Политтехнолог о том, почему ЧВК Вагнера — это неоказачество, с которым государству придется выстраивать отношения
«Если мы говорим на уровне исторических явлений, то я это называю бунтом неоказачества. Вольные люди, которые хотят особых привилегий, особого статуса, а их загоняют под общеармейские нормы. Если мы посмотрим на бунты казаков, то увидим, что они вокруг этого же происходили — что у запорожских, что у донских. Поэтому я бы предложил называть это явление неоказачеством, а процесс, который происходил, — попыткой загнать его в реестр», — считает политтехнолог Семен Уралов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассуждает о том, почему Евгения Пригожина все-таки нельзя сравнивать с Емельяном Пугачевым или Степаном Разиным, стал ли глава ЧВК Вагнера народным героем и методах профессиональной манипуляции.
«Я бы предложил называть это явление неоказачеством, а процесс, который происходил, — попыткой загнать его в реестр»
— Семен, как оцениваете мятеж Евгения Пригожина? Что это было — сумасшествие отдельного человека или внутриэлитные разборки? Есть еще версии, что это была то ли постановка, то ли многоходовка. Вам какая версия ближе?
— Я бы это рассматривал как стрелку. Пригожин добивался, чтобы его заметили, на него обратили внимание на самом высшем уровне. Он этого добился. Если вы будете рассматривать это в стилистике стрелки, вам все будет понятно, почему именно так действовали, каких целей добивались.
В чем особенность? Пригожин и ЧВК Вагнера оказались в такой ситуации под какие-то гарантии. Это же были не институциональные решения, я их называю неофеодальными, когда через личные гарантии человек в госсистему каким-то образом проникает. А потом его начали институциализировать. Естественно, это привело к сопротивлению.
Если мы говорим на уровне исторических явлений, то я это называю бунтом неоказачества. Вольные люди, которые хотят особых привилегий, особого статуса, а их загоняют под общеармейские нормы. Если мы посмотрим на бунты казаков, то увидим, что они вокруг этого же происходили — что у запорожских, что у донских. Поэтому я бы предложил называть это явление неоказачеством, а процесс, который происходил, — попыткой загнать его в реестр. В данном случае Пригожин выступил катализатором данного процесса.
— ЧВК в России вне закона, хотя она есть. Полагаю, что именно с подачи государства ЧВК существовала и действовала в Африке и Сирии. Почему тогда пришло время ее институциализировать?
— Потому что перешло в стадию, когда это явление нельзя не замечать. Я напомню, что казачество тоже постоянно пытались загнать в рамки, но не всегда это получалось. ЧВК Вагнера не по своей же воле оказалась на Украине. Они действовали где-то за пределами. Это же обычная практика капитализма и империализма — частные армии. А тут пришлось их использовать фактически во внутренней кухне. Тогда сразу все противоречия и выявили, поэтому нет ничего удивительного. Они попали под личные феодальные гарантии. Но во время кризиса к ним начали относиться как к одному из элементов системы. Это и вызвало бунт. Они же изначально были элементом вне системы, который не по доброй воле, а в ходе особого приглашения появился на спецоперации.
По поводу названия ЧВК. Обратите внимание, что слово «частная» использовалось, чтобы отстроиться от всей остальной армии. Армия — это отношения с государем, присяги, служба, а ЧВК Вагнера — дело вольное. Почему я называю это неоказачеством? Потому что это самоопределение. Собственно, люди вольные уходили туда, как когда-то бежали на Дон. В свое время так сформировались уральские, сибирские, запорожские казаки. В этом и был смысл казачества. У государства с ними были особые отношения. Казачество являлось определенным особым сословием. Я всем рекомендую перечитать «Тихий Дон». В рамках сословной иерархии у казачества персональная присяга перед престолом. Это уже феодальная история, о чем Пригожин постоянно напоминал, говоря: «Я лоялен Путину». Для казака не важна субординация (кто кому приказывает), у него есть общая лояльность монарху, которую он должен соблюдать. А с прочими генералами он считает себя вправе общаться. Так было всегда. Вспомните историю Кондратия Булавина, она очень похожа, украинские бунты, которые всегда были за деньги и привилегии. Вы поймите, это вечная проблема бунтов — деньги, которые они считают своими (на это намекал и Рамзан Кадыров в своем комментарии, что как раз шел вопрос о деньгах), и особые привилегии, на которые казаки рассчитывают. Как мы увидели, у ЧВК Вагнера своя особая правовая система.
— Да. С чего бы вдруг уголовное дело прекращать после мятежа?
— Да, это привилегия. Надо смотреть на такое через призму неофеодализма. Это же неизбежно. Был один тип общества, потом, в 1991 году, произошла фактически февральская контрреволюция, и стало формироваться сначала буржуазное, а потом неофеодальное общество. Все постепенно двигается в этом направлении.
Такая же история с Рамзаном Кадыровым. Это как «Дикая дивизия» (Кавказская туземная конная дивизия) с особым правом и отношением. Мы же это видим. Плюс видим систему вассалитета, когда многие вещи передаются по наследству. Не надо испытывать иллюзий, все так устроено.
