Не задумывались о том, почему родители детей с инвалидностью предпочитают термин «особенный» для своего ребенка и именно так разрешают к ним обращаться? Однако этот же термин сильно триггерит окружение, которое непосредственно не связано с людьми, у которых ограничены возможности здоровья. То есть в роду ТАКИХ не было, а косвенно, например, ребенок соседствует в школе с особенным. Именно его родители будут самыми агрессивно настроены к невинному эпитету. Почему так? И как инклюзивные позывы, которые в российском образовательном пространстве уже более 15 лет пропагандируются, не приводят к толерантности, причем не только на просторах онлайн, но и в личном общении между сторонами.
Более 15 лет я сотрудничаю с семьями, которые воспитывают детей с различными, в том числе и тяжелыми множественными нарушениями развития. Большую часть практики составило взаимодействие с лицами, у которых нарушен слух и их окружением. Все больше в последнее время я работаю в сфере реабилитации расстройств психо-эмоциональной и когнитивной, а также моторной. И только, когда активно начала писать об этом тут, на Дзене, получила удивительный фидбэк, который ранее не удавалось поймать только в практической деятельности. Оказалось, что лет 10 я, как и многие родители деток с инвалидностью по слуху, жила в микро-социуме, общалась в закрытом сообществе их и коллег нашей «ушастой» сферы. И там, внутри этого маленького сообщества, все толерантны, корректны, сострадательны и готовы помогать друг другу в любое время суток.
Но, как только сфера деятельности расширилась до генеза нарушений психики и эмоционально-волевой сферы, я заподозрила, что радушие и толерантность, как и политкорректность, граничит с агрессией и негативом, мягко выражаясь. Тут задумалась, может быть, дело не только в численном расширении сообщества?! К примеру, лиц с глухотой, у которых электронные протезы слуха – кохлеарные импланты, сейчас в стране около 12 тысяч человек, плюс члены их семей, плюс специалисты из отрасли реабилитации слуха и речи и смежных. Итого насчитаю нескромно тысяч 30-35 человек, кто и входит в данный микросоциум, где все благополучно.
Погружаясь в тему аутизма, публикуя статьи на данную тему, понимаю, что численно категория превышает в разы размеры вышеупомянутого сообщества. Даже, если только на статистику распространенности нарушения опираться. Плюс получила неограниченные возможности анализировать исчерпывающую обратную связь, которую получаю тут, на канале. К счастью, тема РАС обширно откликается у моей аудитории, к несчастью, все больше в негативном и даже агрессивном ключе. Во-первых, «благодаря» тому, что аутизм относится к категории необратимых нарушений, во-вторых, расстройство с ментальным компонентом настолько сильно распространилось и коснулось обычных обывателей, что мало кто может пройти даже мимо моей статьи, не прочитав и не вставив свои 5 копеек по теме.
На днях давала интервью сотрудникам одного государственного университета на тему политкорректности инвалидности. У ребят грант на изучение проблемы и ко мне обратились как к специалисту с большим опытом в данном вопросе. И тут я поняла, что именно Дзен позволяет мне быть компетентной на все сто в данном вопросе и анализировать обратную связь не только от семей, где «обитает» инвалидность того или иного генеза, не только коллег из области дефектологии и смежных, но и простых соседствующих, кто напрямую или исподлобья посмотрел инвалидности в глаза. Тут за безликим акаунтом каждый может открыто лить негатив и мнения, которые и не правдивы, и не корректны, и не толерантны – все дозволено. Хейт и кибербуллинг явление тут обыденное. Лично у меня уже к ним выработался иммунитет.
Мои статьи про инклюзивное образование, а также про лиц с инвалидностью различного генеза всегда набирают много показов и дочиток. Нередко кипят словесные баталии под ними в комментариях. Даже те, кому нечего сказать по сути написанного будут в первую очередь придираться к эпитетам, которые я использую для героев своих публикаций. И именно там я поняла, что для родителей оптимальным будет – особенный ребенок, особенное материнство, особёнок, особое детство. Если я так называю деток с ОВЗ, то велик шанс не обидеть его родителей. Действительно, из всех возможных именно такие наименования чаще всего допускают их близкие. И, напротив, обыватели, которые в меньшей степени сталкиваются с ними, с особенными, будут громче всех кричать, чтобы их ТАК не называли. Те люди, которые сидят в очереди в госучреждениях с НИМИ, водят детей в одну группу детского сада или класс общеобразовательной школы, будут самыми негативно настроенными, требующими называть ИХ своими именами, то есть больными и/или инвалидами. И эти требования составляют почти третью часть всех многочисленных комментариев к моим статьям об аутизме, в частности.
И вот интервьюер, который, кстати, глубоко погружена в проблему, спрашивает у меня, почему так? Почему родители детей с ОВЗ предпочитают быть особенными, а общество в большинстве своем стерпеть даже не может этот эпитет? Знаете, я стеснялась озвучить свое собственный вывод, который совпал с ребятами, которые введут исследовательскую работу на тему политкорректности инвалидности. Но оказалось, что мнение это сложилось не только у меня на основе анализа и практической деятельности и обратной связи тут.
Как правильно? И об этом меня спросили, но я не знаю как. В сложившейся ситуации мне не ясно, почему ОСОБЕННОСТЬ так возмущает общественность. Почему не вызывает равнодушия, а триггерит. Ну, если родителям, на долю которых выпало нелегкое испытание инвалидностью, по душе такое обращение, то, казалось бы, убудет чтоль от сторонников его использовать? Получается, что со мной не солидарны большинство.
Вторую свою книгу я назвала так «ВопреКИ: непридуманные истории из мира глухишей», где описала самые интересные с точки зрения практикующего реабилитолога случаи, но, к сожалению, без счастливого конца они все, эти истории, в большинстве своем. В этом, я считаю, она не сильно по нраву читающим родителям, «коллегам по несчастью».
А тут, в Дзене, читающей аудитории особо не по нраву эпитет ГЛУХИШИ. В моем микросоциуме по направлению слухоречевой реабилитации ОН никогда не вызывал ни негатива, не осуждения, ни даже обсуждения. Здесь же, в каждой публикации, где я использую это слово – получаю негатив в комментариях. И даже под сомнение встает мой профессионализм. Почему глухиш, столь трепетное и нежное обращение к ребенку с нарушенным слухом в значительной степени, вызывает негатив у наблюдателей? Неужели лучше просто ГЛУХОЙ? А, главное, кому легче?
Когда по ходу интервью мы подробно обсудили имеющуюся у сторон обратную связь, то логично вышли к вопросу о том, что же делать с этим негативом, с неполиткорректностью? А можно ли вообще с этим что-то сделать?
Безусловно, при общении в живом пространстве люди, обыватели, наблюдатели более сдержаны. Даже я со своим опытом не встречала вживую баталии и споры о том, как надо называть тех или иных, уж тем более скандалы. В онлайн пространстве – без цензуры – в каждой статье в моей подборке острых социальных тем сами можете глянуть. Неужели все оправдывает менталитет русского гражданина? Каждый оппонент тут возразит, что в Европе, к примеру, все иначе, и никто не посмеет себя так вести как соотечественник в комментариях. В чем причина той озлобленности? Почему не всегда получается даже просто молча пройти?