вылупился, отец родной? На мне узоры не растут, — хотел сказать, но промолчал, мало ли, кто он?
Сейчас неприятности — это роскошь для моих нервов, пришёл сюда не за этим, но всё-таки у меня вырвалась без грубости и крайне вежливо. Боже, как неудобно отваживать неугодных без нашего родного мата:
— Вам, сударь, какая печаль?
— Не извольте беспокоиться, — экстравагантный цилиндр повернул голову на зелёное поле.
— Какие правила? — повторил я.
Севантин был рыжей каплей в красноволосом море. Действительно, «рыжиков» тут по пальцам можно перечесть. Наши пластиковые кресла были золотисто-зелёными, гостевая трибуна серебристо белая, но сочетание скорее выглядело матово-серо. Над полем светились эмблемы играющих команд. У нас был изображён щит, на котором красовались четыре квадрата с символами. Верхний левый квадрат-трилистник, правый – арфа. Далее нижний левый угол – крест, правый – силуэт острова. У эльфов был единорог, мне показалось на секунду, что там изображён бык, как у другой нашей Краснодарской команды. Единорог был готов начать корриду.
— Что означают четыре символа на гербе? — меня раздражало молчание. — Растолкуй мне, наконец, правила!
— Четыре лепреконских города. Наш герб — Арфа. Все ошибочно принимают щит за обозначение Ирландии. Мы и есть Ирландия! Правила просты, — Севантин очень хотел посмотреть матч, поэтому старался побыстрее мне всё растолковать.
Арбитр свистнул в золотой свисток. Диктор объявил о начале игры за звание чемпиона. Минут шесть лепрекон объяснял все тонкости. Очень быстро и самое главное коротко и доступно.
— Останавливать игрока можно по-всякому, но без рук и только тогда, когда владеет мячом. На себя можно накладывать одно заклинание, на других игроков, в том числе и игроков из своей команды нельзя. Всего с каждой стороны по пятнадцать участников: два вратаря, один из которых в поле, три защитника, по пять полузащитников и нападающих. Мой отец и брат нападающие.
Не слушал составы команд, совсем забыл, что играет его отец и брат. Ярый фанат рассказывал и рассказывал. Попутно объясняя на примерах.
— У игры есть характерная особенность. Три игровые зоны. В первой два вратаря и три защитника с одной стороны и пять нападающих с другой, во второй только полузащитники и, наконец, третья зона идентична первой. Выходить игроку с другим амплуа в чужую зону запрещено, всем, кроме второго вратаря, но он туда редко выходит. Для каждой зоны свой рефери.
— А пенальти за нарушения? Не вижу угловых флажков.
— Пенальти? Они в конце, — пояснил Севантин.
На нас стали оборачиваться другие Скепширцы, что и понятно, по-видимому, мы разговаривали очень громко, Анку их всех возьми! Здесь тише, чем в библиотеке и шахматном клубе вместе взятых!
— Почему в конце и почему так тихо? — понизил голос я.
— Могут дисквалифицировать, если посчитают, что ты шепчешь или произносишь заклятие. Не применение магии относится ко всем.
— Хорошо, а играть им сколько?
— Минут двадцать или двадцать пять, — вздохнул. — Пока на поле не останется меньше одиннадцать человек, потом эти. Как ты их называешь? — лепрекон поднял глаза вверх, вспоминая. — Ах, да, серия пенальти. Начинают пробивать по очереди, пять раз.
— А если, к примеру, у них будет семь игроков, а у нас три?
— В этом случае вызываются жребием из зрителей.
— Помощь зала, — вспомнил правила другой игры.
— Вроде того, — пожал плечам мой друг. — Посмотрим.
Лепреконы злобно зыркали назад. Мы пришли последними и, поэтому, нам достались места на самом верху.
— Лучше смотрите на мяч! — ворчали они.
