Я искал свои корни в архивах и случайно нашёл документ – как сейчас говорят – эпохи. Это история о том, как моя семья боролась с раскулачиванием.
Я плотно занялся поисками информации о своих предках 8 лет назад. Почему – не знаю, возможно, так я пытался придать какую-то основу своей жизни.
Мой дедушка – сын врага народа. Семья – их было 22 человека – была раскулачена во время коллективизации. Судьба моего прадеда была неизвестна много лет, пока в 2003 году моя мама не занялась его поисками. Через архивы она смогла найти его дело. Ну как дело, маленькую стопку бумажек, среди которых – направление в систему ГУЛАГа, а затем – справка о смерти и причина: пневмония. Мой прадедушка умер в 1933 году от воспаления лёгких, когда рыл каналы на русском Севере. Где-то там он и остался навсегда – в общей могиле.
Моя мама – это история её семьи Сенюшкиных – хотела искать дальше, но не смогла больше ничего найти, а вскоре умерла. Больше известных нам родственников по той линии не оставалось. Вот почему, наверное, я и стал искать, это и есть ответ.
Я знал название села – Старо-Юрьево в Тамбовской области – там у Сенюшкиных была собственная мельница. На форуме местного сайта я познакомился с историком-любителем Николаем, у которого был доступ в архивы. Он занимался какими-то своими исследованиями, и мы договорились, что параллельно он будет искать упоминание Сенюшкиных.
И он искал и даже что-то нашёл – дореволюционные документы на покупку той самой мельницы. Нашёл многое ещё – справки из школ, например, об учёбе одной из моих прабабушек. Или – записи о рождении. А потом – всё. Больше ничего не было, сколько мы ни искали. Вскоре мы потерялись с Николаем – и перестали общаться. Я ездил ещё в Старо-Юрьево – но сам там ничего не нашёл.
С тех пор прошло 6 лет, и на днях я вдруг получил от него письмо. Николай, оказалось, помнил обещание и продолжал поиски. Он сообщал, что нашёл невероятный документ: письменную жалобу моей семьи на раскулачивание, фактически, текст апелляции к местным представителям Советов.
Мелкий, очень аккуратный, некрестьянский почерк. Тёмно-синие чернила. Хорошее перо – буквы маленькие, одна к другой, но читаемые. На семи листах. 30 марта 1930 года они сидели за столом и вместе писали.
Просили вернуть им мельницу. Просили снять с них статус «кулаков». Просили отменить решение о расселении. Оправдывались за то, что использовали наёмный труд – это приходилось делать во время уборки урожая, так как лошадей у них в хозяйстве не было. Была овца, да пара коров – признаются они.
Они жалуются на то, что у них забирали всё зерно и муку – и они отдавали всё, не оставляя себе практически ничего. Во время революции им выделили землю на обработку – а затем отобрали её в колхоз. Мельницу, которую они сами купили, тоже забрали – а их самих обвинили в кулачестве.
«За что нас в этом обвинили?» – весь длинный текст жалобы сводится к вопросу: «Почему?» Потому что мы хорошо работали? Но мы же всё отдавали власти. Потому что у нас были работники? Ну так мы же всем платили за работу!
Семь листов – история последних лет жизни моей семьи до того, как всё навсегда изменилось.
Интересно, когда они сидели за столом, они верили, что всё получится? Кажется, что да – они собирались воевать, у них даже мелькал злой юмор, называли себя «горе-кулаками», мол, ничего-то не нажили даже. Они держали в руках эти листы и верили, что те, кто надо, во всём разберутся.
Сенюшкины не знали, что будет потом, а я спустя сотню лет знаю. Я смотрю на эти маленькие подписи на последней странице – три брата и мать – и знаю. Я знаю, что ничего не получилось – и их сослали, и они больше никогда не виделись. Прадеда забрали рыть каналы. Прабабушка с моим маленьким дедушкой Юрой уехали на Урал, а затем как-то сумели выбраться в Москву. Семья из 22 человек постепенно растворилась в 20-м веке.
И эта жалоба, написанная тёмно-синими чернилами, хоть она и не сработала, как хотелось, в итоге стала чем-то, что создатели даже не задумывали: письмом из прошлого в будущее – мне.
Никита МОГУТИН