Что ж, моя трудовая деятельность в этом учебном году постепенно близится к завершению. Осталось уже совсем немного: последние должники, обходной лист с необходимыми подписями, приёмка кабинета, заполнение журналов… Это всё, конечно, не очень-то и приятно, особенно кросс по инстанциям с целью собрать подписи для обходного листа. Но, как известно, последний бой – он трудный самый. До отпуска уже рукой подать, поэтому можно уже не особо волноваться.
Здравствуйте, Ваше Величество! Что-то Вы явно недовольны – и с чего бы это, спрашивается? Неужели из-за того, что я проснулся на несколько минут позже Вас и не подал завтрак Вам в ту же секунду, как Вы того пожелали? Ах, право слово, что за ребячество, Вам это не к лицу. Вот, видите, уже всё готово – я наполнил царскую тарелку кормом и придвинул к ней. Нюшенька, увидев это, тут же перестала намекать мне на предстоящий голодный обморок, довольно мяукнула и даже позволила себя погладить. Ну, раз так, начнём потихонечку собираться…
Что ж, прибыл я на работу вовремя – приёмка кабинетов должна начаться в девять утра. Внес я правки в паспорт кабинета, навел порядок на своем рабочем столе, заглянул к методисту за подписью – всё, как обычно. Посочувствовал ей, увидев, как она ругает нерадивого студента – юноша учится более-менее неплохо, вполне себе сообразителен, но посещает занятия через раз.
Должники сегодня приходить не должны – хоть один день от них отдохну. Сегодня я жду комиссию, которая должна осмотреть моё рабочее место. По этому поводу можно не переживать – кабинет у меня, конечно, нуждается в ремонте, но вполне себе опрятный.
Комиссия по приёмке кабинета задерживалась, и это начало меня несколько тревожить. Казалось бы, ничего в этом такого нет, не я один такой на весь колледж, всех надо проверить, но интуиция упорно намекала на то, что произойдёт что-то не очень хорошее. Как выяснилось, интуиция была права.
Делегация проверяющих, возглавляемая директором, торжественно вплыла в мою скромную обитель. Я, как подобает радушному хозяину, встретил гостей с хлебом и солью с вежливой улыбкой на устах. Посмотрели гости дорогие паспорт кабинета, оглядели рабочее пространство, задумчиво покивали, и отправились в небольшое подсобное помещение, которое я полусерьезно-полушутливо именую резиденцией. В этом замечательном помещении я храню необходимые для занятий материалы типа схем и карт, документы, и некоторые личные вещи, а также отдыхаю от студентов перед началом пары – им туда заходить запрещено.
- А что это за штыри? – нахмурилась директриса, разглядывая стену моей резиденции.
Я объяснил, что не в курсе, ибо эти небольшие штыри были здесь ещё до моего появления, и я ничего на стену там не вешал.
Один из коллег, занимающийся административно-хозяйственной работой, внезапно поинтересовался, как обстоят дела с жвачками.
- Имеете в виду те, которые под партой? – уточнил я.
- Да. У Вас есть группа, которая регулярно убирается?
А группы у меня такой нет – такие есть только у классных руководителей, у меня же классного руководства нет. Обычно студенты убираются у меня, когда моя пара у них последняя, а так определенная группа обычно закреплена за кабинетом классного руководителя.
- Не буду подписывать, - и он вернул мне обходной лист.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
Директриса тем временем рассмотрела мой стол в резиденции, на котором лежали стопкой нужные мне бумаги, обратила внимание на тонкий слой пыли на одном из стеллажей, и внезапно начала возмущаться в стиле хрестоматийной свекрови-проверяльщицы в гостях у нерадивой невестки:
- А это что такое? Как это понимать? Бардак, грязь, безобразие! А ещё намекал на необходимость ремонта в кабинете! Мы значит, доверили ему...
Я нахмурился. По поводу бардака – уж очень сильно сказано. Да, во всей этой суете с должниками я, возможно, не уделил должного внимания идеальному порядку в подсобном помещении ака резиденции, но это никак уж не бардак и не грязь. Более того, когда я приступил к работе в колледже, и сам кабинет, и подсобное помещение были в ужасном состоянии, я, как мог, привёл рабочее место в порядок, и строго следил, чтобы студенты убирались, в подсобное помещение же я их не пускал.
Делегация проверяющих покинула мою скромную обитель – уже не так торжественно, как вошла. Директриса продолжала кипеть от возмущения, и я услышал, как она, отойдя чуть подальше от кабинета, обвиняет меня в том, что линолеум в кабинете плохой.
- Ну он-то тут точно не виноват, зачем Вы так? – попыталась урезонить её завхоз. – Линолеум очень старый, в плохом состоянии.
До моего слуха донеслись гневные высказывания в стиле «каков хозяин – таков и линолеум». Хорошо ещё, про пословицу «каков поп, таков и приход» не вспомнили. Ничего, авось с другими работниками вспомнят.
Завхоз же пыталась возразить и убедить в иррациональности обвинений.
Позже она, то есть завхоз подошла ко мне и постаралась приободрить, убеждая, что моей вины ни в чем нет. Выяснилось, что досталось ещё и другой моей коллеге – методисту, и я, и она приняли на себя удар первыми, остальным было чуточку полегче.