Специальность антрополог – профессия в наше время достаточно редкая. Профессоров антропологов в нашей стране можно даже пересчитать по пальцам. Волгоградскому государственному университету в этом отношении очень повезло. В ВолГУ работает известный российский антрополог, специализирующийся на изучении древних и средневековых народов Нижнего Поволжья, доктор исторических наук, профессор Мария Афанасьевна Балабанова. Хотите узнать секреты сарматов и других народов, к чему приводят спиритические сеансы, и какие тайны рассказывают черепа, найденные в археологических экспедициях в Волгоградской области? Тогда читаем до конца…
– С чего началась Ваша любовь к антропологии?
– С первого курса. В педагогическом институте я училась на биофаке. Во втором семестре обсуждали с моей приятельницей, чем бы интересным летом заняться? А я до этого читала статью в журнале «Наука и жизнь» про археологические раскопки, и говорю ей: «Слушай, поехали в экспедицию археологическую?» А она активная девушка была, узнала, что в самом пединституте есть археологическая экспедиция. Нам очень обрадовались, признались, что давно хотели в состав экспедиции биолога, который затем будет специализироваться в палеоантропологии.
– Было страшно соприкоснуться с останками людей?
– Когда я приехала на практику, самое первое впечатление – я увидела, как девочка-историк зачищает погребение, очищает кости, а я так сверху смотрю и думаю: «Ни за что в жизни не залезу в погребение!» Даже не представляла себе, что всю свою жизнь свяжу с костями, останками.
– Кто был Вашим наставником?
– Антрополог из Ленинграда – Альберт Викторович Шевченко, собиравший материал по всем южным городам, защитивший кандидатскую материалов по бронзе Нижнего Поволжья. Наши археологи были с ним знакомы и отправили к нему меня, студентку 2 курса.
Как сейчас помню, как грязные кости осматривали. Тогда отдел антропологии Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера им. Петра Великого), в советское время был филиалом Московского института этнографии и антропологии, находился в Андреевском соборе. В алтарной части собора размещались материалы, там я постигала антропологические азы. До этого, конечно, я выучила анатомию человека. Шевченко учил меня определять по костям пол и возраст. Практика у меня уже была, я пыталась сама определять, конечно, он корректировал. И первые умения об измерениях черепа тоже дал мне он, сказав: «Будет толк с Вас».
– И Вы окунулись в антропологию с головой?
– Можно и так сказать. В Питере я впоследствии получила специализацию и изучала материалы, которые хранились в складских помещениях Колымяг – это огромные ангары с нетесаными ящиками, все руки в занозах! Помню, как мы с рюкзаками ездили туда за черепами в общественном транспорте и на метро.
– В Питере находились целые ангары с костями?
– Совершенно верно. Огромная коллекция. Дело в том, что экспедиции 50-х годов, когда начали строить Волжскую ГЭС, проводили много раскопок и материалы отвозили в Ленинград. До Шевченко были В.В. Гинзбург и Б.В. Фирштейн, занимавшиеся именно Нижним Поволжьем. Гинзбург изучал материалы Калиновского могильника (находится ближе к Волго-Ахтубинской пойме), Фирштейн изучала большую часть материалов Сталинградской экспедиции. В Питере также хранятся материалы с экспедиций В.П. Шилова – археолога, который работал сначала в Ленинградском филиале Института археологии, а затем перевелся в Москву. В 60-е годы он раскопал на территории нашей области Жутовский, Аксеновский и другие могильники, а в Астраханской области могильники Старица, хутор Кузин и др.
– А где Вы работали со своим научным руководителем?
– В его комнате в коммунальной квартире на Литейном проспекте. Мы занимались реставрацией, измеряли, я собрала материал для кандидатской диссертации, но не весь материал вошел в кандидатскую, его было много, поэтому позднесарматский период оставили для моей докторской диссертации.
– Мистика случалась?
– Был один эпизод… В комнате у Альберта Викторовича стояло очень много черепов, даже эпохи неолита, был очень роскошный череп мужчины из Калмыкии из погребения эпохи энеолита, видимо, статусного, потому как около него нашли скипетр, ножевидные пластины, кремневый топор… Соседка по коммунальной квартире – этнограф, как-то пристала ко мне: «Давай устроим спиритический сеанс». Я согласилась. Вызываем духов – нет никакой реакции. А Альберт Викторович говорит: «Слушайте, вы, профурсетки (в смысле легкомысленных девушек, он любил называть нас этим словом), у вас ничего не получится, посмотрите, сколько духов вокруг, они не дадут вам связаться с духом Пушкина, хватит ерундой заниматься».
