Мара вторую свою жизнь жила во снах. После знакомства со Смотрителем, она научилась избегать нежелательных знакомых, да и кладбищ в целом. К своим 13-ти годам, она ни разу там не была, со дня похорон прабабушки.
Воспоминания о смотрители всячески блокировались в ее памяти. Она часто думала, что это был всего лишь сон, либо игра ее детского воображения.
То, что она видела не могло быть реальностью, ведь такого наяву просто быть не может. А если и видишь такое не во сне, значит у тебя проблемы с головой. Прослыть чокнутой Маре совсем не хотелось, и она начала притворяться нормальной. Никому, даже маме она ничего не говорила. Казалось, мама Мары – Эмма, наконец выдохнула и перестала переживать о состоянии дочери.
С виду все было замечательно, но не в реальности. Ну а кого волнует реальное состояние дел? Мы все привыкли держать лицо, чтобы не стыдно было перед другими. У каждой с виду приличной семьи куча скелетов в шкафу. И чем приличнее семейство, чем идеальнее их совместные портреты, тем больше тех самых скелетов. Когда они перестают влезать в шкаф, вырывают глубокий колодец. И вот, когда косточки начинают выглядывать из бортика колодца, в семью приходит ребенок, который должен все это разгрести, прервать череду бесконечных ошибок и наконец, зажить нормально. Изменить положение дел, навести порядок и упокоить скелеты. Взглянуть на груду костей и сказать: «Ничего. Всяко случается. Все мы люди.» - и в ту же секунду скелеты превратятся в пыль и ветер унесет их прочь.
В семье Мары вещей, о которых предпочитали не говорить было предостаточно, однако, самой животрепещущей и сокровенной тайной было ее психическое здоровье. О снах, ведениях и страхах девочки никто не распространялся и дальше семьи это не выходило.
Тогда девочка решила взять все в свои руки. В один прекрасный день ее рассказы закончились, и вся семья выдохнула с облегчением.
- Переросла, слава Богу. - с радостью в голосе рассказывала Эмма по телефону бабушке Мары. – Правда более тихая стала и не разговорчивая. Наверное, растет. Характер меняется.
- Ты не переживай дочка! Бросила она свои выдумки и хорошо! – успокаивала дочь Мария Алексеевна.
В школе над Марой перестали смеяться, она даже завела подобие двух подружек. Те болтали без умолку, рассуждали о мальчишках и тихо хихикали, а Маре нравилось проводить время в их компании. Именно с ними она забывала о своих снах и мыслях, и могла побыть просто подростком.
Собираясь спать, Мара включила ночник и раскидала у кровати подушки, чтобы больше не расшибить лоб, если ей приснится очередной кошмар. Аккуратно из-под матраса, девочка достала тетрадь с обложкой из плотного картона. Туда она заносила все свои кошмары и даже пыталась делать кривые зарисовки существ, которые ей встречались. Так становилась легче. Свои кошмары она могла доверить только этой тетради и больше никому. Маму она жалела и не хотела волновать, а больше поделиться было не с кем.
Девочка села на кровать и быстро пролистала тетрадку: зеленоволосые бледные девушки, зубастые младенцы, когтистая гадость в воде и наконец Баба-Яга. Старушка ей снилась чаще всего. Очутившись в сумеречном лесу, Мара всегда шла по знакомой дорожке к дому бабушки. В ее владениях всегда было на что посмотреть.
В сон она провалилась быстро, снова оказавшись у вымершей деревни. Присев на старый пень она начала наблюдать за домиком на сваях, не решаясь пока подойти поближе.
Из большой лужи у дома бабушки вылез, полностью покрытый грязью и болотной тиной, человек. Та тут же поспешила из дома, схватила палку и начала гнать болотного обратно. Оно нехотя пятилось к луже. Мара начала подходить поближе, чтобы рассмотреть чудище.
На краю лужи бабушка смягчилась:
- Чего выполз, окаянный?
Болотный открыл было рот, но из него потекла вода и черная жижа.
- Говори давай! Нечего тянуть! – бабушка погрозила палкой.
- Сколько мне еще там сидеть? – булькающим голосом спросил еле различимо болотный.
- Ах ты варакуша, ты проклятая! – разозлилась старуха. – Сидеть там будешь, пока вода всю гниль духа твоего не смоет. Столько ты зла учинил, а теперь молит выпустить! Ха!
- Так я ж покаялся! – зарыдал болотник. Его рыдания больше походили на мычание.
- Да мне твое покаяние, по что лопух. Уходи, проклятый. Гнилой ты был человек, вон смотри, вода от тебя смердит, как яма отхожая. Пошел! – она ткнула его палкой, тот всхлипывая пошел к свой луже.
Мара смотрела на эту картину уже притаившись за сваями избушки. Старуха дождалась пока болотный скроется в воде, бросила палку и поковыляла к лестнице. Ступеньки под ее грузным телом тяжело скрипели. Мара успела прошмыгнуть в дом. Там стояла прялка. Девочка смотрела на нее как завороженная. Пока старуха возилась с печью, Мара крутнула колесо. Старуха обернулась, понюхала воздух, ничего не ощутив вернулась к своим делам. Притаившись в углу, она начала наблюдать за бабушкой. Еще в самый первый раз, она поняла, что та ее не видит и стала этим пользоваться. Все во владениях бабушки было необычном, но в сам дом Мара решилась войти впервые.
Старуха закончив с делами уселась за прялку и через время захрапела. Мара стала рассматривать ее наполовину живое лицо, представлять какой она была в молодости. Тут единственный глаз старухи резко распахнулся, и костлявая рука схватила Мару за локоть.
- Чего это ты тут вынюхиваешь?
- Отпусти!! – Мара не ожидала, что ее так быстро рассекретят.
- Да куда уж там! – рука старухи сжимала шпионку все крепче.
- В подполе посидишь, пока не решу что с тобой делать! – она начала волочь девочку на улицу.
- Я сказала ОТПУСТИ! – глаза Мары вспыхнули ледяным холодом. Голос казался совсем не ее.
Без того, гниющая рука старухи почернела и, превратившись в прах, рассыпалась. Оказавшись на полу девочка рванула из дома, споткнувшись на лестнице она кубарем полетела в низ.
Очнулась она в своей комнате, на предварительно постеленных подушках. Ночник мерно подсвечивал угол. Она включила свет. На руке, в том самом месте, где ее держала старуха, начал проступать синяк.
Она открыла свой дневник и записала: «Баба Яга – психованная. Не любит, когда за ней подсматривают. Наверное, нужно будет вернуться и извиниться, если она меня не прибьет.»
Следующий сон не принес ничего, кроме спасительной умиротворяющей темноты.
Конец шестой главы.
Пятая глава:
Седьмая глава:
Все статьи Вы можете прочитать в подборке: