Первая часть рассказа https://dzen.ru/a/ZIBx0L-vhiQ-j98u
Огромное здание из потускневшего за века красного кирпича возвышалось среди многочисленных городских домов и построек. Из-за утреннего тумана казалось, что эта фабрика парит в облаках, тихо плывя по течению, словно пароход, безжалостно коптящий небо своими чёрными от сажи трубами.
Здесь не было слышно привычных для Серафима голосов утренних пташек, которые тот слышал в далеком родном краю, а воздух был тяжёлым и грязным. Лишь маленький сквер вокруг стеллы трудовой доблести фабрики был небольшим островком природы, где росли больные полувысохшие ели и иногда прилетали вороны.
Внутри цеха было очень шумно и жарко от разных механизмов и паровых машин. Бородатому бригадиру Афанасию Никитичу приходилось изрядно напрягать горло, чтобы его слышал коллектив. От того голос его стал с годами хриплым. Это был худощавый седой старик низкого роста. Хмурая, морщинистая мимика бригадира с опущенными седыми бровями и ртом в форме перевернутой вниз скобки выдавала всю суровость характера.
Афанасий любил дисциплину и терпеть не мог, когда кто-то плохо работает и делает хоть малейшие ошибки, потому постоянно ко всем придирался.
Никитича боялись все, даже руководство с ним было аккуратным.
– Витька! Дырявая ты башка! Опять канетелишьси! Ну всё! Последний раз тебе сказал! Норму месячную не выполнишь - уволю! - закричал Афанасий и пригрозил кулаком на двухметрового здоровяка, стоящего за фрезерным станком.
– Отец твой был бездельник и ты такой же! Амбал!
Виталий в ответ только молчал и хлопал выпученными глазами.
–Смотри у меня! – прошипел усач сквозь зубы..
Успокоился и пошёл дальше вдоль цеха, сложа руки за спиной и внимательно наблюдая за работниками.
Долго он шёл и вдруг, взгляд его остановился на худощавом юноше.
Серафим аж вздрогнул, когда увидел незаметно подошедшего взади Афанасия.
– Ну-ка покажи мне, что ты за вчерашний день сделал!
– Афанасий Никитич, вот здесь всё лежит. – указал рукой на ящик с отформованными деталями, Серафим.
Старик нагнулся, взял одно изделие, покрутил в руках, одел очки и измерил штангельциркулем деталь. Измерял-измерял, затем вдруг нахмурился и изподлобия злостно посмотрел на юношу.
– До ночи опять сегодня будешь работать!
– Что случилось, Афанасий Никитич?! – удивился Серафим.
– Ты разве не видишь?! Глаза разуй!– негодовал старик
– Посмотри в техзадании какая толщина металла должна быть! А у тебя?! Тут - одна, там - другая!
– А ну-ка переделывай! И сегодняшнюю норму чтобы сделал! – швырнув деталь обратно в ящик, крикнул бригадир.
– Афанасий Никитич! Но этот пресс очень старый, он плохо поддаётся точной настройке... Мой наставник дядя Миша говорил, что никто его уже из цеха настроить не может... Даже самый..
– Ты со мной спорить вздумал!?? – перебил Никитич.
– С этим умником Михаилом я завтра ещё поговорю как появится на смене.
– Ну, а ты не ещё слово скажешь - без зарплаты останешьси! – кинул изделие бригадир и ушёл в свою каморку, хлопнув дверью.
Серафим готов был разрыдаться от досады, лицо его покраснело, но эмоции сдерживал все в себе…Вспомнил своего сильного духом отца, у которого никогда не видел слез на лице…
К парню вдруг подошёл мужчина лет пятидесяти по имени Гриша из соседнего станка и спокойным умиротворенным голосом промолвил:
– Не обращай внимания, Серафим! Этот старик вечно чем-то недоволен! Привык всех шугать…
Твой станок самый старый в цеху...точности никакой.. За ним опытные то
с трудом справляются… Афанасий совсем видимо с ума сходит под старость лет, никогда молодых за эту махину не ставил, а тебе вот досталось
– Давай попробуем хоть немного настроить получше эту колымагу – Гриша уверенно опустил пусковой рычаг и пресс стал постепенно глохнуть. Стрелки монометров медленно опустились на ноль, а из соединений медных паровых труб ещё пробивался пар.
