Есть легенда, больше похожая на анекдот. Гласит она, что однажды, годах так в 70-х, на учения с участием дальних стратегических бомбардировщиков ТУ-95 приехал один генерал. Уже пожилой, под 60, но крепкий, поджарый, настоящий боевой генерал, начинавший в Великую Отечественную младшим лейтенантом.
И вот учения. Генерал со своей свитой стоит у взлетной полосы. По полосе разбегается «Медведь» — ТУ-95. Разбегается, и тут от него отваливается что-то большое, металлическое, продолговатое, с характерным хвостовым оперением. Отваливается и с грохотом скачет по полосе.
Все сопровождающие генерала моментально падают на землю, как учили, закрыв голову руками. Самолет уходит в небо, грохот прекращается… Адъютанты встают, отряхиваются, виновато смотрят на генерала. А тот как стоял, так и стоит… Всем неловко. Трусость перед генералом показали… Наконец, кто-то задает волнующий всех вопрос.
— Товарищ генерал, а чего вы не упали? Бомба же…
На что генерал, закуривая, отвечает:
— А чего падать-то? Она ж ядерная!
Правдива эта история или нет — неизвестно. А вот та ситуация, о которой пойдет речь ниже, имела место быть на самом деле. И человек, оказавшийся в ней, Федор Павлович Головашко, абсолютно реален. А еще он наш земляк, родившийся в селе Быково, что в каких-то шести километрах от наукограда Кольцово.
22 июня 2023 года Федору Павловичу исполнилось бы 100 лет.
Трудно представить, что испытывал юный Головашко, которому на 18-летие судьба подарила начало Великой Отечественной войны. В 1941-м его призвали в армию, но на фронт он попал только два года спустя. До того проходил обучение в Новосибирской авиационной школе пилотов.
В августе 1943-го Головашко влился в полк авиации дальнего действия под командованием легендарного летчика Александра Молодчего, одного из лучших пилотов-бомбардировщиков Великой Отечественной, к тому моменту уже ставшего дважды Героем Советского Союза.
Сам Федор Головашко звезду Героя получил много позже, в 1956-м году.
После войны Головашко остался в армии, командовал эскадрильей, осваивал новые типы самолетов и, наконец, в 1952 году попал в особый авиационный полк, секретный, базировавшийся в пустынной части Крыма. Но самолеты этого полка часто перебрасывались в Казахскую ССР на аэродром близ Семипалатинска для выполнения особо секретных и особо опасных задач.
Да, Головашко был одним из летчиков, проводивших испытания ядерных бомб.
20 ноября 1955 года экипаж Головашко должен был сбросить на Семипалатинский полигон РДС-37, первую советскую двухступенчатую термоядерную бомбу.
Как вы наверняка помните, в 1949 году испытанием РДС-1 закончилась монополия США на ядерное оружие. Однако Америка по-прежнему опережала нашу страну как по количеству боеголовок, так и по их мощности. В частности, термоядерные бомбы, существенно превосходящие ядерные по разрушительной силе, американцы освоили в 1952-м году, взорвав устройство под названием «Иви Майк», мощностью в 10,4 мегатонны.
«Иви Майк» был громадным, весил 62 тонны и как оружие использоваться не мог в принципе. Не было у США средств доставки этого чудовища на вражескую территорию. Но уменьшение термоядерной бомбы было лишь вопросом времени, а Советский Союз в своих разработках всё еще не преодолел отметку в 1 мегатонну тротилового эквивалента.
РДС-6с — первая советская бомба с термоядерным усилением, взорванная в августе 1953-го, имела мощность всего в 0,4 мегатонны и технически еще не была полноценным термоядерным устройством. Однако, развив положенные в ее основу идеи, команда академика Сахарова разработала РДС-37, уже действительно термоядерную, или, как ее еще называют, водородную бомбу, расчетная мощность которой составляла 1,6 мегатонны.
Никто в мире еще не сбрасывал бомбу подобной мощности с самолета. У ученых не было даже 100%-й уверенности в том, что реактивный ТУ-16, способный развить скорость до 970 км/ч, не будет испепелен световым излучением взрыва.
Самолет готовили долго и тщательно. Вся его поверхность была покрыта светоотражающей краской, все системы — проверены и перепроверены, а экипаж отбирался из лучших летчиков страны.