На траве лежал отец Севантина. На него больно было смотреть, эльфийской костолом выбил ему коленную чашечку, когда «восьмёрка» чуть замешкалась с обработкой мяча. Эрнест корчился от боли, рыжие локоны прислонились к траве, закрыв часть лица и глаза. Такой футбол напоминал хоккей знаменитой суперсерии «СССР—Канада». Это игра, и Фавен Август отправил в отместку троих белокурых в травмпункт за семь минут. Единороги боялись его больше всего, и было за что. Игроки с обеих сторон не успевали уносить травмированных. Семь замен ушли быстро. В регулярном чемпионате рыжий парнишка выносил одного за другим приёмом «Aureum Golem» или «Золотой Голем». Свой «умелец» был и у эльфов. Накаченный амбал с короткой спортивной причёской, что весьма нетипично для изнеженного эльфа, который стал на время игры деревянным «Буратино».
— Фавен владеет каменной стихией, — хвастался Август. — Папа поправится, такие травмы нередки. У нас целый гарнизон медиков, а лечебные отвары, которые обмениваем у гномов на золото, уникальны! Нет хвори, с которой им не удалось бы справиться!
— Они играют четверть часа, а вратари целёхонькие, — почесал затылок, снова усатый жук на меня смотрит. — Нелогично, нужно «списать» сначала их.
— Вратарей трогать нельзя.
— Так их вон двое стоит!
— Один выбивает мячи в аут, а другой подает и спасает ворота, второй не имеет права отбивать, зато может выбить мяч от своих ворот при необходимости.
— Угловых нет?
— Нет, матч отдаётся команде, у чьих ворот ушёл мяч. Второй вратарь для этого и нужен, ауты его ног дело, на другой половине тоже делает противник.
— Посередине второй зоны выбьет? Что тогда?
— Во второй или средней зоне считают, кто последним коснулся мяча, — улыбнулся. — Вратари туда не бегают, в той зоне у них нет неприкосновенности. Неоправданный риск в середине никому не нужен. Аут! От него нет смысла.
— Голы случаются?
— Крайне редко. Один или два за три игры.
— Вопросов больше не имею…
Это какая-то смесь регби и дворового средневекового футбола с пытками. Надо отметить крошили друг друга профессионально. Боюсь признаться, но игра мне нравилась. Адреналин зашкаливал! Жаль, нельзя кричать и скандировать, меня просто разрывало! Тысяча чертей, я был готов выйти на поле! Глядя на поле, думал о боксе, там сколько раз по голове «настучал», столько очков и получил, бьюсь об заклад, тут точно такой же спортивный принцип.
— Количество побед учитывается?
— За победу два очка, за ничью одно.
— Пенальти бьётся не до победного гола?
— Нет, пять раз и баста.
— Сколько команд участвует?
Пуаро повернулся, похоже эмоции ударили в котелок, и он нехило закипел:
— Восемь команд. Нам нужна только победа, у нас одинаковое количество очков, но меньше голов.
— Да… — уныло сказал какой-то лепрекон, больше похожий на гнома, левый глаз у него был с прищуром, правый косился влево. — Не видать кубка, если на воротах лопоухий паук — «вечный ноль».
Атмосфера накалена, лепреконы были готовы устроить драку, чтобы разрядиться. Теперь мне понятны причины побоищ. Как не ждали, но голов зрители пока так и не увидели. Севантин уже говорил, что они крайне редки, такое удавалось только самым великим волшебникам. Игре не одно столетие, но каждый турнир запоминается значимым событием или интригой.
— Фавен Август — лучший игрок за всю историю Скепшира и не только! — возразил Севантин.
— Только вот забить эльфам даже Голем не может! — вспылил кто-то в толпе.
— Косой, не паникуй, — сказал я.— У нас есть шанс.
— Наш шанс! — не унимался гном—лепрекон. — Это пенальти и то вряд ли!
— Да, вратарь — обезьяна у них… — все ряды угукнули.
Резервный судья сделал предупреждение нашему сектору. Да пошёл он! Матч, впрочем, катится к ничьей. На поле остались самые крепкие орешки после получаса с начала игры. У эльфов семеро уцелело, лепреконов осталось пятеро. Остались два вратаря, один защитник, один полузащитник и брат Севантина. У «серых» было больше защитников, мешавших Фавну. В пору пригорюниться, что может один в окружении трио гренадёров и двух вратарей? Зелёные пошли ва-банк.