«Мятеж — это просто бренд, по факту никаких мятежных действий предпринято не было»
— Пригожина можно назвать новым Степаном Разиным или Емельяном Пугачевым? Или это сравнение неуместно?
— Казачьи бунты были двух типов. Были бунты казачьей черни, нищих, а были бунты казачьих старшин. В данном случае имеем дело с казачьей старшиной, потому что Пригожин — это все-таки человек с доступом к российской власти. Тем более бунт Пригожина не стал массовым явлением, мятежом. Это была демонстрация силы. Потому и говорю, что правильно относиться к нему как к стрелке. Мятеж — это просто бренд, по факту никаких мятежных действий предпринято не было. Это было считано со стороны власти правильно, потому выводы сделаны правильные и возникла особая правовая ситуация.
— Если бы это был бунт казачьей черни, то с ними бы, наверное, не церемонились.
— Во-первых, их бы не смогли остановить. Тогда начинается история про «русский бунт бессмысленный и беспощадный». Все-таки когда история управляемая, то можно ее остановить. Дошли до Воронежа, развернулись и пошли назад. То, о чем вы говорите, тогда уже включается толпа, которая начинает замес, и уже непонятно, кто выживет. Целью тогда уже являются погромы. А в данном случае цель — нежелание переходить в реестр. Это когда казачкам говорят: «Теперь вы становитесь гусарами и драгунами», — а те бунтуют. Так часто бывало на Украине, когда казаков после присоединения к империи начали переделывать в конные полки. Кому-то это не нравилось, они требовали особого статуса. Из-за этого часто страдал Харьков, потому что там как раз были слободские полки, которые постоянно за привилегии боролись, резали офицеров. Важная страница нашей истории такого социального явления восстанавливается.
— Когда «вагнеровцы» еще шли на Москву, вы писали в телеграм-канале, что власти придется легализовать неоказачество и выстраивать с вольными людьми отношения. Каким образом?
— Это уже и произошло. Пришлось их признать, придумать особую историю с Беларусью, другой юрисдикцией, уголовные дела закрыть. Это и есть привилегии. Я думаю, что в ходе договоренностей они получили особый статус, как, например, тот же батальон «Ахмат».
«Шойгу нельзя просто по желанию какого-то Пригожина сместить или снести»
— Сам Пригожин собрался уехать в Беларусь. Там будет новая ЧВК или сеть ресторанов?
— Зачем гадать на кофейной гуще? Посмотрим.
Я считаю, что у Пригожина профессиональная деформация. Он же не был военным, а работал как организатор. Но после боев за Бахмут из-за больших потерь у него, видимо, произошло легкое повреждение. Мы же видели эти фотографии на фоне погибших. Профессионалы должны сказать, о чем это свидетельствует, где провокация с целью привлечь внимание, а где человек уже не может сдержаться.
Плюс это последствия трансформатора власти. Мы же понимаем, что Сергей Шойгу — это больше чем министр обороны, он один из учредителей, так сказать, ЗАО РФ. Это человек из системы власти с самого начала, с 1990-х годов. Поэтому его нельзя просто по желанию какого-то Пригожина сместить или снести. Это слишком крупная фигура, чтобы к ней можно было подходить медиарейдерскими методами.
Объективно контрнаступ проваливается, и, я думаю, это был истеричный ход ва-банк, потому что надо было действовать. Поэтому получилось достаточно скомканно, никто не поддержал. Сразу было понятно, что по сути своей это не мятеж с целью захвата власти, потому что не было никаких политических требований. Также Пригожин не прятался, он показывал, что готов общаться.
Так и бывает на стрелке: братва приезжает с автоматами, все готовы, все серьезные, но ведь цели устроить перестрелку нет. Целью является договориться. Но при этом всем надо продемонстрировать силу.
— Кто выиграл в этой стрелке?
— Никто. Договорились.
— 50 на 50?
— Стрелка — это интересы, а не деловые переговоры. Там не бывает, что кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Договорились. Напомню слова из песни: «Братва, не стреляйте друг в друга». Тут как раз эта история.
— То есть была своего рода разборка по понятиям.
— Стрелки тоже не просто так появляются. Почему казаки были особым явлением? Потому что это коллектив. Решения у них принимаются с помощью бюрократического централизма. Старшина решил — атаман уже никуда не денется. Пригожин тоже постоянно ссылался на совет командиров. Я думаю, что среди бойцов ЧВК Вагнера было внутреннее напряжение, непонятно, что происходит, были слухи, что сливают, расформировывают. Из-за этого происходила самонакрутка, поэтому произошел казачий бунт. Но он был административным, не преследовал целей погромов. В этом смысле быстро улегся. Потому это была прежде всего демонстрация. Вот они и показали, что есть пушки и они готовы стрелять.
— В начале недели Пригожин заявил, что если бы 24 февраля 2022 года действовали бойцы с подготовкой ЧВК Вагнера, то спецоперация закончилась бы за сутки. Согласны?
