Первый спальный район, в котором я оказался после Ростокино, стал Ивановское. Располагается это тихое и зеленое место, недалеко от метро Новогиреево, в Восточном административном округе. Там проживали и проживают мои родственники. Помню, как мы с мамой ехали на троллейбусе от метро и выходили на остановке «Улица Саянская». Такого длинного дома, как тот, в котором проживала родня, я еще не встречал. Он начинался почти от остановки и уходил далеко вглубь. Вот она, жизнь московской окраины. Вот они родные лица, не так давно ходившие к нам в гости в родном Георгиевске, а теперь так легко кидающиеся словами: кинотеатр «Киргизия», «Макдональдс», Терлецкий парк. В квартире, которая досталась людям от государства, был весьма приличный даже по нынешним меркам ремонт, стояла хорошая бытовая техника, красивая деревянная мебель. Не плохо у вас здесь, москвичи, подумал я в тот момент. Это, пожалуй, было моим первым чувством некоторого расстройства. Не могу точно сформулировать свое состояние, где-то там очень глубоко внутри и передать словами. Оно не было завистью, огорчением, злостью. Просто, почувствовал некий осадок. Впервые, я возвращался от родственников не в свое жилище. Потом, конечно же, такое состояние появлялось не раз. Но уже оно становилось все более понятным и обостренным. Когда ты живешь в своей берлоге, маленькой ли, большой ли, но в своей, и твои друзья, товарищи, родственники находятся в схожих условиях, ты этого не замечаешь. А здесь, присутствует некое чувство неполноценности. Возможно, это всего лишь мое восприятие ситуации.
Во время своей первой поездки в Москву, я еще успел побывать с отцом и родней в байкерском центре, несколько раз на ВВЦ, и в «Атриуме» на Курской, где мы смотрели вторую часть Гарри Поттера. Каникулы подходили к концу. Поэтому, собрав компьютер и пару сумок, мы с родителями сидели в плацкартном вагоне поезда «Москва-Владикавказ». На этот раз, мама оставалась в столице, а мы с папой поехали обратно на Кавказ. То ли от смены воды, то ли от чрезмерной жары в вагоне, у меня сильно заболел живот перед Ростовом-на-Дону. Отец уже было хотел сходить. Но открыли двери, вагон слегка обдало свежим воздухом и мне стало легче. Мы, даже успели выйти на перрон продышаться. Это я отчетливо запомнил.
Ранним утром, фирменный поезд высадил нас на родной станции и умчал дальше. На белом «Москвиче» (такая вот ирония), около 5 часов мы заехали во двор, по улице Калинина. В окне, на первом этаже, у входа в четвертый подъезд, горел на кухне свет. Бабушка во всю ждала сына и внука. С того мгновенья, я неустанно рассказывал про Москву всем подряд. Фантазируя и масштабируя увиденное. Мне хотелось, чтобы каждый слушатель, проникся и поразился размаху столицы еще больше, чем я. Мне стало тесно в Георгиевске. Уютно и просторно в квартире, но тесно в городе. Отец пробыл около недели и вернулся обратно. Моя эйфория каждый день уходила, но мечта о переезде наоборот, только усиливалась. Я пока не мог понять, как оно, жить постоянно вдали от малой родины. Но этого очень хотелось. Я не понимал, что разлука и тоска по родному дому, эта та цена, которую придется заплатить в обмен на попытку покорить Москву. Перед глазами теперь была только Москва, только Ростокино, только те проспекты и улицы, бульвары и площади, скверы и аллеи. Жизнь в Георгиевске отныне скучна и пресна, весь интерес только там, в Москве. Как же я был наивен. Каким же тогда, казалось все простым. Я не мог понять, почему у этих взрослых не складывается «пазл», из вроде бы очевидных и элементарных вещей. С этими мыслями, которые в один момент опустили миропорядок провинции, я прожил чуть более двух лет. И сегодня, приходится констатировать факт того, что во многих эпизодах я ошибался. Ошибался в том, что не придавал им должного значения. Не понимал того, что, упустив определенные вещи, их уже будет не наверстать. Но это все придет намного позже. А пока, я веселый и счастливый обнимался с бабушкой и приступал к приему пищи.