Полузащитник лепреконов умудрился перехитрить своего оппонента и послать мяч в третью зону. Голем сделал обманный финт, показывая, что пропускает мяч, но на самом деле убрал его под себя. Двое защитников проскочили мимо и «золотой» пробил из-под третьего, который нанёс удар в район икроножной мышцы. Парень рухнул, а мяч летевший в девятку вратарь кончиками пальцев перевёл на бесполезный угловой. Мужская половина вздрогнула от досады и обиды. Женская переживала за своего любимчика не меньше, чем за исход турнира их мужья и братья.
— Остался ещё один и серия пенальти, — мрачно сказал я.— А этот парень и, правда паук!
Терять нечего, и второй вратарь выбежал в среднюю зону и изловчился ударом мяча сломать руку полузащитнику ушастых. Настала очередь вздыхать соседнему сектору. Месть за капитана показалась мне более чем достойной. Эльф стонал очень громко — это мужская игра, оказаться на носилках может любой, главное — не зевать!
— Шесть против четырёх, нам нужен дополнительный игрок для серии пенальти, — мой друг подытожил мысли нашей трибуны.
Резервный вратарь взял спортивный снаряд. Сжал его ладонями, проверяя на спелость. Посмотрел с отчаянием на трибуну с болельщиками и, что есть сил, приложился ногой по мячу, который, как солнечный диск, высоко взмыл и стал мелкой точкой в небе, грозясь покинуть стадион, но магия прервала полёт «безпилотника». Достигнув пика, мяч познал закон всемирного притяжения, он искал баскетбольную корзину, в которую можно упасть.
— Смотрите! — указывал пальцем на меня местный Сальвадор Дали. — Он поймал!
Раздались жиденькие аплодисменты. Похоже, я их изрядно достал, что не удивительно. Мне оставалось встать и проследовать вниз на поле на ватных ногах. Вялая попытка приободрить показала, что лепреконы «Лиры» не питают надежд на мой счёт, и только один Сеня искренне верил в меня.
— Здрасте, — неуверенно поздоровался с командой.
Слева направо: основной и резервный вратарь, защитник, напоминавший забывшего выключить дома чайник человека, полузащитник, смотрящий вниз. Замыкало шеренгу — открытие трансферного окна из Краснодара! Хлопайте! Хлопайте! Пардоньте, волнуюсь и, думал, куда мне увести мыслишки подальше от изумрудного газона. Мне выдали форму с четвёртым номером.
— Бьёшь последним, — сказал запасной вратарь Роджер Гилмор.
— День рождения у меня четвёртого мая, бывают же совпадения. Я всегда последний! — я засмеялся, но, к сожалению, в гордом одиночестве.
Замялся, надел бутсы, забавные такие, без шипов. Что-то среднее между кедами и кроссовками, щитки и наколенники можно убрать в сторонку. Заметил моего друга. Сеня мной гордился и показывал большой палец вверх. Чуть не прослезился, а, вообще, плакать хотелось! Мама не горюй! Вот ещё одна рыжая капля в красном море. Девушка смотрела в пол, сжав кулачки, но трибуна выше газона, поэтому без труда узнал Джульетт.
— Орёл или решка, — спросил судья для того, чтобы определить очерёдность «лотереи».
— Орёл, — сказал не думая, а что, мне всегда на него везло, гном подкинул монетку.
Когда смотришь со стороны матч, игроки не больше фута, но, когда стоишь на газоне, тебе кажется, ты стоишь напротив великанов.
— Тебе первым бить, орёл
— Мне везёт, так, а почему я первый?
— Бьют справа налево, — сказал сквозь зубы наш вратарь.
Вот блин блинский, я-то, специально встал так, чтобы быть последним.
— Вратари будут бить после всех, — гном свистнул и показал на «точку».
На меня неодобрительно посмотрел Роджер. Понятно, почему все поникли (ну кроме Севантина). Опять всё перепутал, а судья счёл меня первым пенальтистом. Игроки смотрели из-под трибунного помещения. Кто на костылях, кто на носилках, а Фавен и Эрнест лёжа на газоне. Похоже, их быстро подлатали. Звёзды всё-таки! Посмотрел на девушку. Сердце ёкнуло, а у меня и без того намечался волнительный момент.
— Ставлю все свои золотые, что забьёт, — орал Севантин красномордому лепрекону. — И пятьсот сверху! Итого семьсот!