– Таак, ну-ка посмотрим что тут... – взяв набор инструментов погрузился в механизмы Григорий.
Около часа ковырялся слесарь...
– Серафимка, я как мог наладил, будет чуть получше работать. Но не забывай смазывать шестерни, а то опять у тебя всё заклинит. Вот тебе масло – зевая, сказал Григорий и подал бронзовую маслёнку.
Вообще этого мужчину звали Григорий Павлович. Но коллеги его называли просто Гриша - как-то так сложилось.
Гриша был, наверное, самым спокойным человеком во всей фабрике, а может и в городе.
Сколько бы чего не случалось на производстве, лицо его никогда не менялось, разве что пошевелит своими густым чёрными усами, за которыми так тщательно ухаживал.
Однажды Гриша в обеденный перерыв читал газету и перед ним внезапно рухнул стеллаж с краской. Всё кругом было разноцветное: станок, инструменты... детали. Гриша, не меняясь в лице, спокойно дочитал статью и медленно начал убираться под дикие крики прибежавшего покрасневшего от злости Афанасия. Естественно вопли Никитича Гриша как-будто и вовсе не слышал. Он словно жил в каком-то своём отстранённом мире полном спокойствия и беспечности.
На огромных старинных часах, висевших в цеху стукнул час ночи. Серафим кое-как доделал свою норму, снял промокший от пота халат и, умывшись холодной водой, пошёл в раздевалку переодеваться.
Ещё раз попрощавшись с коллегами из второй смены, Серафим вышел на улицу и направился к выходу с фабрики.
– Ну что, Серафим, опять тебе досталось? – спросил сторож на выходе.
– Да всё хорошо! Так, задержался маленько снова - успокоил парень.
– Ну как знаешь! Ответил сторож и открыл парню скрипящие ржавые ворота. - Ступай, до завтра!
– До завтра!
Юноша шёл вдоль кирпичного забора фабрики. На улице было прохладно от ночного ветра. Парень с грустью глядел на одинокую звезду горящую на небе и вспомнил вдруг родную деревню где небо было ясное и очень звёздное.
Шум от фабрики становился всё тише и тише, на душе стало как-то спокойнее.
Спустя полчаса к остановке подъехал полупустой трамвай.
Расплатившись за билет контролерше, парень мигом уснул на самом заднем сидении.
Проснулся от того, что нервная контролерша с прокуренным вовсе не женским голосом прокричала:
– А ну-ка вставай! Сколько будить тебя можно! Трамвай в депо идёт!
Вот молодёжь! Нагуляетесь допоздна, потом спите в транспорте, не вытолкаешь вас! Бездельники!
Серафим молча вышел из трамвая. Он проехал четыре остановки и теперь ему пришлось идти три километра пешком по городу.
Шагая вдоль набережной, юноша продолжал погружаться в размышления.
Папа с дядей говорили мне, что в городе я стану человеком, буду становиться успешным, получу хорошую профессию. Но за этот год я уже стал просто ненавидеть эту фабрику! Этого усатого бригадира! Этот станок, который то и дело ломается! А люди!? Люди совсем другие – хмурые, нервные... Разве что родной дядька, с которым, хоть и работаем на одной фабрике, но видимся только по ночам в его квартире, невозмутимый добряк Гриша, который придёт на помощь в любой ситуации, да улыбчивая бабушка Зинаида Николаевна – уборщица нашего цеха, которую встречаю по утрам. А этот город.. Что тут хорошего? Шумный, суетливый и душный! Была бы такая возможность, я бы прямо сейчас сел на поезд и уехал бы в родные сердцу места! Забыл бы всё как страшный сон!
– Разве вот это та счастливая жизнь! – раздосадовался Серафим уже вслух и пнул железную банку, валяющуюся на плитке. Эхо его разошлись по ночному городу.
Пока парень шел по набережной ему несколько раз показалось, что за ним кто-то следит, оглядывался, но никого не было видно. Серафим тут же подумал, что это уже от усталости и перестал обращать на это внимание.
Юноша остановился, и, облокотившись на ограждение набережной, посмотрел в воду – там отражалась луна.
Несколько минут он так стоял, смотря на лёгкий бриз ночного ветра. Вдруг ему послышался какой-то шум, который был похож на взмах летающей птицы. Серафим оглянулся – это действительно была птица, да такая огромная! Она полетела в сторону луны. Но было уже не разглядеть какая это птица.
