Как-то здесь на канале была история, довольно громкая для региона, в котором она случилась. Про то, как отец (сотрудник ФСБ) заставил свою дочку избить одноклассницу за травлю. Поделилась историей учительница, которую я знаю лично, которую обучала, с которой сотрудничаю. Её зовут Мира. Она работает в школе учителем и завучем. Самым сильным моментом в истории для меня было именно то, что администрация школы и лично Мира абсолютно осознают свою ошибку, то, как проглядели давний конфликт, тянущийся ещё с младшей школы. Но комментаторы были безжалостны. По старой русской традиции набежали «белые пальто» и желающие кинуть камень. Высказывались, что школа наверняка ничего не поняла, выводов не сделала. Мне даже пришлось писать отдельную статью про рефлексию, про то, что это важнейший жизненный навык, про то, что ошибки совершаем мы все, разница в людях именно в том, насколько мы умеем учиться на этих ошибках, признавать их, брать ответственность и даже рассказывать об этом другим. Это дорогого стоит и таких людей, честно умеющих рассказать публично о своих ошибках, я встречаю крайне редко. Потому очень уважаю. Мира одна из таких немногих людей.
Сегодня поделюсь ещё одной историей Миры. Я с ней довольно плотно сотрудничаю и знаю, что таких историй у неё много. Честно говоря, уговорить было непросто. Во-первых, был болезненный опыт первой статьи. Во-вторых, ей казалось, что делиться особо нечем. Для Миры — это рядовая история, обычный рабочий процесс. Но я, к сожалению, вижу так много ситуаций, когда школа не делает даже одной десятой того, что в данном случае сделала школа. Я очень рада, что для Миры — это рабочий процесс. Мира работает в небольшой школе, там всего 22 класса. Так приятно знать, что у детей в этих 22 классах есть шанс не быть оставленными один на один с травлей. Мира признаётся, что во многом на неё повлияло обучение. Она очень много учится. Проходила курсы по травле. А ещё опыт. В том числе опыт ошибок и таких вот страшных историй, как та, с папой ФСБшником. Итак, представляю новую историю от Миры, с хорошим концом.
«Это случилось в 6-м классе. Я детей знаю, как завуч и как учитель, веду у них географию второй год. В классе много мальчиков, причём подобралось много лидеров. Класс известен тем, что они всегда бьются буквально насмерть в любых соревнованиях и командных играх на уроках физкультуры. От учителя начальной школы я периодически слышала про мальчика Даню. Она определяла его как агрессора, будто бы из-за него периодически случались драки. Некоторые драки доходили до директора. Администрация разбирала эти драки, мирила детей. Так как я правая рука директора, всё это было на моих глазах, хотя я работаю в среднем звене. В общем, мальчик был на слуху.
Когда класс пришёл ко мне в 5-м классе, я наблюдала за Даней. Не могу сказать, что очень пристально, но держала в фокусе внимания, помня истории из начальной школы. Он статный, внешне выглядит на свой возраст. Романтичный, интроверт. Спортивным я бы его не назвала, но и не хилый. Если его задеть, он даст отпор. Первое время, честно признаюсь, я ждала от Дани, что он что-то выкинет, ведь заочно знала от учителя «началки», что Даня — драчун и агрессор. В итоге реальность не совпала с ожиданиями. Есть у каждого учителя такие дети, которые всё время не отходят от учительского стола. Вот это был Даня. Каждую перемену возле меня. Очень любит животных, у него есть бабушка, у которой целый зоопарк, он всё время рассказывает о поездках к ней взахлёб. Я заметила, что ребят он сторонится. Не увидела, что он изгой, я бы определила его, как непопулярного. И уж совсем он не похож на агрессора. Наоборот, помня всё, чему я, училась на тренингах по травле, я увидела, что он жертва. Просто все привыкли, что жертва — это ребёнок с опущенной головой, но нет, Даня мог за себя постоять. Более того, я вспомнила детали всех разборов драк, которые доходили до директора. Каждый раз дело было в том, что команда проиграла из-за Дани, потом ребята агрессивно реагировали на него, а он давал отпор. Сам он драки не затевал.
В 6-классе случилась очень некрасивая история, которая требовала деликатного разрешения. В классе, как я говорила, много лидеров. Один из них — Михаил. В классном чате (в отдельном детском, в котором нет учителя) Миша написал большое сообщение про Даню. Там было сказано, что Миша понимает, «почему Даня странно себя ведёт. Всё дело в том, что он из неполной семьи, у него нет отца, мама повторно вышла замуж, родила второго ребёнка, и Дане недостаточно внимания и материнской любви. Даня своим странным поведением пытается вот так коряво обратить на себя внимание». Там были такие взрослые формулировки, практически психологический анализ. Сам, конечно, Михаил такое придумать не мог. В тексте чувствовалась «мудрая» родительская рука.