– Расскажите о результатах своих исследований?
– В последнее время результаты моих исследований подтвердились другими методами, которые показали, что сарматское население Нижней Волги своим происхождением связано с Южно-Сибирскими племенами эпохи поздней бронзы, а не с нашими племенами эпохи поздней бронзы – длинноголовыми европеоидами. До этого автохтонисты считали, что одна культура является предковой, наследственной другой культуре. В том числе была концепция о том, что наше савромато-сарматское население произошло от срубников, племен эпохи поздней бронзы. Мои исследования показали, что это не так. Последние 10 лет я тесно сотрудничаю с межинститутской лабораторией палеогенетики Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН по изучению древнего ДНК. И у нас есть результаты.
– Вы изучали древнее ДНК?
– Да, это очень сложная методика. Во-первых, необходима специальная лаборатория и оборудование, реактивы, которые очень дорого стоят, и в нашей в стране их не производят. Одна из таких крупных лабораторий находится в Новосибирске, у них очень хорошая палеоантропологическая база, по древнему ДНК уже исследованы практически все сибирские культуры. Новосибирские коллеги сначала изучали только женскую линию, гаплогруппы митохондриального ДНК, сейчас уже Y-хромосомный анализ делают. Работы начались после того как они выиграли грант РНФ, в который включили изучение и наши сарматские племена, и им выгодно было со мной сотрудничать. В итоге мы начали сотрудничество. В 2021 г. уже мы выиграли грант "Древняя ДНК" и продолжили работы, в этом гранте большая часть денег шла на закупку реактивов. Выяснилось, что по мужской линии ранние сарматы очень однородны и генетически имеются южно-сибирские корни! Таким образом, подтверждается моя концепция, построенная на исследовании краниологического материала.
– Недавно прошла Всероссийская сарматская конференция с международным участием, Вы делали доклад по поводу населения Нижнего Поволжья предсавроматского времени …
– Я изучила все известные материалы этого времени из могильников степи Восточной Европы. И очень интересная картина получается. Во-первых, антропологический материал делится на две части по обряду: дело в том, что часть погребений этого времени отличается тем, что погребенные люди лежат в скорченном положении, как срубники (это эпоха бронзы), а другая часть – в вытянутом положении. Это новый обряд, до этого он у нас не наблюдался, как и на Нижнем Дону, даже в Северном Причерноморье этот обряд не фиксировался. Это обряд южно-сибирский. Так хоронило своих усопших карасукское население: погребенные лежат на спине с западной или восточной ориентировкой головы.
И получилось, что те, кто захоронен в вытянутом положении, как сарматы, – широкоголовые европеоиды, а те, что лежат в скрученном положении, похожи на срубников – длинноголовые европеоиды. Из этого следует, что часть старого населения оставалась на территориях Нижнего Поволжья и какое-то новое население пришло из Южной Сибири. Самое интересное, что карасуркская культура прекращает свое существование в 9 веке до н. э. и в это же время в восточно-европейских степях появляются немногочисленные группы с иным обрядом.
О южно-сибирских корнях части этого населения свидетельствуют и результаты генетического анализа пока что одного образца. Кроме генетического анализа, проводилось и радиоуглеродное датирование материалов этого времени. Все четыре даты подтверждают 9 с заходом на 8 век до нашей эры. Это как раз то время, когда карасуркцы перестают существовать на своей территории.
– У Вас есть череп-любимчик?
– Да, есть черепа, которые западают в память. Я их помню. Есть у нас позднесарматские очень массивные черепа, на которых следы от ран боевого характера. Причем раны обширные, рубленные. Из вооружения у сарматов был длинный меч размером больше метра. Сами понимаете, если стукнуть таким мечом, мало не покажется.
Есть у нас череп с тремя ранами смертельного характера. Одна рана скосила ему лобный бугор, второй удар попал по затылочной кости. А третий, видимо, сармату пытались отрубить голову и попали по углу нижней челюсти. В коллекции ВолГУ много черепов с травмами. У меня есть концепция, что поздние сарматы – это был не народ, нельзя говорить, что это была палеопопуляция, потому что мужских костяков в два с половиной раза больше, чем женских, а останков детей вообще нет. На 500 костяков, которые вошли в мою докторскую диссертацию, детей всего лишь 15.
– Значит, сарматы были профессиональными воинами?
– Да. Есть сведения письменных источников о найме сарматов в римские легионы и аналогические примеры из этнографии. В Нартовском эпосе, бытующем у народов Северного Кавказа, в сказаниях в стихотворной и прозаической форме рассказывается о происхождении и подвигах героев. Они часто ходили в походы для завоеваний, причем, уходили на длительное время.