— Принято! — красная борода и рубашка делали спорщика похожим на снегиря с манерами павлина. — С меня тысяча, Август!
В первом ряду в «vip-ложе» сидели братья с наставником, почему они не вышли, спросите вы? Происки эльфов, которые внесли в правила изменения, теперь пятикратным чемпионам вечная слава, бла-бла и нельзя участвовать. Рефери раза в три меньше меня, забавно. Мы пошли пробовать послематчевую лотерею, эльфы светились от счастья, они добились того, чего хотели. Мой друг рисковал не только проиграть целое состояние местному Скруджу, так ещё и быть разорванным за свою глупость, благо у Ванессы есть запасной сын. Вот она заветная десятиметровая отметка.
— Он ловит всё…— зациклилось в голове. —Ловит всё…
— Бей, — нетерпеливо сказал гном, который хотел увидеть досаду лепреконов, некий реванш за поражение в прошлом туре от лепреконов другого клана, поражение, лишившие их даже теоретических шансов на кубок. — Быстрее, иначе накажу.
— Шнурок завяжу, — но вместо этого, выполнил обратную процедуру.
— Это называется завязать? — кричал лысый гном, у которого волосы были лишь возле ушей. — Бутсы висят на левой ноге.
— Я готов, — оборвал речевые потуги рефери своим уверенным голосом.
— Как знаешь, — гном пожал плечами. — Скажи заклинание, которое будешь использовать вслух.
— Пробью так, — гном открыл рот, но ничего не сказал, подумал, что перед ним дурачок, он свистнул, а затем показал руками можно бить.
— Без заклинания? — смеялся Стивен Бредли. — Он и с заклинанием не сможет!
Мама моего друга злобно посмотрела на богатея.
— Ставлю две тысячи золота против десяти твоих, что забьёт, — сказала сердитая женщина.
Самодовольство она не любила больше всего на свете, сжала руку сына и отвернулась.
— Принято, миссис Август, — заливаясь хохотом, пробурчал Стивен. — Принято, ставлю поверх не десять, а сорок тысяч золотых, но прошу добавить три сверху.
Бредли — жуликоватый торговец нажился за счёт паба и долговых расписок. Вот и сейчас уловил удобный момент. Сын сжал руку, но женщина в зелёном жакете уже всё решила, было заметно, какой ценой далось ей это решение. Мама всегда учила экономить дочку, дорожить деньгами. Ванесса помнила рассказы прадеда о великом голоде. О том, что треть острова мигрировала в надежде на лучшую жизнь.
— Сынок, это дело принципа, принимаю ставку, — гордо ответила женщина и отвернулась.
На поле тем временем стояла тишина. Сколько раз смотрел, как бьют, но никогда не пробовал даже во дворе, а тут от меня, возможно, зависит судьба кубка Ирландии. Святой Патрик, помоги!
— Говоришь, сможешь поймать всё? — эльф расплылся в улыбке, монолог никто не мог слышать, в моём голосе не было сомнения или паники, не знаю, что эльфа так развеселило, самоуверенность «паука» не знала границ.
Момент истины. Разбег, теперь зрителей вдвое больше, чем вчера, похоже, научился собирать аншлаги. В шаге от мяча пнул левой — опорной ногой, так, чтобы бутса полетела в соответствующий ей угол. Быстро Поставив левую «ходулю» на траву сильно ударил по мячу вправо. Сделал всё так быстро, что у меня поехала нога. Я сильно рисковал. Промах приравнивается к неудачной попытке. Эльф повиновался своему заклинанию-инстинкту и ушёл ракетой влево на первую цель, времени для того, чтобы встать, оттолкнуться и прыгнуть повторно, у него не было. Пелиус понял всю чудовищность ситуации, когда увидел, что мяч летит в противоположенную сторону. Зрители не верили своим глазам, они просчитали ход мысли и восторженно поднимали руки вверх. Болельщики следили за мячом, который ударился о штангу. Над трибуной лепреконов вырвался протяжный стон. Думаете, промазал? Как бы ни так! Мяч от штанги влетел в ворота, и вот тогда-то стадион взревел второй раз. Я после удара затылком о траву отправился в безсознанку, когда пришёл в себя, меня качали на руках.