Ну что, вот я и взрослый? Экзамены позади, впереди, как это принято говорить на выпускных «большая взрослая жизнь, все дороги открыты…» Правда, я ни секунды за эти два с лишним года не ощущал себя ребёнком, как бы, возможно, и не хотел этого. А вот насчёт открытых дорог – это, пожалуй, правда, и подтверждение тому прощальная просьба Евгения Петровича.
Об этом я думал, когда шагал через дворы к дому. После экзамена по пилотажу и незабываемой беседы в кабинете Главного психолога Проекта «Великое Кольцо» (да-да, именно такую должность занимал наш персональный И.О.О.) я поспешил вернуться в Москву. Можно было, конечно, переночевать у родителей, на их служебную квартире в Королёве, да и комната в общаге оставалась за мной. Но… претило от мысли, что снова придётся отвечать на те же вопросы, пересказывать то, что уже было пересказано и, главное, выслушивать рассуждения на тему «а может, тебе всё же стоит пойти туда-то и туда-то?» Банально хотелось побыть одному – потому я и к деду с бабулей не пошёл, понимая, что неизбежно застряну там за теми же самыми разговорами, и даже Бритькина лохматая морда не сильно поможет восстановить душевное равновесие.
А вот скрипачка Мира – дело совсем другое. Я встретил её во дворе (каюсь, пренебрёг общественным транспортом и подкатил к дому на такси), когда она возвращалась из Гнесинки. В этом году Мира закончила школу и поступила в училище по классу скрипки. Однако чуткости и доброты её это не убавило – увидав мою сумрачную физиономию, она без долгих разговоров сцапала меня за руку и потащила к себе домой, ужинать. Я не сильно-то сопротивлялся – дома меня ждал пустой холодильник да несколько бутербродов, купленных в буфете административного корпуса ЦП перед отъездом.
Сакраментальное «какой ты стал взрослый, Лёша, совсем мужчина!» я как раз и услышал от мамы Миры, Лии Моисеевны. Правда, сразу за этим последовало продолжение: «Вот и Юрик совсем уже взрослый. Он сейчас в МГУ, учится на астронома, и часто Мирочку провожает до дома, это же здесь, близко…» Скрипачка при этих славах зарделась и опустила взгляд в тарелку, а я едва сумел спрятать усмешку – похоже, Юрка-Кащей времени не теряет! Что он поступил на отделении астрофизики и звёздной астрономии Физфака МГУ я знал, конечно - и не абы куда, а в единственную в Союзе группу, где обучаются по специальности «космическая навигация». Так что быть ему штурманом будущей «Зари», никуда не денется…
После Кащея с его астрономией и космонавигацией разговор сам собой перескочил на других членов нашей группы. Из шестерых трое были вне досягаемости: китаянка Лань по-прежнему состоит помощницей Нины на «Джемини-Хилтон» - похоже, она нашла себя в роли космического кулинара, и ВУЗу предпочитает «обучение на рабочем месте». Лида-«Юлька» осталась на Луне, работает вместе с Гарнье и, похоже, намерена следовать по его стопам – в сугубо научном смысле, то есть пойти учиться на планетолога. Что же касается нашего блудного шевалье д'Иври, то он не вылезает из Французской Гвианы – пока его отец пачками на орбиту «крабы», «орбитальные фиакры» и прочие рабочие лошадки ближнего Внеземелья, Шарль учится пилотировать «Миражи» и, кажется, всерьёз готовится к тому, чтобы стать пилотом.
Примерно тем же занят сейчас и Андрюшка Поляков – он вместе с первым набором Монинского лётно-космического училища надел курсантские погоны. До меня доходили слухи, что Андрюшка на «внеземной» практике проявил себя так, что в это супер-престижное училище его зачислили без разговоров. И это при конкурсе в три десятка человек на место, причём половина претендентов – офицеры, пилоты с солидным налётом на сверхзвуковых машинах, многие с наградами…
Витя Середа и Оля Молодых подали документы в МАИ, на созданный год назад «Внеземельный» факультет (официально он называется «Орбитальные и космические станции» - наши выпускные им зачли вместо вступительных экзаменов. Китаянка Лань по-прежнему состоит помощницей Нины на «Джемини-Хилтон» - похоже, она нашла себя в роли космического кулинара, и ВУЗу предпочитает «обучение на рабочем месте».
