Ни дня без строчки
Тут коснусь я темы не всем интересной, но которая трогательна для меня лично. Я сотрудничал в одном журнале, который показался мне интересным, особенно названием своим — «Родина». Надо пояснить и то, что для меня значит это слово. Я, волею непростых обстоятельств, не так давно вернулся в места, откуда ушли, ещё при Столыпине, мои предки. Искать Беловодье, страну неизмеримого счастья. Не буду описывать свои чувства и настроения по этому поводу, но всякая моя публикация в этом журнале казалась мне крепким рукопожатием настоящей моей родины, моего Отечества. Так что вскоре удостоился я тут очень даже лестного для себя ранга постоянного автора. Испытывал я великолепное чувство протянутой «Родиной» руки недолго. Не угадал я — чья это родина. Чёрт догадал меня прочесть в этой «Родине» некоего Льва Миркина, оказавшегося «зеркалом нового русского либерализма». Тексты свои миркины теперь пишут скоро. Тут особых дарований не надо. Давно создано ими некое подобие текстовых и воззренческих пазлов. Только переставляй их, и дело готовое.
Там он писал о Сталине: «Никто до Сталина не подошёл в современности так близко к формуле “Государство — это я”». Миркину, конечно, не надо знать, что именно при Сталине была принята Конституция, провозгласившая многие ценности и свободы, которыми и теперь держится цивилизация. Он продолжает: «Дальше — область деятельности тех, кто профессионально занимается психологией и болезнями личности. Психологическими травмами, полученными в детстве. Местью, удовольствием от унижения своих врагов, пристрастием к массовым убийствам». То есть, в руководстве государством — маниакальное шизо, помноженное на паранойю в последней нелечимой стадии. Это первый пазл, который нужен миркиным. А нужен он оказался вот для чего. «Личная подпись Сталина, — пишет он дальше, — стоит на 357 известных расстрельных списках на более чем 40 тысяч человек». Фраза нескладная, но мысль ясна. Единым росчерком пера отправлял сумасшедший Сталин без суда и следствия на тот свет зараз по сорок тысяч человек… Маньяк, какого не знала история человечества и окрестной вселенной...
А вот как миркины судят о народе той моей родины, которую я искал, это второй привычный пазл: «…Какой же это был мрачный, обработанный пропагандой, стенобитный мир. С какими бесчисленными несчастьями. Не управление — а кукловод. Не переплавка — а репрессии. Надрез, надрыв. Мир, в котором были наши родители. Да, мы понимаем, что они ещё и смеялись, нас рожали, плавали в собственной юности. Им было счастье в своём бульоне…».
Ну и обо всём остальном что есть в нашей судьбе миркины думают подобными доходчивыми и доходными шаблонами. Вот интересные же это создания — миркины. Когда-то они, путаясь у созидательного времени под ногами, мешали нам сделать разумной и полноценной нашу историю, теперь они диктуют нам, как надо воспринимать ту нашу неистовую историю. Виктор Шкловский сказал о текстах Бабеля: «Бабель увидел Россию так, как мог увидеть её французский писатель, прикомандированный к армии Наполеона». Точно так же и все эти миркины, они пишут о русской истории, как прикомандированные к ней от чуждой и враждебной силы. Они поставили себе очень несложную задачу — убеждать незнающих. Таких большинство. Потому они, миркины, и сами не хотят ничего знать. У них воззрение невежд.
Первым делом, конечно, возникает вопрос — зачем все эти беспросветные нагромождения понадобились миркиным именно сегодня? Теперь-то на этот вопрос вполне просто ответить. Начинается не столь и глупое, в своей части, дело. Ошмётки пятой колонны, оставшейся в России, придумали сделать невменяемой всю историю покалеченной и без того России. Невменяемым, прежде всего, надо сделать Сталина. Троцкий и теперь живее всех живых.
Кстати, этот Троцкий теперь становится тоже эффективным средством, с помощью которого пятая колонна в России крушит подлинную нашу историю, делает невменяемым наше прошлое. Зачем России вдруг понадобился белый и пушистый Лев Троцкий? Его таким малюют эрнсты и цикалы. В их телесериале он брутален и харизматичен, весь «как божия гроза», и очень соблазнителен для помешанных на революции красоток, вроде эротоманки Ларисы Рейснер. А самый бесшабашный комментатор русской истории Лев Анненский вообще лепит из него прямого потомка Пушкина, делает Троцкого частью непостижимой пушкинской глубины. К чему это?
