Глава 26. Москва, Москва, Москва (#4)
Глава 26. Москва, Москва, Москва (#5)
Мы ещё долго сидели с Надькой и болтали обо всём, о чём только можно, и мне много ещё о чём пришлось ей соврать, ну а потом пошёл второй час ночи и, как ни печально, но нам настала пора расставаться. Мы расплатились по счёту, и пошли на улицу. Поскольку от ресторана до её дома, как выяснилось, было не так уж и далеко идти, то мы решили прогуляться пешком. Уже подходя к Надькиному дому, она спросила:
- Слушай, а куда же ты сейчас пойдёшь? Время – то уже почти два. Сейчас даже метро не ходит.
- В окно в своём общежитии полезу. Ты не переживай, я обо всём договорился. Щас машину какую – нибудь поймаю, а там меня уже ждут. В крайнем случае, поеду на такси.
- Обзавёлся деньгами, я смотрю?
- Местами, - ответил я пространно на лёгкой улыбке, чтобы не вдаваться в подробности.
- Да уж. Ну, вот мы и пришли, - сказала она, вздохнув с небольшой ностальгией. И показывая пальцем наверх, добавила: – Мои окна на седьмом этаже.
Я мимолётом взглянул на них и тихонько сказал:
- Ну, давай прощаться.
- А когда ты говоришь, приедешь?
- Числа тридцатого не раньше, думаю.
- Жалко, и выпускной пропустишь.
- Ну, такова судьба.
- Его, кстати, перенесли на двадцатое. Будет прямо на мой день рожденья, представляешь. Свой день рожденья, получается, тебе тоже, значит, в Москве встречать придётся.
- А двадцать третьего ты здесь не будешь?
- Да уж куда мне. Но когда ты вернёшься, я думаю, наше сегодняшнее мероприятие нужно будет обязательно повторить.
- Ну да, может, я и поступлю к тому же.
- Тьфу, тьфу, не каркай.
- В смысле?
- Ну, не говори раньше времени, а то сглазишь.
- Ой, ну да, ты права, - подыграл я ей, поскольку рядом с Ирвином я уже давно поступил во все ВУЗы страны и мира не в зависимости от того, что говорил и думал.
- Ещё бы.
В этот момент мы услышали, как из – за угла дома стали доноситься какие – то мужские бранные крики и откровенные ругательства, а ещё через секунду, словно из ниоткуда, объявился и сам их виновник. Это был человек кавказской наружности, с виду лет тридцати. Мужик с бешенными глазами, чёрной густой щетиной и растрёпанными волосами бежал прямо на нас, и вид у него был, честно сказать, явно не здоровый и чересчур агрессивный. Мы с Надькой посмотрели друг на друга и, решив ни коим образом не препятствовать этому, куда – то так стремительно несущемуся мужику, отошли поближе к стене. Мы надеялись, что он пробежит мимо нас, тем более что одет он был весьма неплохо и на грабителя не очень – то и смахивал, но ошиблись. Подбегая к нам ближе, он полез за чем – то в карман куртки и, достав это что – то, мы поняли, что это было не что иное, как нож. Тут я понял, что мужик явно бежал к нам, но всё произошло настолько быстро и неожиданно, что ни я, ни Надька не смогли даже успеть сообразить что – либо предпринять. Он же, подбежав, схватил меня мёртвой хваткой за воротник и, угрожая Надьке ножом, закричал ей злобным голосом:
- Сумку давай. – Надька, стоявшая в оцепенении, никак не отреагировала. – Сумку давай, сучка, - закричал он ещё громче, приходя в неистовство. Тут Надька, словно очнувшись от глубоко сна, стала осторожно снимать свою сумку с плеча и протягивать этому психу. Я же, решив воспользоваться секундой его отвлечённости, ведь по большому счёту бояться – то мне теперь было нечего, со всей дури ткнул ему пальцем в левый глаз. Тогда он, с приступом резкой боли, отскочил от меня и вцепился рукой себе в лицо. Я думал, что лишил его глаза, но через пару секунд, когда боль для мужика стала терпимой, он убрал от лица руку, и стало понятно, что с его глазом всё в порядке, просто он слегка покраснел.
