Немало найдётся уголков на Руси, которые богаты своим историческим прошлым; но Волга, эта поистине величественная река, изобилует более других мест остатками старины. Её берега были свидетелями многих исторических событий, которые занесены на страницы отечественной истории. Историческое прошлое приволжских губерний и больших городов, так сказать, седая старина их, а с другой стороны, красоты приволжской природы, о которых я раньше часто слышал, побудили меня предпринять путешествие. Покорение Казани в 1552 году Иваном Грозным, Минин и Пожарский, бунт Стеньки Разина, Пугачёвщина и другие события, - всё это вызывает воспоминания о былом, о пережитом в жизни русского народа. Ещё более меня интересовала бывшая в этом году научно-промышленная выставка в Казани.
Знойное лето нашего юга было в полном разгаре, и лучи солнца достигали невероятной силы своего напряжения. Сухой, жаркий ветер, пыль на улицах наводили тоску и уныние. Среди такой неприглядной природы человек невольно стремится в какую-то таинственную даль, где бы хоть на время он мог отдохнуть и телом, и душой, забыв городскую сутолоку и отдаться восприятию новых впечатлений.
Желая несколько разнообразить своё путешествие, я отправился в Москву, намереваясь в Нижнем Новгороде пересесть на пароход.
Местность до самого Воронежа не представляла ничего особенного. Повсюду взор встречает безлесные ровные пространства, которые не могут поразить степняка, уже привыкшего к таким картинам природы. В 12 верстах за станцией Бык начинается Богучарский уезд Воронежской губернии. Проедешь ещё две станции, и взору представляется роскошный дубовый лес Плотицина, расположенный стеной вдоль полотна железной дороги. Я слышал от одного крестьянина, что Плотицин предполагает продать свой лес на сруб.
Попадается изредка берёзовый лес, чернолесье; но вообще местность не отличается богатством растительности. Чем ближе к Воронежу, тем более природа изменяется. Свежесть зелени, какую не встретишь на всём протяжении степного пространства, и обилие растительности невольно приковывают к себе взор. Огни горели, когда мы приближались к Воронежу. Имея в виду здесь остановиться, я заехал в гостиницу, а на другой день до отхода поезда осматривал достопримечательности города: Митрофаниевский монастырь, Петровский сад, где стоит памятник Петру I с надписью: «Императору Петру Великому – 1860 год, воронежские дворяне и граждане»; затем видел Кольцовский сквер, в котором находится бюст поэта-прасола.
На Дворянской улице сосредоточены все лучшие городские здания. Воронеж изобилует громадными садами. Главные улицы поливаются, так что вечером обыватель имеет возможность подышать свежим воздухом. Везде обилие зелени. Вечером того же дня я расстался с Воронежем.
За Воронежем по направлению к Тамбовской губернии открываются красивые виды. Лиственные леса тянутся иногда сплошной стеной вдоль полотна железной дороги и поражают своей величественностью. Это поистине роскошные группы чернолесья. Хлеба здесь – прекрасные. На пути есть большая станция Грязи, где можно найти всё, что ищет усталый и голодный путешественник. За Рязанью чернолесье уже сменяется хвойными лесами. Стройные и величественные сосны красуются на всём пространстве, и только изредка попадается ель… Наконец, на горизонте показались блестящие купола московских церквей; издали виден храм Христа Спасителя. В Москве я посетил сад-эрмитаж, зоологический сад, вторично осматривал Кремлёвский дворец и Оружейную палату. Имея в своём распоряжении ещё сутки, я решил посетить Троице-Сергиеву лавру. Сергиев посад, в районе которого находится лавра, лежит в необыкновенно живописной местности. Стройное пение монастырского хора, торжественность богослужения и воспоминание о великих заслугах обители, оказанных русской земле в годы её бедствий, - всё это отрадно действовало на душу, возбуждая религиозное настроение.
По возвращении в Москву, я вечером поехал на нижегородский вокзал. Садовая улица, по которой пришлось мне ехать, производит несколько лучшее впечатление, чем другие улицы в Москве. Она довольно широка, прекрасно вымощена и вся утопает в зелени садов. Поезд пришёл в Нижний на другой день утром, и я тотчас же отправился на пристань пароходного общества «Самолёт». Здесь мне показали главный дом ярмарки, сделанный в готическом стиле. Нижегородская ярмарка с её пришлым людом, с её кипучей деятельностью не имеет ничего общего с городской жизнью, где, по-видимому, она не выходит из рамок обычной провинции.
