Вечер. Все дела по хозяйству переделаны. В русской печке потрескивают дрова. Поближе к теплу устроились мы, трое внуков, гостящих в деревне на каникулах, и наша бабушка. Как всегда, с вязанием в руках. Смотрит на нас, улыбается.
– Ну что? Историю новую услышать хотите?
– Хотим! – хором кричим мы. – И чтобы страшную, и чтобы правда было!
– Хорошо, — улыбается бабуля, – слушайте.
Произошло это давным-давно, когда ещё ваших родителей не было. Я, совсем молоденькая, приехала по распределению в глухую таёжную деревню работать медсестрой. Встретили меня хорошо. Уголок в доме у одинокой женщины Глафиры выделили. А вскоре и подружка мне нашлась. К сентябрю учительница в нашу деревню приехала, тоже после училища. Такая же молоденькая. Татьяной звали.
Так вот, была Танечка шибко красивая. Волос тёмный, а глаза синие-синие, что васильки в поле. Ребятишки её полюбили, и не только… Спустя некоторое время любовь у неё приключилась. Да не с кем-нибудь, а с первым парнем на селе, Степаном. Красивый Стёпка был, статный. И пел, и плясал, и на гармошке играть умел. Словом, мечта. Все девчата по нему с ума сходили. Он поначалу с одной девушкой дружил. Варенькой звали, дело к свадьбе шло. Симпатичная Варвара была, да только больно тихая. На посиделки в клуб не ходила, в комсомол не вступала. Да и не просто это было. Мать у неё больная, к постели много лет прикованная. Варенька у неё вместо сиделки.
Всё Варино счастье в Степане заключалось. Да вот только Стёпка, когда молодую учительницу увидел, враз покой потерял и про Вареньку забывать стал. А когда Татьяна ему взаимностью ответила, совсем бросил. И даже не поговорил, не извинился! На деревне ничего не скроешь. Видели кумушки у Варвары взгляд потухший, глаза заплаканные, говорили, что отольются неверному девичьи слёзы. А ему всё нипочём, он Татьяну сватать собрался. Да только накануне помолвки вещи странные стали твориться. У жениха на сапоге подмётка отлетела (нехорошо это накануне свадьбы). Я в ту ночь у Татьяны ночевала, так как ее ближайшей подругой была. Встала утром Танька, и к зеркалу, марафет наводить. Я ей:
– Тань, неужели тебе не совестно? Ведь Варьку он ради тебя бросил.
А учительница в ответ только хохочет:
– Ну, кто ж виноват, что я краше?
И в зеркало на себя смотрит. И тут… вдруг Танино отражение в зеркале… ей подмигнуло. Правда, детки, сама рядом стояла, всё видела! А потом зеркало треснуло и по кусочкам разлетелось!
Побледнела Татьяна, я кричу:
– Откажись от Степки, пока беды не было!
А она мне:
– Не откажусь! Подумаешь, зеркало треснуло, мы, комсомольцы, в такой бред верить не должны!
Только как завечерело, сумерки сгущаться начали, жутко, видать, стало Татьяне, пришла ко мне и просит:
– Наташ, пошли ко мне опять ночевать.
Не стала я отказывать подружке, собрала нехитрый девичий скарб и пошла. Легли уже за полночь. Таня сразу уснула, а я ещё долго ворочалась. И только дрема меня одолевать начала, как слышу, дверь скрипнула. Прислушалась, ан нет, всё тихо. Ну, думаю, показалось. И вдруг слышу из другой комнаты жуткий крик. Кричит Татьяна. Я туда бегом. И вижу: сидит на груди у подружки кошка чёрная, шерсть блестит, глаза горят. А сама вцепилась в лицо Татьяны, так и норовит глаза выцарапать. Я подлетела, киску схватила за лапу и отбросила. С перепугу из всех сил швырнула. И лапку, видать, повредила. Кошка ко мне мордой развернулась. Глаза горят злым нехорошим огнём. Жутко мне стало, а вдруг и на меня бросится! Но киска только мяукнула жалобно и попрыгала на трёх лапах.
Татьяна тоже сидит белее снега. Я принюхалась и спрашиваю:
– Валериану на ночь пила?
– Пила, – отвечает подружка. – Я ведь, Наташа, если честно, когда зеркало треснуло, сильно испугалась. Просто признаваться не хотела.