В ту же секунду я посмотрел на Надьку в надежде увидеть, что она открывает дверь, чтобы войти в дом. Однако она отчаянно что – то пыталась нарыть в своей сумочке.
- Надь, иди домой, - крикнул я ей.
- А ну стоять, - зарычал мужик на ломаном русском, стоя с ножом в руке, и отведя его при этом от себя как можно дальше, словно не нападает, а, наоборот, обороняется. Вид у него был такой жалкий и загнанный, что на секунду мне показалось, будто он сейчас убежит.
Он же, не выдержав напряжения и накала страстей, вдруг резко прыгнул в моём направлении и пырнул меня этим ножом прямо в живот. Не удержавшись на ногах от столь сильного удара, я упал на землю и ощутил такую острую боль, какую мы, пожалуй, испытываем, только лишь в кабинете стоматолога с очень проблемным зубом. Но боль длилась всего лишь секунду. А потом я почувствовал, как рана на животе стала медленно затягиваться, и по всему моему телу разрядом пробежала такая дрожь и приятное тепло, словно я только что выпил рюмку хорошей, добротной самогонки.
Увидев ужасную картину моего падения, Надька просто лишилась дара речи и в ужасе замерла, безмолвно глядя на мою рану. Грабитель вцепился в её сумку и с силой стал её вырывать.
В этот момент, не обращая внимания на отверстие в своём животе, я тоже вцепился в сумку рукой и закричал:
- А ну пусти.
- Оставь его, чёрт с ним, - взвизгнула Надька истеричным голосом.
Мужик же, доведённый до последней стадии отчаянья и ошеломлённый тем, что я, будучи раненым, так самоотверженно пытаюсь помешать его преступным действиям, дикими глазами посмотрел на меня и, оскалив зубы, грозным полушёпотом в бешенстве прошипел:
- Пусти сумку, а то хуже будет.
В этот момент Надька вцепилась в мою руку, всеми силами пытаясь мне воспрепятствовать, и на мгновенье о чём - то задумавшись, засунула свою руку в злополучную сумку и достала оттуда газовый баллончик. Она нервно сняла с него колпачок, который от напряжения выскочил у неё из ладони и с характерными звуками попрыгал по асфальту. Надька судорожно вцепилась в баллончик руками и что есть сил стала брызгать этому мужику газом прямо в глаза. Он же так сильно заорал от боли, что, наверное, забыл обо всём на свете, и, вновь вцепившись в лицо руками, отпустил сумку и свой нож. Надька отчаянно всё брызгала и брызгала ему в глаза из своего баллончика.
А я схватил нож, и, дав этому мужику здоровенного пинка под зад, закричал:
- Вали отсюда, гнида. Вали. – Да уж, теперь я мог позволить себе разговаривать и вести себя с людьми данного типажа подобным образом. Это радовало.
Несолоно хлебавши грабитель, полупьяной походкой, хоть и был трезв, побежал от нас в неизвестном направлении и через пару минут полностью скрылся из вида. Всё это время мы с Надькой настороженно смотрели на него и ждали его окончательного исчезновения.
- Ты как? - спросила она, глядя на мою рану, когда опасность миновала. – Чёрт, надо в скорую звонить.
- Не надо звонить, со мной всё в порядке, - попытался я её остановить.
- Как это в порядке! Да этот наркоша вогнал тебе нож по самую рукоять. Я сама видела. Ты смотри, весь нож в кровище.
- Нож в крови, а со мной всё в порядке.
- Да как это в порядке? – всё никак не могла она понять.
- Чёрт, Надь, мне нужно тебе кое – что рассказать, – выдавил я с досадой, поскольку стало понятно, что дальше мой секрет скрывать просто невозможно, как бы мне этого ни хотелось.
- О, Господи, у тебя крыша что ли поехала? А я всё за себя боялась, - выпалила она, посмотрев на меня как на умалишённого, и, не слушая моих уговоров, стала куда – то звонить. Мне же ничего не оставалось делать, как остановить Надькину попытку кого – либо позвать и я, схватив её за руку и глядя ей прямо в глаза, настойчиво сказал:
- Смотри. – Я показал ей место своего ранения, и, увидев абсолютно гладкую кожу без единого повреждения, Надька, невзирая на кровавые пятна по всей моей рубашке, с ужасом воскликнула:
- Не поняла. А где же рана? Куда она у тебя делась? – Она стала прощупывать место предполагаемой раны, дивясь её отсутствию и в попытке как – то оправдать в своих мыслях увиденное. – Чёрт, да ты холодный, как покойник. – Вдруг заметила она для себя с испугом. И, напугавшись, сама пока ещё не зная чего, с напряжённым взглядом осторожно отошла от меня на пару шагов и настороженно застыла в ожидании объяснений того, что всё только что ей увиденное могло бы значить. Видя этот пытливый, бескомпромиссный взгляд, я собрался с мыслями и спокойно, насколько это было возможно в данной ситуации, сказал:
- Надя, если ты сейчас о чём – то подумала, то это именно то, о чём ты сейчас подумала.
- Я подумала, что ты вампир, – дерзко сказала она на полувопросительной интонации. В ответ же я лишь поджал губы и, давая ей взглядом понять, что она не ошиблась, стал ждать её реакции. – Так это правда! - воскликнула Надька ошеломлённо, видя моё выжидающее выражение лица. – Но как?
- Длинная история, я буду рассказывать тебе об этом до самого утра.
- Погоди, так эта история с вампирами у нас в Кузоватове, это всё – правда? – Вдруг Надькино лицо стало таким шокированным, что, переваривая данную информацию, у неё даже непроизвольно открылся рот. – Так эти девочки, это ты сделал с ними это? Ааа, а я? Ты и меня хотел убить тоже, да?
- Да нет, Надь, всё не так.
- Ааа, какой кошмар, - всё восклицала она, вспоминая картины тех дней, когда в Кузоватове активно ходили слухи о вампирах, и перекладывая их на свой лад.
- Это не я, - пытался я ей объяснить. – Так получилось.
- Но как это возможно? - вновь спросила она, не слыша моих слов. – Как? Ты вампир?
- Да. Но я не пытался тебя убить, это не я. Меня тоже сделали вампиром не по собственной воле и совершенно недавно.
- А кто же, кто всё это сделал? – спросила Надька, приходя в очередной шок, представляя перспективу существования других вампиров. Я хотел было ответить, но тут у неё вдруг зазвонил телефон. Она достала его и, посмотрев на экран, сказала: - Это мамка. – Потом она взяла трубку и, не сводя с меня глаз, стала спокойным голосом говорить: - Да, мам. Мы с Валеркой прямо у дома, я скоро зайду, не переживай. Мне тётя Клава ключи дала, так что я сама дверь открою. А код подъезда я помню. Я скоро. – И, повесив трубку, сосредоточенно глядя на меня, она спросила: - Ну, так что же я должна услышать?
- Вообще – то тебе нельзя об этом говорить, но уж коли ты знаешь, я расскажу тебе всё. – И я действительно рассказал ей всё, кроме, разве что одного момента, который был связан с революцией. Надька долго не могла поверить в правдивость моих слов, но и не поверить в них она тоже не могла. Мы ещё где – то полчаса стояли у её дома, говоря обо мне и о моей новой жизни, пока Надькина мамка вновь ей не позвонила. Разговор по телефону в этот раз оказался уже менее приятным, чем предыдущий, и, чтобы не нагнетать обстановку до предела, нам с Надькой на этой минорной ноте пришлось расстаться.
Единственное, что я сказал ей перед уходом, так это то, что услышанное в любом случае должно оставаться в тайне.
Мы расстались, договорившись обязательно встретиться, когда я приеду из Москвы в Кузоватово. И, уходя, я радостно улыбался, пытаясь всем видом ей показать, что у меня всё хорошо и что о жизни более беспечной, безрассудной и сумасбродной мне и не мечталось, но с этой секунды на сердце мне стало тревожно. Я боялся, что просто так наше с Надькой сегодняшнее происшествие не закончится. Ведь людям нельзя знать о существовании вампиров, это запрещено. И обычному человеку смертельно опасно знать это. Я не сказал об этом Надьке, поскольку не хотел её пугать, но и Ирвину об этом я тоже рассказать не осмелился. Оставалось только одно, ждать и надеяться, а на что, я и сам не знал.
Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал, если понравилось. Жду ваших комментариев!!!
НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