Собственно, в этом и состоит задание, полученному от И.О.О. – встретиться с каждым из нашей «юниорской» группы «3-А» и поговорить за планы на жизнь. «У руководства Проекта, - сказал И.О.О. - есть, что им предложить, и эта почётная миссия возложена на вас. Рассматривайте это как первое задание, полученное в новом качестве, и отнеситесь к нему соответственно…»
А что, и отнесусь, мне нетрудно. С планами, о которых упомянул И.О.О. всё более или менее ясно: они ожидают, что каждый из нас, притеревшись друг к другу на Земле и пройдя обкатку реальным делом за её пределами, приобретёт полезную для работе в Космосе специальность. После чего мы, все шестеро (семеро, если брать в расчёт Шарля, который тоже состоит в переданном мне списке) снова составим единую группу – только уже в совсем другом, новом качестве.
Вечер за окном, светится в углу голубой экран – программа «Время», 21.00 по Москве! И сразу – новость, словно подушкой с размаху по голове, как мы совсем недавно (два гола, назад, ерунда!) веселились в Артеке: СССР и Штаты договорились об одновременном и полном роспуске НАТО и противостоящего ему военного блока стран победившего социализма! Причём, судя по комментариям, новости этой уже сутки – и как это я ухитрился пропустить мимо такое? А ведь событие действительно эпохальное во всех смыслах: ничего даже близко похожего на него в «той, другой» реальности не было, и даже случившееся в году упразднение Варшавского Договора с ним не сравнится. Там, по сути, была добровольная капитуляция перед Западом, тогда как здесь – взаимный акт, принятый не под действием сиюминутных эмоций, а наоборот, судя по всему, давно готовившийся и тщательно продуманный обеими сторонами. Говоря о сторонах, я имею в виду СССР и США – Франция, как вышла из военной организации НАТО в шестьдесят шестом году, так больше туда не возвращалась. Конечно, кроме нас и американцев в обеих организациях хватает и других членов, но кто будет спрашивать их мнения, когда речь идёт о настолько серьёзных решениях? Мировые СМИ бурлят от восторгов, жизнерадостных прогнозов и прочих вангований – и в кои-то веки я целиком и полностью с ними согласен…
Точит, конечно, и червячок сомнений, куда ж без него? Если НАТО и Варшавский Договор распускают, значит, сотни тысяч военных из разных стран остаются не у дел, верно? Вряд ли здесь станут повторять идиотские ошибки девяностых, когда целые дивизии выводили из Восточной Европы в чистое поле, когда выкидывали на улицу с нищенскими пенсиями грамотных офицеров, квалифицированных специалистов, когда кормили работающий, как часы, ВПК сказочками о конверсии и стиралках вместо танков…. А значит – куда это всё теперь? Яснее ясного: двигать космическую программу, которая развивается сумасшедшими темпами, и далеко не только в рамках Проекта «Великое Кольцо». Счёт орбитальных заводов и производственных лабораторий на орбите Земли идёт уже на десятки, половина из них имеют кольцевую структуру, обеспечивающую искусственное тяготение, а некоторые оборудованы и своими «космическими батутами». Скоро подобная структура появится и на окололунной орбите, да и на самом спутнике нашей планеты – программа по добыче гелия-3 лишь первый шаг к построению «лунной» экономики.
И всё же - в освоении Дальнего Космоса ставки на бывших военных делать не стоит. В этом случае неизбежна милитаризация Проекта, превращение его в большую казарму, что вряд ли обрадует наших иностранных партнёров. Переделать отставников на новый лад не получится, для какого-нибудь бывшего майора ВДВ любой из нас, невзирая на подготовку, не более, чем сопляк и шпак, от которого ничего путнего ждать не приходится. А ведь работа «по специальности» для бывших вояк найдётся: я уж не говорю про пилотов, но что вы скажете о космодесантниках, для которых дисциплина и субординация, как и готовность рисковать собой, будут играть далеко не последние роли?
