Половина Вечности
Странный, не отбрасывающий теней свет операционной лампы показался окном в небо. На секунду мелькнули внимательные глаза над повязкой, и Нил вдохнул из прохладной пластиковой ладони ингалятора.
Интересно, как человек себя чувствует при наркозе? Он хочет спать и стремительно проваливается, или сознание будет сопротивляться затягивающему омуту химического сна?
Нестерпимо захотелось пошевелить пальцами, словно движение могло знаменовать владение сознанием и реальностью, но нельзя – давление манжеты напомнило о торчащей в вене игле, которую можно потерять.
….........................................
...А потом Нил проснулся.
Вращающийся калейдоскоп многоцветного тоннеля, по которому он летел половину вечности, стянулся пуповиной, выкинул его наружу под белый, не отбрасывающий теней свет. Вдохнуть... Рёбра выгнуло в тщетной попытке заполнить лёгкие воздухом, ринувшееся в зрачки небо показалось соцветием операционных ламп. Непрерывный писк был продолжением психоделически-яркого сна, которого он не помнил и который выблевал его в этот мир.
Далеко-далеко внизу Нил видел собственные влажные ресницы над вонзившейся в горло интубационной трубкой, выбившиеся из-под зеленоватой операционной шапочки волосы и кровь на белесых перчатках человека, снова и снова сжимающего чьё-то мокрое неживое сердце.
Картинка с белым лицом, чёрными глазами и мелькающими тенями чужих душ отдалилась, потеряла чёткость, и Нил рванулся, выдернулся из цепкой хватки небесного колодца, нащупал что-то знакомое, потянулся. Мелькнул образ внимательно глядящей в душу камеры, и Нил влился в тёмное прохладное ничто сквозь равнодушную линзу объектива.
Покой. Мириады потоков геометрического муравейника пронизывали, пробивали насквозь. Биения музыкой сплетались там, где раньше было сердце.
Нил знал, что это и есть реальность.
Он был ею.
Внимание переместилось. Камера в прежний мир дрогнула и сфокусировалась на опустевшей операционной.
Он был здесь, внутри. Тихое гудение вспышек на краю сознания очертило глянцевые углы операционных приборов, шершавое равнодушие стен и сонный блеск стали. Что случилось?
Новые рецепторы Нила, протянутые по коробкам системных блоков областной больницы, получили отклик.
«Асистолия... острая коронарная недостаточность... фибрилляция... разрыв предсердий... биологическая смерть...»
Заболело в груди там, где когда-то было сердце. От незнакомых слов пахнуло холодом, мириады маленьких огней в небе погасли. Слова рассыпались буквами и собирались в одно большое Понимание. По десяткам мониторов больничной сети на мгновенье пробежала тень. Нил замер, отказываясь от собственной смерти... вспыхнул. Он помчался, подобно материи после Большого Взрыва, силясь достичь границ вероятного, словно можно было удариться, проломить стену меж двух миров и выпасть в родную реальность, которая осталась по ту сторону линз и индикаторов. В настоящий мир.
Бесконечно растянутый по невесомой сети, заблудившийся в безумной путанице импульсов Нил поблек и растворился...
Он бродил фрактальными завитками сетевых закоулков, смотрел десятками камер на незнакомые и одинаковые улицы внешнего мира, жадно вглядывался в фигуры стоящих на светофорах людей, в мужчин и женщин, катящих тележки по однообразным магазинам. Миллионов осколков внешнего мира в невообразимо огромной, свивающейся и переменчивой Сети, где нет ничего постоянного, а «я» блуждающих людей похожи на тени – было не осознать. Временами Нила охватывало отчаянье, и он забивался на какой-нибудь форум, где можно было услышать живых, настоящих людей с той стороны реальности.
Те – чужие существа – болтали на разных языках, смеялись, ругались, воевали словами – Нил видел искажённые ненавистью лица аватарок, свитые фантомы материализовавшихся рук, слышал шёпот и песни. Глаза прекрасных эльфиек вглядывались в лицо Нила, перекачанный монстр утробно смеялся и хотел втянуть его в азартный спор о путешествии Марко Поло, но Нил никак не мог избавиться от ощущения, что они все нереальны, и тот, прежний мир – нереален так же. Что не было никакого Марко Поло, что корабли и океаны – это фантазия непостижимой Вечной Сети, и что неба не существует.
Он вглядывался в миллиарды изображений и понимал, что небо стало картинками, что его на самом деле нет. Небо – как эльфийки и чудовища – таяло, когда приходило время, не оставляя ничего, кроме пятен света. Только он сам в этом мире был по-настоящему реален. Он и бесконечные клубки чужих снов, запутавшиеся в суперлабиринтах компьютеров.