– А эти вытянутые, как у инопланетян черепа, кому принадлежат?
– Это поздние сарматы, отличаются тем, что они длинноголовые европеоиды. Сарматы искусственно деформировали свою голову. Когда ребенок был маленький – накладывалась тугая повязка, которая не позволяла черепной коробке расти в ширину и длину, но позволяла черепу расти в высоту. Объем сохранялся. Такая традиция являлась знаковым символом, признаком, отличающим их от всех остальных. Хотя наш материал показывает 70 % деформированных черепов, у южноуральских практически все черепа деформированные. Дело в том, что у культуры поздних сарматов ареал большой: Южное Приуралье, наш регион, Нижний Дон и даже есть небольшие вкрапления Северного Причерноморья. На Нижнем Дону меньше деформация – 50 %, но антропологический тип один и тот же везде, что на Южном Приуралье, что у нас. Все они длинноголовые европеоиды. Вот такая интересная ситуация сложилась.
– Изменение формы черепа не влияло на здоровье сарматов?
– Нет, не влияло, проводили исследования на изменение положения гипофиза, лобных и верхнечелюстных пазух, внутричерепной поверхности, рельефа, отличаются ли они в деформированных черепах от обычных или нет. Выяснили, что преднамеренное изменение формы головы вполне совместимо с нормальной жизнедеятельностью человека. Единственное, у некоторых возникала внутричерепная гипертензия, повышенное внутричерепное давление, которое сопровождалось головными болями.
По длинным костям можно определить рост человека. Такие исследования проводили на серии поздних сарматов Южного Урала и они отличались высоким ростом, в отличие от ранних и средних сарматов.
– Кроме них у Вас есть материал по средневековью? О чем говорят эти останки?
– Есть несколько черепов раннетюркского времени конец V-VII нашей эры. Уже в это время у населения Нижнего Поволжья появляется монголоидная примесь, которая усиливается в последующие эпохи. Очень хорошо она проявляется у населения Хазарского каганата. У печенегов, торков и половцев, кочевников дозолотоордынского времени, она слабая и усиливается у кочевников Золотой Орды. У городского населения, кстати, отмечается слабая монголоидная примесь.
Например, у населения Царевского городища, развалины которого располагаются в Ленинском районе Волгоградской области, у мужчин обнаружена слабая монголоидная примесь, чуть больше у женщин. Исследования показали, что на Водянском городище (Дубовский район) проживало мусульманское и христианское население, которое хоронило своих умерших на разных частях кладбища. По данным раскопок квартала и поселка, а также части кладбища было установлено, что здесь жила диаспора так называемых русских, которые с древнерусских княжеств переселились. В советское время этих русских считали рабами, но сейчас установлено, что это концепция ложная. Они ни чем не отличались от местного населения мусульман, о том, что это были христиане, говорит обряд погребения. И антропологический тип совсем другой – длинноголовые европеоиды. Результаты моего исследования показали, что эти русские были выходцами с территории нынешней Рязанской области. По письменным источникам известно, что они контролировали переволоку: Водянское городище расположено рядом с Дубовкой – самое узкое место для переволоки, здесь осуществляли волок судов с одной реки на другую в период еще до становления Золотоордынских городов.
– А какие еще загадочные черепа были найдены здесь?
– Женские черепа с негроидной примесью. Сначала археологи смеялись над этим предположением антропологов, а потом, когда я начала изучать письменные источники, я им говорю: «Вы что, письменные источники не читаете? Там напрямую написано, что султан Египта Бейбарс направил хану Берке подарки. В перечне подарков... чернокожие слуги и черные рабыни, искусные поварихи». Ничего удивительного тут нет, к тому же в Азаке (нынешний Азов) имелась генуэзская фактория Тана, которая, с начала XIV в. стала контролировать «монгольский торговый путь», и в ее экспорте, в том числе были рабы и можно было купить любого раба. Имелись даже расценки на рабынь определенной этнической группы. В гаремах Золотоордынских ханов, конечно же, были и черные женщины. Вот вам прямое свидетельство письменных источников и антропологических находок. Кстати, эта негроидка как раз была обнаружена на территории золотоордынского Азака. С этим черепом была такая история. Меня приглашали археологи у них поработать, в основном я работала с сарматскими материалами, они попросили посмотреть золотоордынские черепа. Мне принесли лоток с раскопок на улицах города Азова – в ряд стоят черепа, и этот череп я сразу схватила. «А что Вы сразу взялись за этот череп?» Я говорю: «Негроидка, у молодой женщины были иссиня белые зубы, выпирающее вперед лицо, широкий нос, широкая переносица – весь негроидный краниологический комплекс».