Стоило бы удивиться, как военные – неважно, наши или американские – вообще выпустили из рук такую «вкусную» тему, как «космический батут, но здесь хотя бы имеется внятное объяснение. Проект изначально создавался, как международный, и носителей погон старались держать от него подальше, прекрасно осознавая, что любой намёк на военное использование способно угробить всё начинание. И удержали-таки, а поскольку разрядка и разоружение стартовали здесь гораздо раньше, чем в «той, другой» реальности, шли куда интенсивнее, да и сами страны готовились к окончательному решению вопроса не один год - то, пожалуй, можно надеяться, что ликвидация военных блоков, вместо того, чтобы стать помехой на пути движения в Космос, наоборот, даст ему новый толчок.
Однако, стоп, сбавим обороты. Не стоит забивать себе голову раньше времени проблемами, которых, может статься, и не будет вовсе. И вряд ли И.О.О. и его коллеги оставят все эти соображения без внимания, не за то их держат в Проекте…
С этой оптимистической мыслью я и уснул – прямо перед работающим телевизором, благо в половину двенадцатого картинка на экране сменилась настроечной таблицей, на которую мой перегруженный событиями этого долгого дня рассудок уже не реагировал. Спать, спать, спать – утро вечера мудренее…
Я развернул тяжёлую бархатную ткань и положил содержимое свёртка на стол. Металл глухо брякнул. По комнате пронёсся многоголосый вздох.
- Ух ты… - мой сосед, мальчишка лет четырнадцати, в ковбойке, выпущенной поверх джинсов восторженно охнул. – Это настоящие?
- Самые, что ни на есть. – заверил я. – Из оружейки замка д'Иври. Наследник гасконского рода, владеющего замком уже без малого шесть сотен лет, просит передать свой привет и вот это – в память о том, как он имел удовольствие скрестить с некоторыми из вас кликни.
- Тот француз, Шарль? – Владислав Петрович вздёрнул в изумлении брови. – А я-то думал, что он просто хвастается насчёт предков-рыцарей…
- Никоим образом. Мы, признаться, тоже так думали, когда только познакомились с ним - ещё летом семьдесят пятого, в Артеке. Но потом узнали, что его предки – самые настоящие аристократы, а какой-то из его пра-пра… и ещё сколько-то там раз прадедов даже состоял в чине лейтенанта мушкетёров в гвардии короля Людовика Тринадцатого.
- Это что же, он, значит, был вместе с Д'Артаньяном? – спросил кто-то?
- Увы. - Я развёл руками. - Настоящий, не книжный шевалье Д'Артаньян в роте графа де Тревиля не служил, а в гвардию попал только при кардинале Мазарини. Но встретиться с ним он мог, и даже наверняка – рота «гасконских кадетов», где числился Шарль Ожье́ де Батс шевалье д’Артанья́н, была при осаде Ля-Рошели как и королевские мушкетёры, и даже отличилась там.
Десяток пар озадаченных глаз – серых, карих, зелёных – уставились на Крапивина. Тот кивнул.
- Да, так оно всё и было, так что простим мсье Дюма некоторое отклонение от исторической истины. Но эти шпаги – как я понимаю, не новодел?
Он взял одну, со сложным, витым эфесом испанского типа, и наполовину выдвинул из ножен.
- И даже выкованы в семнадцатом веке, при короле Генрихе Четвёртом. – подтвердил я. - Видите, у гарды на клинке, геральдический щиток? Это фамильный герб д'Иври. Кстати, имейте в виду – клинки заточены, с ними лучше поосторожнее.
- Всем ясно? – Командор строго глянул на собравшихся. Каравелловцы, особенно стоявшие ближе к столу потупились, стали отводить взгляды.
