Часть 21. Предыдущая часть.
- Ты совсем перестал стесняться? – задумчиво спросила Вера, стоя у окна. Муж заехал домой после обеда, что-то забыл или привёз. Его рабочий Москвич стоял у дороги заведённый, Михайлина Андреевна сидела на пассажирском сидении впереди, она вся выпрямилась, приподнялась чтобы разглядеть себя в маленькое зеркало заднего вида, поправила причёску, помаду. Густые каштановые волосы выдали из-под коротенькой косынки с люрексом, –дорогая вещь.
- Ты почему не на работе? – удивился Иван, заметив Веру у окна, она стояла как тень в пустой, чисто прибранной комнате.
- Плохо себя чувствую, - устало ответила она.
- Ты заболела?
- Вряд ли, доктор говорила это по-женски, мужа не хватает, - не то в шутку, не то серьёзно говорила Вера. - Михайлину почему в дом не зовёшь? Вы же прям сроднились, к чему это неприятное ожидание у дороги.
- Чушь не неси, - цыкнул Иван, поправляя пиджак на плотном теле, - это по работе! Это важно! Понимаешь?! – повысил он голос.
Иван прекрасно знал дети в школе и не в первый раз уже позволял себе такое за закрытой дверью в их спальне. После смерти матери он стал груб, несдержан, невольно мог оскорбить, извиняться или хотя бы сослаться на неправильно подобранные слова он не спешил.
– Хотя о чём я спрашиваю, - махнул он своей пухлой загорелой кистью уже в прихожей, - ты совсем отупела в своём садике, сидишь на одном месте, носишься как курица то над своими, то над чужими детьми. Жизнь Вера, не ограничивается четырьмя стенами этого дома!
Дверь хлопнула, Вера чуть вздрогнула, через занавеску на окне видела коренастую фигуру мужа, он очень спешил к калитке, затем махнув какой-то бумажкой в руке своей пассажирке что-то крикнул. Михайлина улыбалась, широко, открыто, махала ему в ответ. Опять хлопнула дверь, теперь уже на машине, Москвич сорвался с места в сторону центра села. Вера по-прежнему не двигалась с места, зачем? Кому это надо?
На столе посреди комнаты лежало письмо для Лены, редкое и такое долгожданное письмо от тёти Ани из Армавира. Леночка всегда рассказывала маме об этих письмах, мама делала вид, что ей неинтересно. Зачем Вера вскрыла это письмо? Что толкнуло её на это? Интерес, или плотность конверта, будто картонка там лежала. Так и было, это была фотография, на плотной белой бумаге, цветная фотография.
Высокая, стройная, с модной укладкой молодая женщина стояла на фоне сквера или парка, держа за руки двоих детей: девочку лет 7 и мальчика в кепочке с якорем, полосатой футболочке с таким же якорным принтом, не больше двух лет малышу. Девочка, один в один похожа на Лену, о чём собственно и писала неоднократно Аня в письмах Лене, описывая дочь, но не желая отправлять фото.
«… Леночка, да нет у меня походящей карточки, я мало фотографируюсь с детьми. Вот приедешь, познакомитесь, сама увидишь, как вы схожи» - писала Аня несколько лет подряд.
Изменилась Анна до неузнаваемости, настоящей советской женщиной стала, не по годам строгий пиджак накинут на плечи, серая юбка ниже колена, причёска современная добавляла годика три лишних, на губах блестела перламутром розовая помада. Лицо вытянулось, глаза стали больше, выразительнее – современная, городская женщина, эталон для подражания.
Вера так и оставила открытым конверт на столе, ушла в свою комнату, прилегла отдохнуть. Ей действительно не здоровилось уже не в первый раз. В больнице ничего конкретного не говорили, физически вроде здорова, а вот морально истощена.
Ивана в семье перестали видеть вовсе, после смерти Прасковьи Андреевны. Частые командировки в район, не раз его отправляли в Невинномысск, дважды в Ростов, в Краснодар он ездил на несколько дней. Всюду его ждали, везде он востребован, ко всему новому проявлял интерес, рад был помочь другим хозяйствам. В общем, настоящий комсомолец! Труженик, передовик, неутомимый трудоголик!
