– Николай Максимович, хочется узнать у вас про книгу. Я ее не купила, когда она только вышла, это вообще какая-то дефицитная история, я не могла найти книгу. Просто с вашим характером, с вашим таким прямым нравом, наверное, многим людям не надо читать эту книгу, нет? Она о балете или о себе?
– Обо мне. Первые десять лет в театре, это пока первый том. Когда меня уговорили написать ее, я вообще считал, что это никому не нужно будет. Но она действительно уже переиздавался несколько раз.
– Когда успели, она же вышла, я прошу прощения, осенью?!
– Можете себе представить? Когда мне кто-то прислал ссылочку, я открыл – было написано «бестселлер». Я смеялся очень сильно.
Но нет, я ни с кем не сводил счеты, мне эти люди абсолютно безразличны, я писал о своем взгляде на тот театр, в который я пришел, и на тот театральный путь, который у меня.
– А вам не хочется написать учебник?
– Все, что за последние десять лет выходило в Академии, я же возглавляю УМО в нашей стране, все хореографическое образование возглавляю я давно, потому все, что выходит – оно выходит, так или иначе в моей редакции. И программа, по которой учатся, по крайней мере, наши школы и многие школы в нашей стране, они уже вышли в моей редакции. И это уже редактировал я.
– На самом деле вот такая прекрасная вещь культура, искусство, балет, танцы… Но почему именно в культурной среде люди умеют ссориться, так что просто искры летят, вообще вот насмерть? Я думаю, рабочие на заводе так не ссорятся, как у вас.
– Мне кажется, что ссорятся всегда так, везде. Просто дело в том, что амбиции людей, которые выходят на публику, они более уязвимы, и они чаще, наверное, когда идут к славе, идут к большим ролям или претендуют на что-то, получают огромное количество синяков, которые не дают им возможность потом что-либо забыть.
– Если ты известен, вероятно, есть какие-то вещи, которые ты не можешь себе позволить?
– Если у тебя есть понятие «честь имею», если у тебя есть уважение, прежде всего к себе, если ты действительно воспитанный человек, ты «вышел из хорошей детской», как писал Набоков, то тогда да. А если нет? Это, как говорила Раневская: «Это как прыщик. Непонятно, на ком он вскочит». То же самое.