– Как-то странно.. Здесь на набережной кроме чаек, ворон и голубей никого больше не живёт, а эта птица уж слишком велика для такой... - подумал Серафим.
Юноша продолжил свой путь и минут через 40 подошёл к двери подъезда сталинки, где жил его дядя Паша. Поднялся на 5-й этаж на старом скрипучем лифте где всегда плохо пахло и стал стучаться в железную дверь. Спустя минуту ему открыл дядя Паша.
– Ну что, Серафимка, опять допоздна сегодня?
– Да, дядь…
– Опять значит этот ваш Никитич мучает..
– Ну, ничего, у нас в следующем году в нашем цехе освободится место за горном – Василич на пенсию уйдёт. Поговорю, чтобы тебя на его место взяли, поучиться тебе только надо будет .. Работа там хоть и жаркая, но зато спокойнее.
– Угу.. – нерадостно с опущенным взглядом ухмыкнулся Серафим.
– Иди попей чай перед сном с малиновым варением, что родители тебе прислали, а то замёрз небось на набережной, да спать ложись.. Время то много уже.. Спокойной ночи! – уходя в комнату сказал дядя.
– Спокойной ночи, дядь Паш!
Вскоре в окне квартиры погас свет и Серафим лежал уже в кровати. Через 4 часа уже нужно было вставать, но, несмотря на усталость, парень не мог уснуть... Он разглядывал на луну, которая была в окне, слушал настенные маятниковые часы и вспоминал детство в деревне, как там он был счастлив.
– Там сейчас спокойно, там жизнь чувствуешь, время идет по-другому, всё родное ..
– Эх..интересно как поживает Данила-мастер и что там все-таки за загадочное помещение в его мастерской.. Как же я хочу снова как раньше у него заниматься любимым делом.. У него там было очень душевно, сказочно и спокойно, хоть и загадочно было.
Вдруг Серафим услышал как ветер на улице стал усиливаться... Приоткрытое окно на балконе резко распахнулось, шторы стали трястись на ветру, и юноша вскочил скорее закрывать форточку.
Вышел в пижаме на балкон потянулся к ручке окна и краем глаза заметил на дереве снова огромную птицу. На этот раз Серафим смог её разглядеть и понял, что это была необычных размеров сова.
Она повернула свой взгляд на торчащего из окна парня и, блеснув яркими жёлтыми глазами, снова улетела.
– Что случилось, Серафим! Пришёл проснувшийся от шума распахнувшегося окна дядя.
– Да ветер вдруг открыл окно.
– Ну так давай закрывай! Что стоишь там?
– Дядь, я сову видел! Прям огромная такая! Похоже это она была на набережной!
– Да не может быть! Ворона может какая-то.. Здесь нет сов! Я уже 40 лет здесь живу.
– Да это точно она была!
– Серафим хватит выдумывать, это тебе не родная тайга, здесь полно заводов и фабрик, какая сова здесь будет жить. Давай уже спать! В 6 часов будет гудок фабрики и нам опять вставать!
Парень, закрыв окно, лёг обратно в постель. Теперь он совсем не мог уснуть.. Воспоминания о деревне сменились на не дающие покоя мысли о том, откуда здесь в городе сова! Прошло какое-то время и казалось бы, запертое окно снова творилось. Как это возможно!
На фоне сияющей луны показался силуэт той птицы. Теперь юноша мог разглядеть её очень близко! Сова была очень необычная, перья её были расписными и разных переливающихся оттенков. Серафиму показалось, что он уже её где-то видел, но не мог вспомнить где!
В клюве у совы был свёрток какой-то бумаги. Серафим резко встал и побежал к этой птице. Но только он зашёл на балкон – сова вдруг развернулась, бросила свёрток на подоконник и снова, ослепив парня яркими желтыми глазами, взмахнула своими огромными крыльями и улетела в ночное небо...
Серафим мигом поднял свёрток и стал развязывать шнурок, которым была связана бумага.
Развернув, увидел в нем письмо, написанное красивым рукописным шрифтом.
То что юноша прочитал в письме его очень удивило, он просто обомлел!
В письме было написано….
Продолжение рассказа в следующей части. Буду очень благодарен вашим комментариям!