О подвиге Коли Букина — четырнадцатилетнего гвардейца, кавалера ордена Боевого Красного Знамени в боях под Курском ходили легенды. Поединок с засевшими в дзоте фашистами — венец ратной славы Орленка, как звали Колю боевые друзья.
Бежит по взгоркам за станцией Ржава село Ольшанка, такое же заснеженное, как в ту незабываемую студеную зиму 1943 года.
Жила тут простая русская женщина Евдокия Никитична Оспищева. Война отняла у нее мужа. Осталась с дочерью Настенькой. В один из тех тяжелых дней в дом Евдокии Никитичны пожаловали гости: один кряжистый, в форменном бушлате со старшинскими погонами на широких плечах, другой совсем еще малец, в прожженной, видавшей виды шинельке и в молодцевато сдвинутой на вихор шапке-ушанке. На груди его красные огоньки планочек — свидетельства о перенесенных ранениях.
Вчера наши выбили из Ольшанки гитлеровцев и стали в оборону. Вот и пришел старшина, приветливо улыбаясь, попросил: «Пусть ребятенок поживет малость у вас, вроде как на побывке у себя дома».
Добродушная хозяйка, проводив старшину, нагрела воды и все поняла, только когда усадила юного гвардейца в ушат. Припала к лохматой голове и заплакала, тихо, без слез.
Своей горячей детской кровью обагрил Коля курскую землю впервые весной 1942 года, когда в составе 293-й стрелковой дивизии освобождал совхоз «Первомайский». После боя на вопрос командира, почему прихрамывает, ответил, пряча глаза:
— Натер ногу.
Как «натер», командир скоро увидел, застав его под кустом за перевязкой: выше колена — рана. И тут впервые мальчонка заплакал:
— Не надо в медсанбат!..
Рану промыли. Она оказалась сквозной, от крупнокалиберного пулемета. Но кость не задета. Командир немного подумал и, ничего не ответив, усадил паренька в грузовик с боеприпасами:
— Охраняй...
Но вскоре все село огласилось грохотом, стрекотом автоматных и пулеметных очередей. Высадился фашистский десант! Их самолеты огненным металлом обливают нашу технику. Гитлеровцы залегли в садах и огородах по одну сторону улицы, наши — по другую. Николай — между ними. Один стервятник с черным крестом пикирует совсем близко. Букин целит в него из карабина. Острая боль пронзила палец на руке. Но парень палит по гитлеровцам. Что-то горячее ткнуло в живот. Расстегнул ремень — в пряжке дырка, гимнастерка вся в крови... Все перед глазами поплыло, стало совсем темно...
Наши бойцы потеснили фашистов в лог. Над мальчонкой склонился командир:
— Цел ли, Никола?..
Тут уж никак не миновать госпиталя. Вместе с осколком удалили и глаз, достали пулю из живота — пряжка ослабила ее силу, предотвратив верную смерть.
Из госпиталя вышел «по чистой», весь — шов на шве. Держал путь на Сталинград. Догонял 293-ю стрелковую дивизию, а догнал 6-ю мотострелковую бригаду. Тут и повстречал командира взвода разведчиков старшину Николая Семеновича Ананьева. Вместе сражались под Сталинградом. Там пулеметная очередь прошила другую ногу. Подлечившись, снова шел с боями, освобождая родные курские земли — Касторную, Тим... Вот и пришел в Ольшанку.
Николай уже носил пионерский галстук и учился в пятом классе 4-й курской школы, когда к родному городу подступили оккупанты. Потеряв при эвакуации мать, Коля «зайцем» на лафете орудия с отступающими бойцами доехал до станции Ржава. Фронт остановился, заняв прочную оборону. Тут Никола и стал сыном полка. Действовал с разведротой лейтенанта Можайко.
Подал как-то лейтенант парню кувшин топленого молока:
— Сбегай-ка в окопы к немцам, обменяй на хлеб, а попутно погляди, много ль их там.
И Никола в изодранной стеганке и в отцовских подшитых портках бредет с кувшином в обнимку по занятому гитлеровцами селу Ольшанке, сворачивает за околицу, где траншеи фашистов. «Купля-продажа» была недолгой. Один немец забрал молоко, а хлеба не дал, больно щелкнул мальчишку по затылку: не ходи тут.
Доводилось и за «языком» путешествовать.
... Впереди командир, а за ним гуськом, след в след — Николай и еще трое солдат. Вот и село. Выдвигаются на рубеж. Коля автоматом указывает: вон в той хате расположились немецкие офицеры, занимают боевые позиции: Николай под скирдом соломы у сарая, командир с солдатами за углом у выхода из хаты. Вскоре скрипнула дверь, и с крыльца сошел приземистый гитлеровец. Удар по голове оглушил фашиста. Взятого «вели» аккуратно, по-пластунски. «Язык» подтвердил и дополнил добытые ранее Николой очень нужные нашему командованию данные.
