Алька ненавидела больницы и всё, с ними связанное еще с детства.
-- Я до 14 лет належалась в них досыта, так что любое вынужденное нахождение в больничных стенах воспринимаю как посягательство на мою свободу и личное пространство. И даже если меня при этом лечат и ремонтируют, мне от этого всё равно не легче: лежу тут, трачу время, а жизнь мимо идёт, - делилась она с подружкой.
Лет в девять-десять родители, наслушавшись от врачей о пользе курортного лечения, отправили Альку в санаторий . Сосны, берег реки, культурно-развлекательные программы...
В девичьей комнате, куда поселили Альку, она оказалась там самой младшей. Была девушка лет семнадцати, несколько девчат лет по четырнадцать, но её ровесниц не оказалось ни одной. Кроме того, кровать Альки оказалась совсем рядом с дверью и на ней никто не хотел спать. Новенькую отправили как раз на эту койку - да и что делать, если других свободных мест в палате не было.
Уроки в всех классах вела одна и та же тётенька, поэтому об уровне подготовки можно скромно помолчать. Пятерки на учениц сыпались уже за то, что они просто кивали головой на слова учителя. Когда Алька в очередной раз простывала и и сидела дома, она привыкла учиться самостоятельно, поэтому со своими заданиями на уроках учитель только мешала темпу, который был привычен для девочки. Она вполне могла бы учиться без помощи взрослых, но попросить разрешения на самостоятельное обучение Алька постеснялась: со своим уставом в чужой монастырь не суются. После обеда жители санатория ходили на процедуры, а вечера посвящались хоровому пению пионерских песен и прогулкам по аллеям, взявшись за руки.
Альке не хватало родителей, кошки, не хватало бабушкиного дома и её супа, сваренного на печной плите. Она мечтала поскорее оказаться дома.
И случай не замедлил представиться.
Примерно через неделю после начала Алькиного отдыха в санатории девчонки после отбоя решили пощекотать себе нервы и затеяли рассказывать друг другу страшные истории. Алька, домашний ребенок, ни разу в жизни не слышавший их, затаилась на своей кровати . Ладно бы она просто слушала это. Увы, её богатое воображение принялось рисовать все те картины, которые так красочно описывала одна из девчонок...
В тот самый момент, когда рука мертвеца показалась из-за могильной плиты и потянулась к одинокому путнику, из-за двери, рядом с которой находилась кровать Альки, раздался жуткий вой. Подслушивающие историю пацаны не нашли ничего умнее, как добавить звуковых эффектов к рассказу девчонки.
Так Алька никогда не орала. Ни до этого, ни после.
Отвешивать дюлей пацанам отправилась вся комната, кроме её и девчонки, которую оставили успокаивать новенькую. Обозвав их тупыми идиотами и дураками, устроив им побоище, девчонки, гордые, как триста спартанцев, вернулись в комнату и разбрелись по своим кроватям. Медсестра на крик ребенка даже не соизволила явиться - стоят ли детские шалости её покоя.
Остаток ночи Алька проспала на чужой кровати, обнятая её хозяйкой и укутанная двумя одеялами. Её трясло и колбасило всю ночь, а наутро у Альки поднялась температура, и психосоматика выдала полный букет симптомов.
Еще через день приехала мама, и Альку отправили домой, рассказав родительнице какую-то сказку про то, что дочь якобы отравилась домашними "передачками", хотя кроме санаторской пищи она не пробовала и маковой росинки.
Позднее, уже будучи студенткой, Алька познакомилась и с детским фольклором (страшилками), и с целым пластом мистической литературы, принадлежавшей перу Алексея Толстого, Ореста Сомова, Валентина Махоничева... А ту, первую в своей жизни страшную историю, она не помню совсем. Вот просто отбило память, и всё. Защитная реакция психики, пожелавшей в тот день не потерять крышу.