Дети, давно к этому привыкли и не замечали его отсутствия, отец если дома бывал, не сильно баловал их вниманием, особенно дочь.
- Лена собирается после восьмого класса поступать, - как-то сказала ему Вера, после ужина, уловив удобный момент.
- Пусть собирается, до этого ещё далеко, - бурчал Иван из-за газеты на диване.
- Она в седьмом классе.
Он опустил газету, вздохнул, не без труда поднял своё тучное тело с дивана, подошёл к столу, упёрся в спинку стула руками и задумчиво произнёс.
- Быстро… быстро время летит.
- Это точно, и Тимофей уже в первом классе. Мама вроде недавно умерла, а уж и год скоро, - горько вздохнула Вера.
- Никаких поступлений после восьмого! – пропустил мимо ушей упоминание о матери Иван. – Десятый класс окончит, тогда пусть и поступает. Тоже мне взяли моду, с зелёных соплей самостоятельность проявлять.
- Но она мечтает… мечтает к Ане…
- Тем более! Тоже мне… мечтает! Замуж выскочит, детей начнёт рожать, вот и вся учёба, - намекал он на супругу. – Себя вспомни, с мамой настаивали, чтобы окончить училище и толку.
- Не у всех же так, большинство работают по специальности всю жизнь, - пыталась вставить Вера несколько слов, но выходило неубедительно.
- Я своё слово сказал! Ты мать, вот и занимайся воспитанием дочери. А с Тимофеем я разберусь, его ждёт большое будущее, - задумался Иван, самодовольно глядя на семейный портрет на стене.
Дочь, конечно, обиделась на родителей, больше всего на маму, из её ведь уст она услышала, что никуда не поедет, надо доучиться до десятого класса. Лена давно мечтала стать, как тётя, жить в большом городе, работать на фабрике, откуда присылала несколько лет подряд посылки тётя Аня. Лена горела, лучшей подруге все уши прожужжала, а тут отбой. Но с родителями, тем более с отцом не поспоришь.
- Мам, ма-мо-чка, тебе плохо? – услышала Вера сквозь сон, оказывается, она задремала. Дочь вернулась из школы и застала маму дома, да ещё и в постели, днём. Лена осторожно, почти не касаясь гладила по волосам мамочку.
- Нет, - быстро моргала Вера, растирая щёки, чтобы скорее прийти в себя, - сколько времени?
- Без двадцати пять.
- Что это я, - Вера и поднялась с постели, - а где Тимофей?
- Не знаю, убежал, наверное, с мальчишками за двор, ранец его в прихожей валяется. Ты не слышала, как он пришёл? – насторожилась Лена.
- Нет, я же сказала, задремала немного. Ладно, скоро будем ужинать, переодевайся, - поправляла Вера волосы и кофточку. – Тебе от тёти письмо пришло, ты извини, я открыла. Само письмо не читала, честно-честно, только карточку посмотрела.
Лена пошла в сою комнату, мама на кухню. Вообще, как не стало Прасковьи Андреевны в доме наступила тишина, спокойствие что ли. Тимофей до темноты гулял на улице, Лена закрывалась у себя после школы. Не требовалось постоянно что-то делать по дому или во дворе, создавая видимость непрерывной работы, движения, чтобы мама оставалась довольной. Время, казалось, чуть замедлилось в доме, но это только, казалось.
Иван сегодня приехал достаточно рано, не стемнело ещё, как раз к ужину. С отцом в машине, важно выкручивая руль, еле заметно выглядывал из-за него Тимоша, довольный, что отец взял его на колени и позволил сесть за баранку. Лена только усмехнулась, глядя на них в окно.
- Ты посмотри мам, на этих двоих… два сапога – пара! Этому лишь бы за руль влезть, - кивнула она на улицу, имея в виду брата.
Вера равнодушно расставляла тарелки, резала хлеб, достала ложки. Эти двое просто ворвались в тишину дома, с шумом, почти с музыкой.
- Мам, мам, - кричал в пороге чумазый, с выпученными от счастья глазами Тимофей, видела бы его сейчас бабушка, точно бы отругала. – А мы с папкой, а я… за рулём ехал от середины улицы! Представляешь?