Ту-16, пилотируемый Федором Головашко, взлетел с аэродрома Жана-Семей в 9-30 20 ноября 1955 года. Набрал высоту в 12000 метров, и тут внезапно небо затянуло тучами. Метеорологи разводили руками — по всем прогнозам выходило, что погода будет отличной! Визуальный заход на цель в таких условиях был невозможен.
Посовещавшись, центральный командный пункт выдал Головашко разрешение сбросить бомбу, руководствуясь показаниями радиолокационных приборов. Самолет зашел на цель, и… Что-то засбоило! Радиолокационный прицел отказал! Была ли тому виной оставшаяся незамеченной неисправность, статические разряды в облаках или же излучение самой бомбы — неизвестно.
Но факт в том, что ТУ-16 не мог отбомбиться прицельно. А сброс бомбы такой мощности мимо цели не имел смысла. Ученым ведь нужно было не только удостовериться в том, что РДС-37 рванет именно с заданной мощностью, но и посмотреть, как взрыв скажется на специально установленных на полигоне объектах: корпусах танков и самолетов, зданиях и огневых точках.
К тому же сброс бомбы не в заданном месте полигона мог повлечь катастрофические последствия на земле. Семипалатинск находился всего в 130 километрах от места взрыва, а многие мелкие населенные пункты — и еще ближе. Забегая вперед, скажу, что состоявшиеся 2 дня спустя испытания РДС-37 привели к гибели 3-летней девочки и одного солдата, а также ранениям порядка 50 человек, как военных, так и гражданских.
Нужно было возвращаться на аэродром, но… До того момента никто и никогда не осуществлял посадку с ядерной бомбой на борту. А уж с бомбой мегатонного класса, способной испепелить весь аэродром — и подавно.
На какое-то время на командном пункте возникла паника. Никто не хотел оказаться рядом с заходящим на посадку ТУ-16. Теоретически, даже если просто сбросить бомбу с самолета, она грохнется о землю, развалится на куски, но не взорвется. Но, во-первых, — ТЕОРЕТИЧЕСКИ. А во-вторых, даже если она просто рассыплется от удара, ее начинка — не только безвредный водород, но и радиоактивный уран! Лучевая болезнь всему персоналу обеспечена.
Озвучивались предложения сбросить бомбу на полигоне, не подрывая ее. Но такое безответственное отношение к самому современному оружию страны Советов было чревато пожизненным заключением в лагерях. И спорный вопрос, какая смерть мучительнее: от лучевой болезни или в лагере.
В итоге, после того как сам Сахаров письменно подтвердил безопасность посадки самолета с термоядерным зарядом на борту, Головашко было разрешено садиться.
Эта посадка была самой напряженной из всех, что случались в жизни прошедшего войну летчика. Он был первым в мире, кому выпало садиться, неся в бомболюке 1,5 мегатонны огненной смерти.
Головашко сел ювелирно, коснувшись полосы всеми стойками шасси одновременно. Так мягко и плавно, как не садятся даже современные бизнес-джеты со спящими миллиардерами на борту. Бомбу сняли и отправили на всестороннюю проверку, а экипажу дали двое суток отдыха до следующего вылета.
И два дня спустя, 22 ноября 1955 года в 9 часов 37 минут, РДС-37 была сброшена с 12 километров с помощью парашютной системы и успешно взорвана на высоте 1,55 км.
Первая советская термоядерная бомба. Первое в мире термоядерное устройство, испытанное взрывом со сбросом с самолета, до того впервые в мире вернувшееся на аэродром после взлета в целости и сохранности.
Звезду Героя Федор Головашко получил не за этот конкретный полет, а за все вылеты со смертоносными устройствами на борту. Всего их на его счету было 15.
Умер Федор Павлович 19 апреля 1981 года в Одессе, где жил с момента выхода в запас в 1961 году. Увы, ни в Новосибирске, ни в родном селе Быково нет даже мемориальной таблички о выходце из Сибирской земли, принявшем непосредственное участие в создании ядерного щита нашей страны.
Головашко лучше многих знал, что смысла падать, когда по полосе скачет что-то продолговатое, нет. Во-первых, потому, что ядерная бомба не взрывается от удара. А во-вторых, потому, что если все-таки взорвется, лежишь ты или стоишь — нет никакой разницы. Жар ядерного взрыва он не раз ощущал на собственной коже.
Кирилл Кудряшов, писатель