– Какое место в Волгоградской области для вас самое интересное?
– В Царевском городище Ленинского района. В его окрестностях было раскопано много могильников. Могу привести эпизод, связанный с исследованием этого материала… Евгений Павлович Мыськов сотрудник Педуниверситета в конце 80-х начале 90-х годов раскопал большую группу курганов в окрестностях городища. Моя самая первая студентка писала диплом, и мы с ней рассматривали материал. Был материал из сооружения, который у Мыськова фигурировал, как мавзолей. Я посмотрела его, и сразу определила: это хорезмийцы. Впоследствии результаты статистического анализа подтвердили мой вывод, сделанный на глаз. Во время встречи с автором раскопок я с ним поделилась своим выводом, а он как хлопнет себя по лбу: «А я думаю, что это они такие?» Я спрашиваю: «Какие?» Он отвечает: «Да у них соблюдение мусульманских канонов в погребальном обряде». Дело в том, что ханом Узбеком ислам был возведен в ранг государственной религии. «Правильно, говорю, одно дело в 14 веке принять ислам, когда еще были отклонения от канонов веры и обрядности, а другое дело хорезмийцы, которые его приняли в 8 веке. Вот откуда полное соблюдение канонов».
Еще на этом же материале очень интересное получилось совпадение – монголоидный облик с монгольским головным убором женским.
Существует такой головной убор «бокка», каркас которого был из бересты со своеобразными «рогами» и накинутой фатой. В раскопанных могилах были найдены остатки бокки. На некоторых сохранились остатки парчи, которая натягивалась на бокку. Одна принадлежала девочке, два убора – женщинам. Девичий убор напоминает шапку-колпак.
Очень интересная группа позднесарматских погребений была изучена мною: умершие лежали вниз лицом. Почему таким образом хоронили? До конца неизвестно. Одна группа похороненных была связана по рукам и ногам, возможно жертвы, другая группа – просто лежат вниз лицом, больше ничем не отличались, ни по антропологии, ничем. Возможно, так хоронили колдунов или других умерших, которые по поверьям после смерти приносили вред живым. Такой обряд описан у многих народов, в том числе и в славянской этнографии. Иногда, кстати, и кол осиновый вбивали.
– Говорят, что Вы по лицу можете определить национальность человека…
– Ну, национальность навряд ли, а расу, если есть резко выраженные черты – вполне. Например, когда студенты сдавали экзамен по характеристике расовых и антропологических типов. Я задавала вопрос: «А к какому типу Вы себя относите?» Чаще всего отвечали: «Среднеевропейскому». Я говорю: «А, по-моему, у вас среднеземноморский тип». «Ну да, конечно, у меня папа испанец». Я: «Здравствуйте, папа – испанец, а сама говоришь – среднеевропейский»…
– Часто к Вам обращаются за помощью в определении типологии по черепу?
– Недавно обратились представители канала НТВ с вопросом о черепе, который хотели переправить через Внуково в Америку. Я дала определение по фотографии, они зафиксировали данные и связались с человеком в Америке, у которого коллекция черепов. Но я не люблю этим заниматься.
– Как отвлекаетесь от черепов?
– Самое любимое занятие – чтение литературы. Когда много работаешь, голова переполнена научной информацией, чтобы отвлечься читаю детективы. И цветы люблю выращивать. Орхидеи и кактусы – их у меня коллекция. Занималась спортом до того момента, пока не сломала ногу. У меня были хорошие результаты, и тренер по фитнесу меня ставила в пример молодым девушкам.
– Ваша любимая крылатая фраза?
– Не унывать. Я очень позитивный человек, поэтому даже когда сложности, стараюсь не грустить и во всем искать светлую сторону.
– Что бы Вы посоветовали студентам?
– Заниматься любимым делом. Это дает больше стимула в жизни. Любимое дело отвлечет от любых жизненных перипетий. А еще, чтобы окружали родные, любили их. Без внимания и любви близких очень тяжело в жизни.
– Студенты норовят потрогать черепа?
– Некоторые боятся, есть те, которые у меня занимаются: реставрируют, измеряют. Но когда студенты пытаются сфотографироваться с черепами как-то необычно или насмешливо – для меня это кощунственно. Я очень уважаю "товарищей", которые являются источником моего исследования, и даже пытаюсь их представить. Для меня они – не просто кости, это история, это свидетельство чей-то ушедшей жизни и прожитой судьбы. И трогать их можно только с почтительностью и трепетом, так как это остатки древнего мира, артефакты минувших лет. Прикосновение к останкам – это прикосновение к человеческой тайне.
Ольга Редкозубова