- Я-то представляю, - напустила на себя суровый вид Вера, - а что ты делал так далеко от дома, в такое время?
- Да мам… Мы в догонялки играли, - обиделся Тимофей.
- Иди отмывайся, - взъерошил ему волосы отец, - не ругай его Вера! Пока не похолодало пусть бегает, учится же он нормально?
- Нормально, - ответила Вера.
- Ага, - усмехнулась Лена и отвернулась, будто что-то знала про брата, но молчала.
- Ладно, давайте ужинать! – особо торжественно произнёс Иван. – Давненько мы не собирались вот так семьёй, что-то я совсем со своей работой о вас забыл. Вер, что там у нас сегодня? – потирал ладони от нетерпения Иван, - можно и сто грамм для аппетиту, ты не против?
- Нет, не против. Борщ, тушёное мясо, пюре, - перечислила Вера.
- Э-э-эх! Соскучился я по свежим домашним щам, забыл, как пахнут твои пироги.
Мама с дочкой переглянулись, слишком странный сегодня отец. Но ужин удался, Лена с братом поругались за столом, заспорили о домашнем задании, завязалась ссора. Вера была немногословна, Иван с особым удовольствием наблюдал за домашними, будто момент выжидал, что-то важное сказать, но так и не сказал.
Да и после ужина был как-то возбуждён, газет не читал, всё расспрашивал жену:
- Ну что, тебя отпустило? Или до сих пор муторно?
- Вроде отпустило.
- Это хорошо. Завтра собрание в клубе, пойдёшь?
- Конечно. Все идут, это же итоговое собрание после уборки, заведующая сказала, премии лишит всех, кто не придёт. В этом году выговоры раздавать будут, вместо премий и грамот? Слышала я, урожай собрали не очень, план не выполнили.
- Вот это правильно, - топтался Иван в комнате, - правильный подход у вашей заведующей к работе с персоналом! Так и должно быть! Всё на благо колхоза, партии, страны! Жаль не все… не все так умеют работать с людьми, - загадочно нахмурился Иван, - далеко не все. С большой натяжкой выполнили план, по сусекам скребли.
- Вань? – не обратила на последнее внимание Вера, её мучил другой вопрос.
- Что?
- От Ани письмо пришло.
- Что в этом такого, она иногда пишет тебе, это давно пора прекратить, - испортилось у него настроение.
- Она карточку прислала. Фотографию.
- И что? – менялся в лице Иван, терпеть не мог разговоры об этой девке. Дочка и так постоянно о ней вспоминала.
- У неё дочка старшая… очень похожа…
- Вот ты недалёкая! – перебил жену Иван, качая головой, - а на кого ей быть похоже?
- Девочка копия Лены, - пристально смотрела на мужа Вера.
- И что? Вы сестры, они тоже, это нормально.
Вера как прибитая к стулу сидела за столом, медленно постукивая тонкими пальцами по скатерти.
- Она по возрасту…
- Да плевал я, на возраст её детей! Мне хватило того, что она тут устраивала, перед тем как смыться. Они же с этой Нинкой где только не шлялись вечерами, пацаны толпами собирались у них на скамейке, как она ещё здесь в подоле не принесла, - заметно нервничал Иван.
- Скажи правду, это твоя дочь?! Ты был с ней? – неожиданно ударила по столу ладонью Вера.
- Ну и семейство! Гадюшник, какой-то! – усмехнулся Иван и побагровел до самых ушей. – Мать – алкашка, чуть было к нам не переселилась, дитя нашего убила за бутылку, ты совсем умом тронулась в своём садике, и «эта» продолжает портить нам жизнь.
Ты помнишь, откуда я тебя вытащил? Подумай, кем ты была? И кем стала благодаря мне и моей матери. И не только ты, ещё твоя сестрица, чёрт бы её побрал. Сколько раз мать говорила, в узде надо её держать, в узде! Анька твоя, та ещё... но ты будто уши заткнула и глаза замазала, - его взгляд нервно блуждал по комнате, не смея взглянуть на жену.
- Ясно, - сухо, безжизненно улыбнулась Вера, будто силой натянула на себя улыбку. – Значит, это правда, - поднялась она из-за стола, - а я ей не поверила тогда. Дура!