- Что мы, маленькие, что ли? – возмутился тот мальчишка, что спросил про Д'Артаньяна. говорил он искренне, но в глазах прыгали чёртики – к гадалке не ходи, уже успел представить себя с одним из этих замечательных клинков в руках.
- Дежурные тут есть? – спросил Крапивин.
- Я! Мы!– из заднего ряда к столу со шпагами полез парень лет тринадцати в чёрном «каравелловском» берете и с косо повязанным пионерским галстуком на школьной рубашке. За ним торопился другой, тоже в «официальной» форме, с ярко-рыжей шевелюрой.
- Отнесите в капитанскую, поставьте в пирамиду вместе со знамёнами. Сегодня до вечера пусть там будет пост, и чтобы никто руками не хватал. Это ясно?
И он строго посмотрел на дежурных.
- Есть! – выдохнули оба, схватили каждый по шпаге и заторопились к двери. Остальные расступались, глядя на них с плохо скрываемой завистью.
- Передай Шарлю нашу благодарность, Алексей. – сказал Владислав Петрович. – И пожелай ему удачи от нашего имени.
- Да, точно… он ведь сейчас учится на космонавта, как и ты… вы?
Снова тот парнишка, поклонник шевалье Д'Артаньяна, отметил я.
- Можно на «ты», какие мои годы! А тебя, прости, как звать-величать?
- Серёжа. – мой собеседник, кажется, немного смутился. – Серёжа Лестев.
- Так вот, Серёж, сейчас мы – и Шарль, и я, и другие наши ребята, что были у вас на парусной практике, - мы все учимся в разных местах, но все на специальностях, связанных с космосом. Но работать, я надеюсь, будем вместе.
- Когда закончите учиться?
- Надеюсь, раньше. Учебная программа, у нас будет особая, экспериментальная, не похожая на обычную учёбу в институте. Часть занятий, особенно, практических, будет вне Земли - в космосе, на орбитальных и лунных станциях, на кораблях. Вот Шарль, например, сейчас проходит пилотскую подготовку, но уже этой зимой отправится вместе с нами на станцию «Гагарин». Я и с остальными нашими ребятами говорил, перед тем, как ехать к вам, с Свердловск. Встретился с каждым, поговорил, рассказал о будущей совместной работе – все рады, ждут….
Это была чистая правда. Первую неделю из выделенного мне отпуска я потратил на то, чтобы поговорить с каждым из нашей группы - с кем по видеосвязи, поскольку не мог вот так, запросто, добраться до «Гагарина», «Ловелла» и даже космодрома Куру - с остальными же, лично, с глазу на глаз. За скобками осталась только китаянка Лань, которой в списке Евгения Петровича почему-то не оказалось.
- Здоровско! – Серёжка восторженно мотнул головой, отчего его волосы, и без того изрядно растрёпанные, пришли в совершеннейший беспорядок. - А наши ребята которые пошли в «школу космонавтов» - они с вами будут?
Вопрос был не праздный – насколько мне было известно, пятеро каравелловцев после нашего визита подали документы в свердловский филиал «школы космонавтов» - и трое продолжают учиться там и по сей день.
- Не так быстро. Сперва им придётся закончить учёбу, потом пройти практику и сдать экзамены. Но через год-другой – почему бы и нет?
- Я тоже буду как они. - решительно заявил мальчишка. Я прямо залюбовался им – невысокий, лёгкий, стройный, с буйной русой шевелюрой – таких рисует Евгения Стерлигова, иллюстрируя повести Командора. - Только туда с четырнадцати лет берут, а мне только тринадцать…
Видно было, что это обстоятельство огорчает его до чрезвычайности.
Я, было, собрался успокоить Серёжку, что год пролетит быстро, но Владислав Петрович не дал мне договорить.
- Так, отставить расспросы! Совесть-то поимейте: наш гость только с поезда, а мы даже чаю ему не предложили! Кто-нибудь, сбегайте в булочную за печеньем и пряниками, что ли… и самовар поставьте, как раз закипит! Вот сядем за стол, перекусим – тогда и спрашивайте. Вы… ты ведь не против, Алексей?
