В каждом доме есть дверь. Крашенная и дощатая в деревенском, обитая дерматином «а-ля кожа» или новодельная железная в квартире. Была дверь и в квартире Отца. Она манила Егорку духом свободы. Как он будет добираться до Матери он не думал. Выйти из прокуренной квартиры с запахом перегара и соленых огурцов, глотнуть свежего воздуха – было первоначальной целью и, увы, несбыточной мечтой. Затертая Дверь однушки разочаровывала неприступной запертостью. Егорка не знал, что эту хлипкую Дверь любой мало-мальский мужик мог вынести с пол пинка. Для него она оставалась баррикадой, которой отгораживалась от него свобода. И Мама.
Прошло три дня. Отец периодически просыпался, гонял Люсинду в магазин за новым доппингом, пел и отрубался. Люсинда иногда жалела Егорку, покупала ему пачку сухариков и гладила по голове, но чаще всего выдавливала сквозь зубы: «Навязался тут…»
Егорке хотелось Маминого супа, который он раньше не любил, н теперь, когда от голода сводило маленький животик, куриный бульон с ненавистным прозрачным луком казался манной небесной. Что такое манна небесная мальчик не совсем понимал, но из разговоров воспитателей в саду все время думал, что это такое блюдо, которое ну просто нереально вкусное.
Через неделю Отец вышел из запоя, продрал глаза, которые к тому времени превратились в узенькие щелки, наподдавал Люсинде подзатыльников и велел накормить пацана.
Так Егорка еще не ел. Он с жадностью, не жуя, проглатывал клубни вареной картошки пополам с вареным яйцом. Даже ненавистный запах огурцов перестал вызывать отвращение, пупырчатые один за одним сами залетали в рот. Черный ноздреватый хлеб стал завершающим этапом пиршества. Отец довольно покрякивал – мужик растет.
Делать «мужика» из Егорки Отец продолжил вечером. Он загнал мальчишку в ванную и принялся «закаливать». Ледяная вода обжигала исхудавшее мальчишеское тело, за визг, который поначалу огласил ванную с облупившейся плиткой, Егор получил первый в своей жизни подзатыльник…
Продолжение следует...