На левом низменном берегу Оки расположена часть города, называемая Макарьевской, состоящая из ярмарочных строений и слободы Кунавино. За рекой против ярмарки открывается прелестный вид: внизу Ока и Волга, усеянные множеством судов, а над ними по террасе возвышается сам город с кремлём и старинными башнями.
До отхода парохода оставалось 6 часов, которыми я решил воспользоваться для осмотра достопримечательностей города. Я отправился в Кремль. В небольшом сквере на краю горы красуется памятник Минину и Пожарскому с надписью: ″Гражданину Минину и князю Пожарскому – благодарное потомство, 1826 год″. Тут же, вблизи, расположен Аракчеевский кадетский корпус. Под сводами Спасо-Преображенского собора, в подземелье, находится гробница Минина.
Ближайшие окрестности Нижнего так же живописны, как и сам город. В 19 верстах от него расположен город Макарьев; здесь находится почти разрушенный Желтоводский монастырь, который считается основателем Нижегородской ярмарки. С перенесением ярмарки в Нижний Новгород, Макарьев потерял всякое значение в смысле торгового пункта. Теперь он имеет вид небольшой деревушки. Напротив Макарьева, на правом берегу Волги, лежит большое торговое село Лысково, которое по внешнему виду напоминает большой уездный город. При впадении реки Суры в Волгу по склону высокого холма расположен Васильсурск, уездный город Нижегородской губернии. Среди зелени виднеются старые деревянные лачужки, два-три каменных дома и одинокая церковь.
За Васильсурском по высокому правому берегу непрерывной стеной расстилается роскошная лесистая местность. Деревни и хутора, скрывающиеся в зелени, представляют очень живописный вид.
На пути встречается масса плотов, идущих вдоль правого берега. Наконец, даль принимает сизые тоны вечернего освещения, река отражает вечернее небо, окрашенное последними лучами зашедшего солнца и нагорный берег с приютившимся на нём селением. Воздух уже насыщен влажными испарениями вечера. Пароход подходит к Козьмодемьянску.
Пристань здесь отличается необыкновенным оживлением. Везде снуют группы рабочих, масса бурлаков, купцов и всякого торгового люда. Беспрестанный говор, шум, суета и движение на пристани, протяжные звуки гармоники вместе с пароходными свистками сливаются во что-то нескладное. Козьмодемьянск и Васильсурск известны по развитию лесного дела и торговли. Вот в темноте запылали костры, и в сумрачной дали Волги замелькали огоньки по всему побережью. Правый нагорный берег реки отличается густой зеленью, раскинувшейся на холмах.
Издали показались слабые очертания Казани. Она видна на значительное расстояние. От волжских пристаней до самого города считается 6 вёрст. Дорога, тряская и неудобная, идёт параллельно речки Казанки. По дороге виден, издали памятник покорения Казани в 1552 году.
При въезде в город находится кремль со Спасской башней и башней Сумбеки (Сююмбике) – памятник татарской Казани. В сквере, против театра воздвигнут памятник певцу Фелицы, Державину с надписью: ″Г. Р. Державину, 1846 год″. Поэт представлен сидящим на камне, с арфой в руках, в тоге и сандалиях; внизу на барельефах изображены музы, венчающие поэта. В городе есть Императорская гимназия, в которой воспитывался Державин, а казанский университет служит центром просвещения всего приволжского края. В этом году в Казани была научно-промышленная выставка. Из всех её отделов меня наиболее заинтересовал историко-этнографический, в котором были выставлены различные предметы, наглядно характеризующие быт народов Поволжья и востока России. Пробыв здесь несколько дней, я продолжал своё путешествие вниз по Волге, но избрал пароход общества ″Зевеке″ (прим. Альфонс Александрович Зевеке 1822-1887 купец, судовладелец), в чём впоследствии пришлось раскаяться, так как пароход, на котором я ехал, не отличается удобством и медленно совершает рейсы.
За Казанью путь становился всё более и более интересным. Верстах в 5-6 ниже села Богородского открылась Кама, которая здесь сливается с Волгой. Взор путешественника встречает далее длинную цепь высоких холмов, величавых и покрытых растительностью. На вершине одного из таких холмов расположен Симбирск. Он не виден с Волги; видна только худшая пригородная часть с невзрачными деревянными постройками, раскинувшимися по зелёному скату холма в зелени деревьев. Здесь пароход стоит недолго, так что я не смог осмотреть города и находящегося в нём памятника Н. М. Карамзину.
На дальнейшем пути следуют Ставрополь, уездный город Самарской губернии, и знаменитые Жигулёвы горы.