- Конечно, нет. – я широко улыбнулся. – Конечно, пусть спрашивают, буду рад обо всём рассказать!
- Вы теперь куда, Алексей? Если что - у нас в кладовке есть раскладушки, матрацы и спальники. А то поехали ко мне домой, тут недалеко. В столовой у меня удобный диван, устроитесь со всеми удобствами!
Владислав Петрович поставил шпаги в железный ящик, где уже помещались три малокалиберные винтовки (в подвале клуба имелся недурно оборудованный тир, где ребята сдавали нормативы по стрельбе на значок ДОСААФ) и щёлкнул ключиком. Когда ребята разошлись, и мы остались с ним один на один, он почему-то сразу перешёл на «вы». Я не спорил – Командору виднее.
- Нет, спасибо. – Я встал и потянулся – тело требовало движения после нескольких часов сидения на одном месте. – Вещи я в гостиницу закинул, прежде чем идти к вам, туда и направлюсь.
- Ну, воля ваша. В Москву – завтра?
- Да, утренним поездом. Отпуск заканчивается, остались ещё кое-какие дела. С дедом, опять же надо на охоту съездить, собаку порадовать, а то я её, бестолочь лохматую, совсем забросил…
- О вашей собаке я наслышан. – писатель улыбнулся. - О ней даже в «Науке и жизни» статья была, с фотографиями. Замечательный зверь, хотел бы как-нибудь увидеть своими глазами.
Да никаких проблем. Вы говорили давеча что собираетесь в Москву?
- Да, где-то в конце ноября. Дела с издательством «Детская Литература», и ещё кое-что.
- Вот я вас и познакомлю. Кстати, хорошо, что напомнили, а то бы забыл…
Я извлёк из сумки книжку.
- Это вам, Владислав Петрович.
- Ваша? Та самая, про мониторы?
Он открыл книгу на чёрно-белой картинке с низким, приземистым силуэтом корабля на фоне кронштадтского форта. Корабль был необычный – плоский, похожий на плот, он едва возвышался над водой. Посредине громоздилась массивная цилиндрическая башня с прорезанными в ней орудийными портами, из которых выглядывали короткие, кургузые стволы.
- Это и есть «Стрелец»?
- Он самый, Владислав Петрович. Один из балтийских мониторов, постройки шестидесятых годов пошлого века – тогда их называли «башенные броненосные лодки».
- Занятный кораблик, с характером. И одновременно – мало кто о таких знает, им ведь не пришлось повоевать, верно?
- Да, Владислав Петрович, не пришлось… почти. У нас, во всяком случае. Вот в Штатах и в Латинской Америке, во время их дурацкой войны за Гуано – другое дело, там мониторы хорошо отметились.
- Очень, очень любопытно. – он перелистнул ещё несколько страниц, и теперь рассматривал рисунок, изображающий процесс заряжания тяжёлого башенного орудия. – Это что же у них за калибр?
- На «Стрельце» и его «систершипах» стояли крупповские девятидюймовки. – принялся объяснять я. – А американцы во время своей Гражданской войны, что только на такие посудины не ставили. Даже, кажется, «Диктаторы» - были у них такие чудовищные мортиры, для бомбардировки береговых фортов…
- Надо будет почитать на эту тему поподробнее. – Он закрыл книгу. - Наверняка в библиотеке что-нибудь да отыщется. Вдруг, да пригодится однажды?
Я едва не поперхнулся. Это что, я прямо сейчас подкинул Командору идею повести «Выстрел с монитора»? Помнится, она должна выйти только в конце восьмидесятых. Ну, дела…
- А кто рисовал? - продолжал расспрашивать Крапивин. - Женя? Стерлигова? Узнаю, её манера…
- Да, она. Ребята из редакции познакомили меня с ней, и помогли уговорить взяться.
- Что ж, очень недурно получилось. - он пролистал книгу. - Подпишете, Алексей?
- Уже. Там, на первой странице…
Он нашёл мой автограф, довольно-таки корявый.