В те дни затишья разведчики с Николой притащили еще трех «языков».
И вот Никола в той самой знакомой Ольшанке, только в освобожденной. Прежде ходил сюда в разведку, теперь тут его жилье — у Евдокии Никитичны.
Частенько захаживал к Оспищевой старшина. Николай Семенович или задание дать Николаю, а не то просто справиться о его здоровье. Скоро хозяйка и ее дочь Настенька стали сами первыми помощниками в делах разведчиков — то спешат напечь хлеба взводу, а вернутся ребята с вылазки — постирать, починить их одежду надо.
Так было до лета...
Стоит теплая июньская ночь. Спать бы Николе безмятежным ребячьим сном! А он шагает в берестяных лапотках, в домотканых холщевых штанах и рубахе с сумою за плечами. Одела таким «нищим» его большая выдумщица Евдокия Никитична. Сопровождает Николая весь взвод во главе со старшиной. Идет Ананьев, за ним двенадцать разведчиков, замыкающий — Букин. Дорога не ближняя — в район под Яковлево. Туда гитлеровцы за последние дни стягивали особенно много техники...
Вернулся Букин к сумеркам, будто и не устал — сияющий, веселый. «Побираясь», исходил все Яковлево, посчитал, где какая стоит техника, приметила патрульные посты.
После ожесточенной битвы под Яковлевым Николаю вручили заслуженную награду — медаль «За отвагу». Получая ее, мальчик сказал:
— Пополам бы надо эту медаль... Ведь она и Евдокии Никитичны.
В горячем сражении под Прохоровокй разведчики Ананьева мчались на бронетранспортере с автоматами, затем наступали в цепях гвардейцев. В разгар атаки с опушки хлестнули пулеметные очереди — фашистский дзот! Бойцы прильнули к земле. Едва высунешь голову — опять строчат, треклятые! Но — что такое? Затаив дыхание, наблюдают бойцы. Маленький солдатик то ползком, короткими прыжками подбирается к дзоту... Окопается, а через мгновенье опять летит несколько шагов и камнем падает в укрытие. Николаю не довелось закрывать амбразуру своим телом — он заставил захлебнуться вражеский пулемет, ловко метнув в дзот две гранаты. И наши бойцы опять с криками «ура» лавиной ринулись вперед.
Идет и идет Николай бок о бок со старшиной через курские, украинские земли, то и дело облачаясь в подаренные Евдокией Никитичной холщевые штаны и рубаху. Вот и Киевщина. В селе Петровском, куда пошел в разведку, едва не погиб — уже схватил его полицай и вскинул автомат. Но все видел старшина и меткой своей пулей не дал свершиться беде — уложил фашистского прихлебателя. И в тот самый памятный день догнало Николу известие — правительство наградило его орденом Боевого Красного Знамени. За тот подвиг при уничтожении дзота.
* * *
А потом еще шел и шел по тяжелым фронтовым дорогам, через Польшу, Венгрию, дошел, преследуя врага, до самой Германии. 9 мая 1945 года у Николая было два праздника — в день Победы ему исполнилось шестнадцать лет.
И опять зима в Ольшанке. Такая же белоснежная, как в том далеком сорок третьем. Туда мы приехали с Николаем Фроловичем Букиным, чтобы побывать в местах былых ратных дел Орленка, повидаться с «домохозяйкой» разведвзвода — Евдокией Никитичной. И не ведал сын полка, какой сюрприз ожидал его там.
Евдокия Никитична, как увидела гостя, от волнения не могла слова вымолвить. И как тогда, припала к его голове, по-матерински заплакала. А поодаль наблюдал эту трогательную встречу моложавый еще с виду мужчина. Букин тоже пристально смотрел на него, потом вскрикнул:
— Старшина, Николай Семенович! Какими судьбами? — и фронтовые друзья сдавили один другого в сердечном объятьи.
Оказывается, приглянулась старшине тогда черноокая хозяйская дочь Настенька... Он — сибиряк, проездом из Берлина заехал... И угодил теперь Николай Фролович прямо на серебряную свадьбу — ровно четверть века минуло после их помолвки.
... И нахлынули воспоминания.
— А про тебя генерал Павел Филиппович все спрашивает в письмах — где-то теперь наш Орленок?
Лагутин Павел Филиппович — бывший командир дивизии, с чьим именем связано много волнующих эпизодов из боевой биографии Орленка, восемь раз раненного и стойко перенесшего все невзгоды и огненные фронтовые бури.
— Вот будет встреча!
Николай Фролович в отпуск обязательно побывает в Москве, встретится с Павлом Филипповичем.
С. МАСЛЕННИКОВ (1970-е)
☆ ☆ ☆