Огромное здание органов госбезопасности на Лубянской площади пугает и впечатляет. До революции здесь располагались разные предприятия и доходные дома с меблированными комнатами. В XIX веке частное страховое общество «Россия» построило здесь это огромное здание, которое предполагалось использовать в том числе и как гостиницу. Ну а после революции здание перешло к большевикам. К 1920-му здесь уже плотно обосновался Феликс Дзержинский, а в здании организовали так называемую Нутрянку, внутреннюю тюрьму, в которой содержались особенно опасные инакомыслящие.
Отвечать за организацию и работу тюрьмы назначили Петра Магго. Этот старый чекист с тяжелым взглядом из-под круглых очков, массивными усами и с военной выправкой имел всего два класса образования, но обладал поистине гениальными организаторскими способностями.
Именно под его началом во внутренней тюрьме были выработаны странные, сложные и совершенно бесчеловечные меры содержания заключенных. Благодаря этим правилам, очень вежливо, без единого удара и оскорбления, а главное максимально быстро и эффективно здесь ломали психику.
Порядки в тюрьме
Здесь было оборудовано 118 камер, абсолютное большинство из которых были одиночными. Размер каждой камеры: 4 на 3 шага. Что-то около 4 метров, наверное. В каждой комнате маленькое зарешеченное окно, сквозь которое едва проникал солнечный свет.
Со временем на окна камер снаружи навесили специальные щиты от солнца, из-за чего естественный свет внутрь камер практически перестал поступать. Человек должен был оказать в абсолютной изоляции и депривации, даже перестукиваться с другими заключенными было невозможно. Говорили, что специально для этого стены между камерами сделали полыми, но на деле оказалось, что так было предусмотрено изначально. Между стенами были специальные гипсовые прокладки, которые архитекторы задумывали для улучшения системы вентиляции.
Тюрьма представляла собой особый, отделенный от всего и всех, мир. Тут были свои прачечные, библиотека, столовые и склады. В отличие от заключенных других тюрем, узники Лубянки не имели права на какое бы то ни было общение с родственниками, не получали передач с воли. Все здесь было организовано так, чтобы человек забыл о существовании мира за пределами тюрьмы, начал сомневаться в его существовании, равно как и в собственном рассудке. Уклад тюрьмы исключал всякую возможность на то, чтобы узники встречались друг с другом или получали хоть какое-то представление о внутреннем устройстве изолятора.
Камеры были пронумерованы не по порядку, чтобы человек всегда был дезориентирован.
Прогулки бывали, но доставались они только за очень хорошее поведение. Место для прогулок заключенных было оборудовано на крыше. Там небольшое пространство было разделено на несколько прогулочных зон, чтобы даже на прогулке узники не имели возможности с кем-то поговорить или как-то сориентироваться. Они могли только смотреть на небо и жмуриться от солнца.
Поднимали узников наверх на специальных грузовых лифтах, которые ездили очень медленно и начинали гулко скрежетами при работе. Именно эти лифты породили кучу легенд о многоэтажных подвалах Лубянки, в которых содержались тысячи заключенных. Человек был дезориентирован полностью, а лифт создавал ощущение, что поднимается из самое Преисподней.
Иногда заключенных водили на прогулку по лестницам. После того, как пара заключенных попытались покончить с собой, сбросившись с лестницы, пространства между пролетами заделали сеткой.
Здесь не избивали и не оскорбляли. Со всеми вели себя вежливо. Вот только узникам, к примеру, по несколько дней запрещали спать, а потом приводили на допрос, где очень вежливый и улыбчивый человек часами задавал одни и те же вопросы, пока наконец человек не начинал отвечать правильно.
Кто здесь побывал
Контрреволюционеры и шпионы, противники и конкуренты Иосифа Сталина (Бухарин, к примеру), писатели и музыканты, философы и ученые. Все хоть сколько-нибудь влиятельные и образованные люди бывали в застенках Лубянки. К примеру, большинство тех, кого впоследствии отправили прочь на философских пароходах, провели здесь какое-то время.
В тюрьме практиковался индивидуальный подход к заключенным. К примеру, Бухарину разрешали работать целыми днями, а Мейерхольду – нет. В разное время тут бывали и Осип Мандельштам, и Александр Солженицын, и даже Сергей Есенин.
Чем дело кончилось
После смерти Сталина внутренняя тюрьма утратила свое значение. Ее практически перестали использовать, а в 1961-м и вовсе расформировали. Последним заключенным здесь был шпион Гэри Пауэрс. К тому моменту тюрьму уже не использовали, но специально для него оборудовали особую камеру, в которую отправили Пауэрса, пока решали вопрос по его обмену.
После капремонта бывшие камеры переделали под офисы, а шесть комнат оставили, сделав их продолжением экспозиции внутреннего музея. Попасть туда можно, но только очень осторожно, по предварительной записи и с особого разрешения. Я не была, к сожалению, и даже не нашла более или менее понятных разъяснений, как туда можно попасть.