- Ты не поэтому дура! Вот чего тебе не хватает в жизни, а? – сжал кулаки Иван, упёршись в стол, Вера стояла, напротив, скрестив руки на груди. – Я же всё для семьи, для дома, для нас… Посмотри, как ты живёшь, посмотри на других, - обвёл он рукой комнату задыхаясь. - Чего ты вечно блаженную из себя строишь, глаза будто пеленой заволокло. Столько лет жила, ни в чём не нуждалась ты, твоя сестрица неблагодарная, а теперь давай… вспоминать, кто на кого косо посмотрел и чем обидел. Нет, спасибо сказать, порадоваться, ты хоть понимаешь, какое будущее ждёт наших детей?! – усмехнулся он, на лоснящемся лбу выступили капельки пота от напряжения.
- Я знаю какое будущее ждёт нас, тебя, - с отвращением смотрела Вера на мужа.
- Только попробуй! – стукнул кулаком по столу Иван. Дверь в соседней комнате заскрипела, на пороге показался сонный Тимофей.
- Вы что тут ругаетесь? – растирал он кулаками глаза.
- Нет, иди спать, - строго сказал отец и проводил его обратно, плотно прикрыв за собой дверь в спальню.
- Я дня больше не останусь в этом доме! Гад! Как же ты мог, - зажмурилась Вера, когда он вернулся.
- Тебя это не касается, твоё дело детей воспитывать и нормальной женой быть, поняла меня! Никуда ты не денешься и развода я тебе не дам! Ещё не хватало в такое время, - растирал лоб Иван, - что удумала, грязное бельё из дома выносить. Поедешь у меня туда, откуда я тебя вытащил, никто тебя и слушать не станет! Кто ты, и кто я?! – поднял он палец вверх.
- Подлец, ты! Там Марина, здесь Михайлина, совсем стыд потерял, но я молчать не стану! Хотя о чём это я? Ты давно перестал скрываться, все и так знают.
- Пусть, что хотят говорят! Главное ты заткнись! Только посмей рот открыть, только посмей! Живо ваша интрижка с председателем всплывёт, - ухмылялся Иван, - или ты думаешь, я идиот не догадывался?!
- Господи, - взмолилась Вера, - ты же всех по себе ровняешь, - качала она головой и хотела выйти из комнаты. Иван больно схватил её за руку. – Пусти! – потребовала Вера негромко.
- Ты забудешь обо всём что наговорила здесь, будешь дальше варить щи, воспитывать детей, ходить на работу и остальное… Иначе я в таком навозе тебя изваляю, вовек не отмоешься! Дети родные возненавидят, по статье уволят, потом даже дворничихой не устроишься. Поняла меня?!
Михайлину вообще не трогай, твоему мелкому умишку этого не понять! Анька сама ко мне лезла, денег клянчила для матери, не веришь, у неё спроси. Она ради мамки на всё согласная была, стелилась как кошка драная. Такая же, как ты - пока что-то нужно вся из себя порядочная, а так... - скривился он.
- Ты врёшь!
- На завтра, чтобы была в клубе! Как верная, правильная жена агронома, как все бабы, и только посмей... - сжал он свой пухлый кулак перед её носом, не обратив внимания на влажные от слёз глаза Веры, - поняла меня?! И приведи себя в порядок, выглядишь как заношенная тряпка, смотреть тошно.
Иван отпустил жену, отступил, поправил рубаху, посмотрел на стопку своих газет на этажерке, тяжёлыми шагами подошёл к ней, взял верхнюю газету и сел на диван как ни в чём не бывало, развернул последний номер «Известия» и засопел . Вера стояла как замороженная в дверях, будто не в своём доме, не в своей спальне и не её муж сидел, напротив, на диване, читая газету. Рука потянулась к дверной ручке.
- Постель приготовь, - отбросил газету Иван, - что-то я устал сегодня, ты ещё мне нервы подняла, я пока пойду, обмоюсь. Приехал, называется… домой, к ужину.
Он встал и вышел из комнаты, как всегда, это делал, словно ничего не произошло. У Веры даже слёз не было, только жгучая боль внутри и презрение, вот только к кому? К мужу или к себе?
Продолжение _______________