Кроме того, что это, в некотором смысле, послание в инфернальный мир, подобное молитве за упокой души, это ещё и напоминание себе: «мы одной крови, ты и я», мы не дадим и мёртвых своих в обиду. Но и это не всё.
Из Троцкого всеми мерами нужно ныне создать невинную жертву, растерзанного агнца, а не убийцу-маньяка. Это насущная задача наступившей в России диктатуры либерализма, которая сплошь и рядом прорастает из троцкизма. Даже главные действующие лица либеральной нынешней тусовки сплошь из потомков активных прежде троцкистов. Проигравших когда-то в первом колене и потому живущих ненавистью единой.
Если им удастся убрать из нашего прошлого подлинного Троцкого, это так же оставит на русской истории нового времени несмываемый знак недееспособности и маразма. Вот первая задача осквернителей нашей истории. Главное, что этим знаком будут отмечены и все главные действующие лица нашего недавнего прошлого.
Не будет в русской истории подлинного Троцкого, убившего миллионы русских людей (и не только русских, конечно), уничтожившего национальное государство, порушившего духовные опоры нации, виновного в том, что русский народ никогда уже не восстановится в былых качествах и границах, значит, не будет и логики необходимой в тяжкой поступи нашего недавнего прошлого. Оно станет простым перечислением гнусностей, кровавого разгула, параноидального состояния власти, ни на чём не основанной жестокости. Не останется места для нашей печали и горечи. Не будет необходимой логики и в действиях Сталина, которую так боятся обнаружить наши либералы. Останутся только бессудные и безрассудные расстрелы и лагеря.
Тут главная тайна времени. Так что лично для меня отныне лучшая книга по русской истории — это роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Там, да, в роли Воланда выступает, как и настаивают сведущие в литературоведении либералы, Сталин. Но Воланд, как объясняет жена Булгакова Елена Сергеевна, по мысли автора был тем злом, которое пришло остановить ещё большее зло. А ведь Булгаков познал суть своего времени собственной шкурой. Может ли быть знание более пронзительным…
Так что либеральным светилам нынешним вроде Миркина и иже с ним, уже немного осталось, чтобы перед всем миром окончательно объявить Россию и её историю перманентным сумасшедшим домом. И тогда многие международные акты, и вынужденные уступки нашей стране, добытые ценой великой крови, можно объявить недействительными. В самом деле, чего церемониться с невменяемой страной и с невменяемым народом. С народом, исторически недееспособным. И подписи от имени великой страны под важнейшими документами времени можно будет считать недействительными. А документы эти и теперь остаются важнейшими, служат основой мирового устройства. Будут наши подписи под ними осмеяны и ошельмованы и всё, можно ничем уже не стесняясь, перетолковывать их в свою пользу. Может быть, потому и стала возможна теперешняя межнациональная ситуация, когда Америка как-то уж совершенно без страха и оглядки плюёт на все существовавшие ранее договоры и соглашения. В том числе, в первую очередь, на те под которыми стоит подпись Сталина от имени народа, великой кровью отстоявшего годный большинству человечества порядок на земле. И флаги наши уже срывают там с неприкосновенных по дипломатическому статусу строений, и это значит, что мы для них пациенты мирового бедлама, неразумной окраины мира. Явные ведь всё это отголоски и результаты раздуваемого злокозненного мифа о сталинской паранойе и связанной с ней ущербности всей нашей истории и результатов её, повлиявших на уклад и порядок послевоенного мира. Теперь вот и до Ивана Грозного добрались. Значит, и прежняя наша история внутреннюю нашу иноземщину не устраивает… Миркины за всех нас расписываются в том…
Не в такой, конечно форме, и с благонамереннейшей целью попытался я об этом донести редактору. Редактор отчеканил электронный приговор из трёх слов: «Рады были сотрудничеству!». И меня там не стало. Без суда и следствия. Теперь мне надо продолжить поиски той родины, которая хранит в себе неподдельный мне привет. Есть ли она ещё тут, моя милая тихая родина?..