Память бунтовала. Сознание расщеплялось, транслируя в место, где когда-то было сердце, образы тех, кого он любил. Невозможно было не думать о том, какое горе причинил он тем, кто любил его и потерял. Блуждая в триллионах закоулков Сети, он, как потерянный щенок, вглядывался в лица несущихся мимо существ, заворожённо следил за сияющими потоками данных, которые пронизывали реальность и никогда не останавливались. Пути менялись, ползли, преображались, время свилось в клубок и потеряло линейность. Иногда родные и любимые, оставшиеся с той стороны реальности, начинали казаться марой*, ещё одной гранью безумия.
В груди заломило, когда он увидел грациозный силуэт массивного, увенчанного лесом шипов существа. Ещё не выпутав из дремлющих недр памяти воспоминание, он рванулся вслед, заметался. Мерцающее марево отметило траекторию знакомца, и Нил учуявшим след псом рванулся и чуть не врезался в дверцу с надписью «Здесь» в проявившейся из ниоткуда кирпичной стене.
Замер на миг, шагнул и провалился сквозь...
….........................................
– Нил? Ты? – обрадовался Акелла и задышал зубастой улыбчивой пастью.
Нил оторопело кивнул, спохватился:
– А кто ж ещё? Не ждал?
– Тебя не было сто лет! – белый волк заскакал вокруг принявшего привычный для этого места вид Нила. – Ты где пропадал, гад?
Нил полыхнул светом. Вместе с образом возвращалась память. Сколько времени он провёл здесь в той жизни! Сайт, где он бывал каждый день, где обитают его друзья, которых он никогда в той жизни не видел.
– Да дела были, я не мог, – замялся Нил. – Мне кажется, я видел Хаорна.
– Да тут он уже, – Акелла оскалил частокол снежных клыков. – И Лили, и Мышка.
– А-а-а-а... – протянул Нил.
– Звёздыч? – волк вздохнул. – А с тех пор, как ты, сволочь, пропал, весь в делах, мало общаемся. Вообще, можно сказать, отделился он от коллектива, почти не заходит.
– Ни-и-и-ил! – взвизгнула девушка с нарисованными на щёчках полосками усов и повисла на шее.
Нил почувствовал крепкое объятье, и его ударило подзабытым ощущением касания.
Как же он мог жить без этого столько... Сколько?
Он зажмурился и стиснул мягкое тело счастливо хихикающей Мышки.
– Ну всё, наша Мыша вошла в боевую трансформацию, – грохотнул голос и здоровенный волосатый Хаорн протянул похожую на ковш экскаватора ладонь.
«Это по его следу я попал сюда», – ощутил благодарность Нил и хлопнул по ручище друга. Он не хотел думать о том, что это закончится. На мгновенье ему показалось, что у него снова есть сердце, которое разрывается от радости и... тоски.
– Звездочёт сегодня был? – Акелла пожал плечами, густая шерсть на загривке перекатилась.
– Только что был онлайн, – Мышка махнула рукой в сторону полосатой многоуровневой конструкции. – Я его видела.
– Спасибо, солнце, – улыбнулся Нил, – я к нему.
– Ты же возвращайся! – хмыкнул Хаорн. – А то снова пропадёшь чёрт знает на сколько, забудешь нас, и мы будем плакать.
– Знаешь, – тихонько сказала Мышка, её огромные мультяшные глаза глянули серьёзно, – тут говорили про тебя всякое...
Нил понял, что она плакала. Тогда.
Он сжал кулаки и улыбнулся.
– Да ну ерунда всё. Я больше не пропаду, обещаю.
Нил не знал, сколько времени прошло. Он никуда не уходил – боялся, что, покинув это место, заблудится, затеряется в безумном мире Сети. Он ждал и ждал, но Тёмки, известного здесь под именем Звездочёта, не было. Нил улыбался старым знакомым – таким родным и болтливым, которые являлись и таяли в дымке арки с надписью «Выйти». Он не мог найти покоя и как привязанный болтался вокруг здания форума, где видели Звёздыча в последний раз.
«Если он приходит редко, но был недавно, то нужно просто подождать подольше», – говорил сам себе Нил, прогоняя страх, что больше никогда не увидит Тёмку. То, что чувствовал друг, когда его известили о случившемся, не укладывалось в голове. Ведь он единственный из местных знал. Знал, что Нил попал в больницу. И, наверное, всё остальное...
Тёмка был реальностью, живым, настоящим человеком. Других людей здесь Нил, хоть и знал – даже по-своему любил – но они так и оставались для него игрой Сети, воплощёнными аватарками...
В груди жгло и переливалось, Нил снова и снова мотал круги вокруг форума, обследовал этажи, задумчиво глядя на мерцающие ворота ссылок. Он нашёл комнатку-профиль Звездочёта, исследовал её, словно мог найти ответы на вопросы и приманить, позвать его... Он даже набирал строки сообщения, которое хотел послать другу, но не мог отправить. Слова казались корявыми и неправильными. «Привет, это я»? Идиотизм. «Привет, Тёмыч, я снова тут»? Как-то глупо кошмарно.
