Найлз раз за разом пробуждается на свадьбе подруги своей девушки. Это значит, человек не просто застрял на чужом празднике, он переживает одно и то же событие совершенно третьих, далёких ему людей. Людей, которые даже не знают, а кто собственно Найлз и что он здесь забыл. На одном из кругов Найлз узнаёт, что и его девушка оказывается ему чужой, изменяющей с другим гостем. Получается, Найлз оказывается совершенно одиноким, непонятым и непонимающим.
Однако, это не разочаровывает героя, он развлекается, наслаждается каждым моментом и пользуется всеми возможностями. Он воплощает в себе квинтэссенцию гедонизма.
Подобно потребителю массового общества, Найлс не думает о последствиях, чувствах окружающих, живёт одним днём и поглащает всё, что преподносит ему мир.
Найлз уже не пытается изменить систему, он как послушный баран подвластен принципам раюоты петли и может только подсадить других персонажей на этот наркотик.
Попав во временную петлю, Сара как и найлз отрывается на полную катушку, наслаждается освобождением ответственности за свои поступки, творит несвойственные ей вещи. Она не заботится о чувствах друзей и семьи, когда-то близких, но теперь ставших чужими. Сара уже живёт в ином измерении, где она в роли бога способна менять события дня. Ей безразличны чувства других. Ведь проснувшись в завтрашнем сегодня, они всё забудут.
Беззаботность заканчивается, когда Сара осознаёт, что когда-то для Найлза была такой же игрушкой. Она избегает Найлза и стремится выбраться из петли.
Ведь вначале постоянным праздником Сара пыталась забыть о ночи с женихом сестры. Но потом она осознаёт, что использовала его, испортилам еще неначавшийся брак сестры, а теперь ещё и использует кукол, чтобы убежать от решения ссвоих проблем. Плюс ко всему саму её также использовал Найлз, чтобы, забыть о невозможности выхода из петли.
Сара решает прекратить побег от реальности и своих ошибок и ищет способы выхода из петли, что ей и удаётся.
Рой не многим отличается от Найлза. Да, на первый взгляд он не наслаждается всеми благами петли, но именно его погоня за найлзом и мщение есть его истинный кайф. Поэтому в каком то извращенном смысле Рой гедонист не хуже Найлза. Вот только Рой и не пробовал выйти из петли, он просто завяз в иллюзии смысловой наполненности отмщения. Он пытается разрушить миропорядок петли, но на деле остаётся её заключённым.
К концу фильма он отказывается и от своей борьбы и полностью погружается в петлю, наслаждаясь повторяющимся семейным выходным. Его как и Найлза нужно толкать к реальному выходу из петли. И скорее всего не будь Сары, и он, и Найлз так и остались бы в миражах счастья.
Если Найлз, Рой и Сара осознают иллюзорность представленной реальности, то прочие гости даже не ощущают временной петли. Они здесь та самая серейшая масса, фон для развития единиц. У них нет возможности понять ненастоящность их пространства, а значит они не могут ничего поменять, изменить образ соего мышления, развиться. Для нас и для Найлза, Ройа и Сары они просто предметы, которые можно использовать по своему усмотрению. А на утро они забудут всё и будут также прекрасно и предсказуемо выстраивать взаимоотношения.
Какую позицию занимаем мы в вечном настоящем? Мы не наслаждаемся бесконечностью, зацикливаясь на страданиях. Мы не хотим выйти из этого состояния, ведь мы не видим и не проектируем пути для отступления. Мы не живём в вечном празднике, ведь нас не приглашали.
Мы - это коза. Нас обучают командам, а мы не пытаемся выйти из загона даже потратив вечность. Кто-нибудь и когда-нибудь поставит на нас эксперимент, чтобы понять, закончился ли постмодерн. И мы благополучно забудем, что было до этого.
Коза не летит до Гвинеи, не пытается убить себя и не пытается наслаждаться. Коза не рефлексирует над тем, где она находится, кто она. Она даже не имеет интересного дня для повторения. Она просто стоит в загоне и ждёт, когда кто-нибудь обратит на неё внимание и воспользуется. А может уже даже не ждет. И не мыслит, а просто стоит и нажёвывает травяную жвачку, пуская слюну.