— Во всем, что говорит Пригожин, достаточно профессиональная работа с фактами и легкая манипуляция. Я всегда подчеркивал, что он профессионально подходил к своему имиджу. Поэтому здесь правда и виртуальная реальность. Когда подходили к Киеву, выяснилось, что целью была организация некоего госпереворота — это по косвенным данным мы определили. Если бы сразу стояла цель подавления, то тогда бы, наверное, и всем подразделениям ставились такие задачи. Поэтому все эти «если бы…», «нам бы…» — альтернативной истории не бывает, а войска выполняют тот приказ, который получают. На то они и войска. И если в первой части спецоперации (я называют это СВО 1.0) задачей был именно госпереворот, а не ликвидация высшего руководства, арест или что-то такое, то без разницы, была бы ЧВК Вагнера или нет. В этом и заключается манипуляция Пригожина.
«Он стал персонифицированным, как минимум медиагероем»
— Но лицом ЧВК Вагнера был именно Пригожин. Теперь он уезжает в Беларусь, а бойцам предложили заключить контракт с минобороны.
— Вспомните, когда Пригожин стал лицом ЧВК Вагнера.
— Только во время спецоперации?
— Причем не только во время СВО, но с началом боев за Бахмут. Поэтому мы не знаем, как Пригожин стал номиналом ЧВК Вагнера, не знаем, как это финансировалось, за счет каких договоренностей. Мы же не можем с вами зарегистрировать боевое ООО и сделать так, чтобы у нас появилось оружие. Это особая ситуация, которая выше права.
Пригожина стали полностью ассоциировать с ЧВК Вагнера, а я напомню, что это всего лишь полгода, как его вывели на авансцену. Я бы назвал Пригожина политическим лицом проекта «Вагнер», а есть еще те, кто руководит как офицеры, как военные люди, и это явно не сам Пригожин. Вот и была ситуация, что атаману — особые условия, старшинам и казакам — свои особые условия. Какие? Мы узнаем в том числе после подписания контрактов. Контракт же может быть особым. Бойцы «Ахмата» тоже находятся на особом статусе. У ЧВК Вагнера будет то же самое. А атаманы пойдут чем-то своим заниматься. Напомню, что атаманы могут меняться, и ничего страшного, а войско Донское остается.
— Тем не менее ситуация с Пригожиным как-то на внутриэлитных отношениях отразится? Показала ли она кризис в этих отношениях?
— Кризис, конечно, был и подогревался. Но сказать о том, к чему он приведет, сейчас нельзя, надо дождаться кадровых решений и конкретных последствий. Узнаем через недели две-три, когда будут подробности о контракте, когда Пригожин переберется в Беларусь. Может, они просто юрисдикцию сменят или разделят ЧВК на две части: кто-то подпишет контракты, а кто-то будет действовать с Пригожиным в международной зоне. Мы же не знаем.
— Успел ли Пригожин, поскольку он активно пиарился, стать народным героем, завоевать народную поддержку?
— Я не знаю, это надо измерять. Но то, что Пригожин в ходе СВО с точки зрения пиара персонального и ЧВК Вагнера переиграл всех в России, — это факт. Его медиахолдинг «Патриот» — профессиональный, посмотрите, какую они продукцию выпускают, фильмы. Это качественная идеологическая продукция, которую делают профессионалы.
Те, кто у Пригожина реализовывал медиакоммуникационную стратегию, профессионально действовали. А учитывая, что больше никакие персоналии не прорастали, а свято место пусто не бывает, то он стал персонифицированным, как минимум медиагероем. Понимаете разницу — медиагерой и народный герой? Медиагероем он стал. А как это отразилось в народных душах, обществе и общественных прослойках, нужно проверить, посмотреть, как отреагировали пенсионеры, учителя, врачи, чтобы сделать выводы. Но, как подсказывает профессиональный опыт, среди какой-то части населения отзвук нашелся. Но мы не можем говорить о населении, так как видели отражение сигнала в медиа, среди ЛОМов. Часть из них отреагировали на Пригожина с радостью, начали изображать поддержку, активность. Многие самооблучились, из-за этого сделали вывод, что медиасигнал имеет отношение к реальности. Отсюда сделали вывод, что есть народная поддержка. Я утверждаю, что у Пригожина грамотный пиар, был создан медиаобраз, а о народном образе говорить слишком рано.
— Вы специалист по когнитивным войнам. Скажите, Пригожин использовал их методы? Он же всегда воздействовал на эмоции.
— Пригожин действовал профессионально. В определенный момент, когда он увидел, что информационное пространство перегружено, перешел к острому воздействию на эмоции. Ему в этом активно помогали ЛОМы, которые двигали точно такую же повестку, и мы видели синергию критики минобороны, которая была вызвана напряжением в обществе. Политизированное меньшинство вибрировало после харьковских и херсонских перегруппировок и было в ожидании «зрады». В этом смысле Пригожин тонко давил на такие струны души. Почему он так делал? Надо разбираться: то ли это была профессиональная тонкая деятельность, то ли он сам, находясь на передовой, и его медийщики попали в информационный контакт, когда происходит самооблучение пропагандой. Если посмотреть на украинских ЛОМов, у которых постоянная «перемога», то вскоре и сами верить в такое начинают, и это нормальная ситуация.