Рано утром пароход проезжает эти горы, которые надолго остаются в памяти путешественника. Это край, ещё не тронутый рукой человека, край глухой и первобытно дикий. Зелёные холмы, густо поросшие лесом, то возвышаются в одиночку, последовательно сменяясь один другим, то беспорядочно толпятся и как бы выглядывают из-за плеча друг друга. Чем дальше вы подвигаетесь, тем вершины Жигулёвских гор становятся всё выше и выше. Жигули – одна из красивейших местностей на Волге. Особенную красоту им придаёт то, что вся непрерывная цепь холмов кажется покрытой одним богатейшим ковром вековых лесов и густых кустарников. Когда-то, говорят, эти горы служили притоном разбойничьих гнёзд, из которых делались нападения на проходившие по Волге суда. Отдельные холмы и теперь ещё носят различные названия, соединённые с памятью о волжских разбоях и с именем Стеньки Разина. Из расспросов я узнал о богатствах жигулёвского края. Здесь находятся громадные запасы строевого леса, водятся звери и масса дичи. Немало и минеральных богатств.
Но вот на горизонте, на светлом фоне неба заблистали яркие золотые точки на куполе самарского собора и колокольни. С Волги открывается общий вид города. Самара является важным промышленным пунктом и занимает на Волге первое место по размерам хлебной торговли. Сильный толчок развитию этого края дало проведение Оренбургской железной дороги. В 20 верстах перед Сызранью через Волгу раскинут знаменитый Александровский мост. Это величайшее сооружение поистине может быть названо чудом русского искусства. Длина моста – около 700 сажень. Он виден с парохода на значительное расстояние, а при приближении поражает своей величественностью. Мост был открыт 31 августа 1880 года. Сызрань, хотя и находится на правом берегу Волги, но лежит в низменной местности.
За Сызранью расположены города Хвалынск и Вольск, которые независимо от своего торгового значения, являются главными центрами приволжского раскола. На левом берегу Волги, немного выше Вольска, расположено бойкое село Самарской губернии, Балаково, которое играет громадную роль по своим обширным оборотам в хлебной торговле. За Балаковом идут красивые места, встречаются берёзовые рощи и леса, особенно по левому берегу. На правом берегу возвышаются меловые горы.
Саратов, обставленный зелёными горами, очень красив с Волги и отчётливо виден с парохода. Местность низового Поволжья, лежащая вниз от Саратова, так же, как и Жигулёвы горы, когда то были ареной разбоев. За Саратовом встречаются обрывистые утёсы, которые от соседних возвышенностей отделяются глубокими оврагами. Ниже Саратова, в 217 верстах, лежит Камышин, пыльный и невзрачный городок, расположенный на правом высоком берегу. Камышин торгует пшеницей и, кроме того, известен своими арбузами, главная масса которых привозится сюда из Быковых хуторов, лежащих в 49 верстах ниже.
Подъезжая к Царицыну, вы видите обширный город с целым лесом мачт на берегу. Благодаря своему счастливому положению на перепутье Волги и Дона и двум железным дорогам – Грязе-Царицынской и Волго-Донской ветви этой дороги, Царицын приобрёл немаловажное промышленное и торговое значение. Он торгует в обширных размерах керосином, рыбой, лесом, а также солью и хлебом, то есть продуктами, которые подвозятся к нему по Волге из Астрахани, с низовых пристаней и из лесного района Поволжья.
Лесной товар составляет главный груз для Волго-Донской дороги и особенно значителен в летнее время. Его везут отсюда до хутора Калача, а затем сплавляют на плотах по Дону. Кроме леса, Волго-Донская железная дорога, вместе с Грязе-Царицынской перевозит астраханский рыбный товар, отправляемый во внутренние губернии России и частью на юг, в Ростов-на-Дону. Сам же город производит очень странное и подчас крайне неприятное впечатление. Берег испещрён рытвинами, ямами и канавами, которые исключают понятие о благоустроенном городе. Набережная не вымощена, да и вообще здесь почти нет мощёных улиц. Повсюду не редкость встретить смесь убогих хижин с большими домами красивой архитектуры. Это типичный южный город, город степной, почти лишённый зелени. В летнюю жару всё спит, признаков жизни не видно. Рекой Царицей город разделяется на две части.
Дальнейший мой путь лежал на Калач, а затем вниз по Дону, но это путешествие уже не представляет такого интереса, как по Волге. Встречаются частые перекаты, которые затрудняют движение парохода: повсюду жалкая растительность и отсутствие лесов… Так закончилось моё путешествие, оставившее в душе самые дорогие воспоминания после пережитых впечатлений на лоне природы.
Ф. Денисов.
Газета «Донская речь» № 113 от 7 октября 1890 года.
Навигатор ← Необъятная Россия