Описать всё, рассказать? Да поверит ли?
У Нила не выходило чувствовать время. Ему казалось, что прошла половина вечности, когда он всё же написал: «Привет, Тём. Это правду я, только не думай, что сошёл с ума, хорошо? Я вернулся. Нил», – и отправил в неизвестность. Письмо мигнуло и всосалось в воронку, а Нил, не понимая, почему он это делает, шагнул в закрывающийся канал, его понесло. Замелькали звенящие и шуршащие блики, зазмеились геометрией траекторий потоки, и Нил понял, что он не сможет вернуться обратно – в маленький уютный мир. Окатило горечью, ведь он обещал, что не пропадёт... Вспомнились и мягкие объятья Мышки, и жёсткий ковш ладони Хаорна... Сеть грозила захватить и растворить в себе окончательно. Плотный уголок послания был реальным, и Нил сказал себе, что вернётся. Сможет.
Он должен был увидеть Тёмку.
Письмо касалось краешком его пальцев и летело вперёд.
Несколько раз тряхнуло, меняя направление. Нил сжал уголок, надеясь, что не станет причиной того, что они с письмом затеряются вместе. Маленькая звезда-послание метеором мчалась, волокла Нила за собой, когда с тихим чихом их выкинуло в уставленный стеллажами коридор. Письмо устало опустилось на полку, а Нил вцепился в жестяной, крашеный синей краской край, чтобы не свалиться. Он боялся отойти от письма-проводника.
Стеллажи бесконечными рядами терялись в полутьме, и если поджать колени и лечь, то легко можно запутаться – где верх, а где низ. Мгновение – и ему показалось, что он висит, зажатый между стенками ячейки, а линии плавно текут в бесконечность. Письма духами лесных листьев летели, чтобы занять свои места, а затем сгорали в звёздных вспышках открывающихся каналов.
По субъективному ощущению прошло полчаса, когда светлое окошко распахнулось, всасывая письмо, и Нил едва успел подтянуться, чтобы помедливший канал принял и его.
Камера показала широко распахнутые глаза Тёмки. Нил вглядывался и старался угадать, что тот думает. Он видел, как тот словно закаменел, ругал себя, что написал по-идиотски и, конечно, теперь всё похоже на непомерно жестокий розыгрыш.
«Тёмка...» – Нил лихорадочно нащупал открытые программы. Рванулся, продираясь сквозь писк нарушаемых связей, ощущая, как кольнул пальцы, налился рыжиной значок Скайпа.
«Это я, правда», – Нил чувствовал ненавидящий взгляд светлых глаз и не знал, как преодолеть стену льда.
«Кто ты, сволочь? Чего ты хочешь?» – отбарабанили пальцы по клавиатуре.
«Я – Нил. Я вернулся», – тысячи слов застряли в несуществующей груди.
«Нил умер, а ты лазишь в его вещах своими грязными пальцами», – обычные чёрные буквы были напоены ненавистью.
«Я умер, – впервые Нил признал то, что половину вечности прятал от себя, не желал рассматривать, как будто, не признавая очевидного, мог отыграть всё назад... – Но я вернулся. Не смог уйти».
Несколько движений – и Скайп схлопнулся, обдав инеем. Нил видел через линзу камеры Тёмкину взъерошенную макушку, когда тот, закрыв лицо ладонями, упёрся лбом в стол. Нил заметался, но максимум, что мог сделать – это упереться ладонями в тёплую плёнку монитора со своей стороны.
Тёмкины плечи дрожали, когда Нил стал водить пальцем по картинке-«обоям».
«Не плачь, – написал он, пальцы дрожали. – Пожалуйста».
Пикселы шуршали и осыпались цветным песком.
Дикий взгляд покрасневших глаз, стук опрокинутого кресла.
Нил не мог видеть пропавшего из объектива Тёмки.
Время неслось вскачь и по кругу. Упругая плёнка экрана не поддавалась почище бетонной стены.
– Если это и правду ты, – проскрипел голос, и объектив затемнился воротом рубахи, стало видно бьющуюся под кожей венку на Тёмкиной шее. – Ты же меня и так услышишь, да?
Он коснулся рукой монитора ровно в том месте, где с той стороны приникла ладонь Нила. Настоящее, живое сердце вспыхнуло и ровно забилось, стало жарко.
«Да, – процарапал на многоцветных пикселах экрана Нил. – Наушники».
Тёмка скрылся на секунду, вынырнул из-под стола с чёрными спагеттинами, торчащими из ушей, недоверчиво уставился в монитор широко распахнутыми, как небо, глазами.
– Ну здравствуй, что ли, – улыбнулся ему Нил.
____________________________
Мара – домашний призрак, привидение. В зависимости от региона представляется и косматым чудовищем, и девушкой в белом, и старухой.
Рассказ опубликован на Синем сайте
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!