В День реставратора хотим вспомнить тех, кто совершил невозможное – возродил из руин царскосельские дворцы и павильоны. Это можно назвать подвигом, можно – чудом. И то, и другое – правда.
«Когда в душный июльский полдень 1945 года я стоял в Большом зале Царскосельского дворца и сквозь обгоревшие стропила перекрытий смотрел, как по небу бегут клочья облаков, когда вдыхал запах гари и тлена, прочно поселившегося в этом некогда блистательном зале, с горечью думалось, что все это великолепие погибло безвозвратно. Казалось, просто невозможно вернуть былую красоту этому уникальному памятнику. <...> Тем, кто приступал к реставрации Большого Царскосельского дворца, необходимо было не только обучить, воспитать и сплотить большой коллектив специалистов, но и найт
единственно правильный, научно обоснованный путь восстановления уникального памятника архитектуры. Решение этой сложнейшей задачи было поручено архитектору А.А. Кедринскому», – вспоминал член-корреспондент Российской академии художеств Владимир Павлович Толстой.
Александр Александрович Кедринский (1917-2003) – коллеги с теплотой называли его Сан Саныч – справился с этой задачей блестяще. Его смелые идеи рождались в маленьком рабочем кабинете. Человек выдающихся способностей, в жизни он был аскетом. Как, впрочем, и все те, кто стоял у истоков легендарной, известной во всем мире ленинградской школы реставрации.
Вспомним сегодня ещё двух реставраторов из тех сотен людей, которые в разные годы работали в Екатерининском дворце.
Художник-реставратор Яков Александрович Казаков (1915–1989) более четверти века посвятил восстановлению плафонной живописи в Екатерининском дворце. В списке его работ – 13 интерьеров дворца. Казаков был бессменным бригадиром художников-реставраторов. Одна из самых значительных работ бригады – воссоздание грандиозной по размеру плафонной живописи Большого зала (850 кв. м) Екатерининского дворца. По сложности и масштабу эта работа не имела аналогов в мировой реставрационной практике. Яков Казаков оставался в музее до последней минуты жизни: мастер умер перед входом во дворец. Его последними словами были: «Нужно заказывать новые холсты…».
Скульптор Лилия Михайловна Швецкая (1929-2012) посвятила 55 лет жизни реставрации и воссозданию произведений пластики XVIII–XIX веков. Особенностью творчества Швецкой было то, что все ее модели, выполненные для Золотой анфилады, предназначались для перевода в дерево. Принцип своей работы скульптор объясняла так: «Кедринский даёт нам схему, размер лепки, примерный рисунок, исходные фотоматериалы и аналоги. Я же разрабатываю скульптуру в объеме: окружаю ее орнаментом, стараясь, при всём этом, уловить характер, манеру старого мастера с присущими ему особенностями».
Вслед за мастерами прошлого ленинградские реставраторы вновь прошли путь создания Золотой анфилады. Лилия Швецкая, «заменив» Иоганна Дункера, лепила модели скульптурных композиций, которые ложились в основу работы резчиков, возглавляемых Алексеем Кочуевым, а затем переходили в руки позолотчиков под руководством Натальи Фомичёвой. Лилия Михайловна работала над декоративным убранством Большого зала десять лет.