Но, когда я вечером со смехом рассказала Альбану о случившимся, он побледнел, стал тереть лоб пальцами, и вдруг быстро покинул дворик, бормоча что-то несвязое. Восемь дней я напрасно ждала его на скамейке увитой плющом. Я повторяла про себя: "Dich liebe ich. Du bist die schönste. Ich werde dich für immer lieben.
Kocham cię. Jesteś najpiękniejsza. Będę cię kochać na zawsze.
Я люблю тебя. Ты самая прекрасная. Я буду любить тебя вечно..."
И эти слова поддерживали меня не давая впасть в отчаяние.
На девятый день, когда я совсем обессилила от переживаний, он наконец пришел. И по его лицу читалось, что и ему дни разлуки дались не просто. Мы бросились друг к другу и замерли обнявшись. Не нужны были ни слова, ни объяснения. Только тепло тела любимого человека.
Очнувшись, Альбан взял меня за руку и быстро повел к двери в наше убежище.
- Ich will nur dich. Wir werden uns nie trennen. Wir werden immer zusammen sein. Mein Favorit. Einzige. Ich werde dein Schutz sein. (Мне нужна только ты. Мы никогда не расстанемся. Мы всегда будем вместе. Любимая моя. Единственная. Я буду твоей защитой.) - эти слова лились бальзамом на мое истосковавшееся сердце. Что значат восемь дней разлуки по сравнению с целой жизнью блаженства!
Мы настолько погрузились друг в друга, что услышали шум только, когда дверь распахнулась, гулко ударившись о каменную стену. Хлипкий замок не выдержал удара кованного сапога. Целая толпа народу ввалилась в нашу каморку, и сумеречное помещение осветилось многочисленными факелами. Впереди шли магистр Конрад фон Ландсберг и святой отец Ордера. По мрачному виду обоих было понятно, что такой выход не устраивал ни одного из них, но явился единственным приемлимым для обоих. Святой отец грамогласно объявил меня ведьмой, хитростью и колдовством охмурившую молодого брата их Ордена, недавно прибывшего из Баварии и не знакомого с коварством польских ведьм. Я в замешательстве взглянула на Альбана. Сейчас он объяснит им, что любит меня, что мы уедем в его замок и поженимся. Но глаза белокурого рыцаря были устремлены на магистра, и в них светился страх и ... благодарность! Ведь такая трактовка произошедшего освобождала его он вины перед Орденом. Магистр все-таки решил не ссориться с влиятельным родом Рандека Рейн. Но я все еще ждала, что сейчас Альбан встанет на защиту моего доброго имени, скажет, что это ошибка, я не ведьма, закроет от их похотливых взглядов. Ведь мой возлюбленный не слуга Ордена, подобострастно склоняющийся перед тамплиерами, а потомок старинного рода, он не даст меня в обиду, он все им объяснит. Но рыцарь торопливо приводил свою одежду в порядок, стараясь не встречаться со мной глазами.
А взгляд Святого Отца горел торжеством, какой урок сейчас он даст пастве! "Именем Господа, эта ведьма-искусительница приговаривается к сожжению. Приговор приведем в исполнение завтра утром на площади перед замком. Не долго это исчадие ада и сосуд греха будет осквернять стены благочистивой обители Фогельзанг."
-Альбан! Скажи им, что мы любим друг друга!- беспомощьно взывала я, но меня схватили, и, не дав одеться, в одной нижней рубашке, поволокли по коридору в сторону замковой темницы.
Мои слова вызывали лишь глумливый хохот тамплиеров.
Ночь я провела за решеткой на соломе, под бдительным присмотром самого Святого Отца, который ни столько охранял меня, сколько оберегал непорочность братьев Ордена, карауливших узилище, от козней злой ведьмы. Родителей ко мне не пустили, сквозь узкое окошко я слышала со двора отчаянный плач матери. Ближе к полуночи посмотреть на меня пришел сам магистр, но Альбан так и не спустился.
А утром была казнь...
Продолжение
Начало
Полный рассказ вы можете прочитать в моей книге "Сны как пробуждение".