–Тогда всё понятно, –ответила я. – Кошки валериану любят, вот она тебя облизать и хотела.
– Ничего себе облизала! — усмехнулась Таня. – Глянь, что у меня с лицом!
А там кровавые царапины. Ещё чуток, и лишилась бы Танюша васильков-глаз.
Наутро про случай уже вся деревня знала. Но и это ещё не все. Когда Варенька по воду пошла, то без коромысла, как обычно. Ведро в одной руке держала. А другая была верёвочкой перевязана!
Стали коситься деревенские на Варвару. Ведьма она, кошкой обернулась, соперницу чуть глаз не лишила. К тому же жила Варвара жила уединенно, никого в избу не пускала, травы собирала и сушила. Впрочем, посудачили немного кумушки и успокоились. Царапины у Татьяны зажили, стала она краше прежнего. Степан ей предложение сделал. Свадьбу готовить стали. В деревне это просто. Расписались в сельсовете, а на улице уж столы накрытые стоят. Но жених очень старался. У председателя тройку белых лошадей выпросил. Из обычной телеги чуть не колесницу как у богов сделал, расписал, цветами украсил. И за невестой. А Танька хороша в белом платье, сил нет. Вот вошёл Степан, схватил любимую на руки. Счастливые, смеются. Сели в первую телегу, раскрашенную. Я, агроном и председатель в следующую, и покатили. И вдруг навстречу другая тройка. Только лошади чёрные, как смоль. И ездок тоже весь в чёрном, даже не понять, мужчина то иль женщина. И несётся тройка прямо на свадебную колесницу. Вот-вот врежутся. Агроном Тихон наших лошадей успел в сторону свернуть. И мы к молодым спиной оказались, даже не успели разглядеть, что произошло. А когда свою тройку остановили, из телеги вылезли, к жениху с невестой подбежали, чёрных скакунов уже не было. Свадебная телега перевернута, Татьяна и Степан все в крови, без сознания лежат. И тут председатель что-то с земли поднял и кричит:
– Ёшкин кот!
Гляжу, а у него в руках кулончик, какой Варвара всегда носила. Мы сразу к ней.
Открывает дверь Варя. А на руках кровь! Что тут началось. Варвару мы успели вывести огородами, матери парализованной почему-то на месте не оказалось, а вот дом их ночью подожгли. На следующий день следователь из райцентра к нам приехал. Молодой, статный. Егор Митрич. Он потом моим мужем, а вашим дедом стал. Дружба-то наша именно с расследования того поджога началась.
– И что вы узнали, бабушка? – сгораем от нетерпения мы.
– А вы сами попробуйте, поразмыслите.
– Варя – ведьма, что тут размышлять!
– Неправда, – улыбается бабушка. – Такие большие, а в ведьм верите. Не виновата Варвара была. Всё это… Татьяна подстроила! В последнее время Степан всё чаще бывшую невесту вспоминал. Поэтому Таня забеспокоилась, с котом спектакль передо мной разыграла. И попросила брата из соседней деревни на чёрной колеснице прокатиться. Да только тот с лошадьми не справился, вот и понесло.
– А как Варя там оказалась?
– Тоже нетрудно догадаться. Знала, что по этой дороге любимый проезжать будет, хотела на него взглянуть в последний раз, а потом из деревни уехать. Матери потому в доме во время пожара и не было, что Варвара её ещё на рассвете в город с оказией к тётке отправила.
– А кулончик как на месте трагедии оказался?
– Когда лошади врезались, Варя к любимому подскочила. Отсюда и цепочка, и руки в крови.
– Мда-а, – ничего загадочного, – разочарованно тянем мы. И тут старшая сестра, Анжела, вдруг восклицает:
– Бабушка, а зеркало? Оно-то как на куски разлетелось? И отражение, подмигнувшее? Ты же сама это видела.
– Видела, – кивает бабушка. – А как объяснить – не знаю. И Егорушка не сумел. Поэтому мы об этом в деле никак и не упоминали. Да и не до этого нам уже было, к своей свадьбе готовились.
– А Степан женился на Тане? Они живы остались?
– Живы, но не женился. Он свою половинку только через много лет нашел. Как и Варя, и Таня.
– А что с ними дальше случилось? Расскажи, бабушка!
– Обязательно расскажу, но завтра. Потому что это уже другая история…