- Признаться, я надеялся, что вы продолжите литературные упражнения. Я понимаю, времени, наверное, нет, но мой вам совет: не бросайте.
- И не собираюсь. - в двух словах я рассказал Командору о предложении И.О.О.
- Что ж, похоже, этот ваш Евгений Петрович неплохо разбирается с людях. Психолог и журналист, пишущий об освоении космоса – надеюсь, у вас получится, Алексей! Пообещайте, что пришлёте мне первую же вашу статью.
- Непременно, Владислав Петрович! Кстати, я и «Уральскому следопыту» уже очерк пообещал, о происшествии со «звёздным обручем». Сообщения-то в газетах были, но всё больше информационные заметки – а они просят от первого, так сказать лица.
- Вот как? – Крапивин посмотрел на меня заинтересованно. – Крайне любопытно будет почитать…
- Надеюсь, к ноябрьскому номеру успею. – я порылся в сумке и извлёк оттуда свёрток размером с кулак. – Это тоже вам. Так сказать, сувенир с Луны.
Зашуршала бумага, на свет появились два камня – оба с острыми гранями, не обкатанными ни водой, ни ветрами.
- Это… - я подбросил на ладони тот, что что побольше, светло-серый, со слегка ноздреватой поверхностью, будто изъеденной крошечными червячками.
– Обломок породы «анорит», с повышенным содержанием гелия-3. Ради сбора таких вот камней на Луне сейчас строят обогатительную фабрику. Можно сказать – настоящий «лунный камень», только невесомости, как в «Незнайке на Луне» создавать не умеет. Самолично подобрал, так что не сомневайтесь, всё честно, без обмана!
- Спасибо! – он взял камень. Удивительное ощущение – держать в руках кусочек Луны…
- Второй куда интереснее. – Я пододвинул к собеседнику маленький, размером с косточку от вишни, ничем не примечательный камушек красновато-бурого оттенка. – Вы ведь видели, наверное, фотографии олгой-хорхоев?
- Тех электрических тварей, что напали на станцию «Ловелл»? Видел, конечно. Такие, словно из отдельных колец, похожи на огромных дождевых червяков…
- Вот-вот, я о них и говорю. Когда мы поняли, что незваные гости все погибли, то оттащили их к станции, чтобы исследовать в лаборатории. Камешек этот, как и горсть точно таких же я собственноручно наковырял ножом из щелей между сегментами их тел. Селенологи их изучили – и представьте себе, утверждают, что это не местная порода, не с Луны!
- Тогда откуда же, они взялись? – Командор озадаченно посмотрел на кумушек. – А-а-а, понимаю! С той планеты, откуда пришли те червяки?
- Вот именно. Химический состав, материал – всё другое, к лунному реголиту или обломкам скал вроде этого – я ткнул пальцем в кусок анорита, - не имеет никакого отношения, даже рядом не лежало!
- Но ведь это ведь где-то у другой звезды, верно?
Я кивнул.
- Несомненно. В Солнечной системе им взяться неоткуда, с этим все учёные согласны. Так что и камешек и сами олгой-орхои – гости с далёких звёзд.
- Поразительно…– мой собеседник осторожно, двумя пальцами взял камешек и положил на ладонь, оставив обломок анорита сиротливо лежать на столе. – Поверить не могу…. Это же миллиарды километров от Земли!
Я усмехнулся.
- Гораздо больше, Владислав Петрович. До ближайшей соседки нашего Солнца, Проксимы Центавра – и то двести семьдесят тысяч астрономических единиц.
- Астрономическая единица – это сто пятьдесят миллионов километров, кажется? Видите, кое-что ещё помню…
Всё верно. Даже свет будет добираться туда больше четырёх лет, а вы – миллиарды! А олгой-хорхои притащили к нам этот камешек из краёв, гораздо более удалённых… как я думаю. Точно-то мы пока ничего не знаем.
Он сощурился.
- Признайтесь, Алексей – вы ведь рассчитываете однажды попасть туда?
- Когда-нибудь. Во всяком случае, я очень-очень постараюсь.