Даня показал сообщение своей маме. У мамы был шок. Она тут же позвонила классной, сказала, что Даню и всю оскорбили, что обсуждать чужую семью, второй брак и кто кого любит — неприемлемо, это нарушение границ. Мама попросила у классной помощи в разрешении этой ситуации. Всё осложнялось ещё и тем, что у нас очень маленький закрытый город, и мама Миши — начальница мамы Дани.
Классная пришла к нам — ко мне и к директору. Я в последнее время включила в управление методику, которую, наверное, можно назвать коучингом. Сначала я вовлекалась сама в каждый внутришкольный конфликт, видя потенциал учителя, брала на себя разрешение всех ситуаций. И учителя начали этим пользоваться. Я поняла, что так не пойдёт. Надо стимулировать их самих работать с классами, не уходить в сторону. Поэтому я начала с вопроса классной: «Вы-то сами как видите разрешение этого конфликта?» Классная ответила: «Я маме Дани сказала, чтобы она позвонила маме Миши и обсудила с ней». Э, нет. Сразу неверное решение. Ожидаемо, мама Дани отреагировала негативно. Такие ситуации должны разрешать мы, школа, а не родители между собой. Даня сразу после этого случая ушёл на больничный.
Я помогла классной выстроить план действий.
Первое — пригласили родителей Дани в школу, маму и отчима. Когда я увидела отчима, кстати, я поняла, что я его вижу в школе постоянно. Я его узнала. Он ходит с классом в походы, на все классные мероприятия. Очень вовлечённый отец.
На встрече мы уточнили, какой цели хотели бы достичь родители Дани. Разрешить ситуацию можно по-разному, детям дальше учиться вместе. Родители сказали, что хотят, чтобы школа отстояла честь семьи и Дани. Они пояснили, что Даня от первого брака. При этом контакт с родным отцом есть, Даня каждое лето ездит к нему в отпуск. Родного отца и второго мужа мамы Даня называет «папой». У него фактически два отца.
Второе — я настояла, чтобы, пока Дани нет, классная поговорила с Мишей отдельно и с классом. Мне было важно, чтобы этот разговор классная провела сама. Когда приходит внешний человек, даже завуч, это не имеет должного эффекта. Дальше с классом ведь остаётся классная. Именно её посылы должны быть первоочередными и самыми значимыми. Иначе её не будут воспринимать. Само содержание разговора я с учителем полностью проговорила.
Учитель провела разговор с Мишей. Выяснилось, что он выступил с этим сообщением опять после очередной игры на уроке физкультуры. Обвинили снова Даню. Миша сказал, что не выдержал, «написал в чате на психе». Учитель, как могла, донесла, что так делать нельзя, что подобные оценки чужой семьи — это нарушение границ, что он оскорбил родителей, потоптался на чувствах ребёнка, что Даня очень любит отчима и для него такое прочитать было болезненно. Обратила внимание, что отчим Дани на всех мероприятиях присутствует. По словам учителя, мнения своего Михаил не поменял, сказал, что «всё равно видит ситуацию именно так». Миша — звёздный ребёнок, даже в таком юном возрасте его невозможно переубедить. Есть его мнение и неправильное.
Потом была встреча с классом, классная ведёт у них биологию, пожертвовали уроком. Говорили о том, что все люди разные. Две девочки заплакали прямо на уроке. Им стало стыдно, что они сообщение прочитали, но никто не защитил Даню. Одна девочка, Полина, считается совестью класса. Полина встала, повернулась к Мише и сказала: «Мне стыдно, что я смалодушничала и никак не отреагировала в чате, выбрала позицию промолчать». Дальше класс разделился. Кто-то всё равно сказал, что Даня противный, цепляется ко всем. Но многие уловили мысль и прямо сказали Мише, что он был неправ, оскорбил Даню, каким бы ни был человек, такое недопустимо.
Спустя пару дней Даня вернулся в школу. После физкультуры в портфеле он обнаружил шкурку от банана. Подошёл к классной, показал. Классная снова прибежала ко мне. Стало понятно, что теперь включаться мне. На следующий день я вела у них свой урок. Дани снова не было. Я воспользовалась ситуацией. Рассказала им о том, что такое травля. Задавала им рефлексивные вопросы. Мы порассуждали о том, почему вообще травят. Первым делом они предложили самую распространённую идею — жертва сама виновата. Дальше я подняла ситуацию с Мишей, пояснила им, что это уже начало травли, хотя Миша не виноват.
Я попросила встать тех, кто это сделал. Встали двое. Миша, естественно. И как ни странно, бывший друг Дани, Костя. Они всю начальную школу держались вместе, в том числе, потому что оба были непопулярны, Костя — полный. В средней школе Костин социальный рейтинг чуть вырос, с ним стали общаться лидеры, он сразу отвернулся от Дани. Я ему всё это сказала в лицо, как есть. Спросила: «А ты не думал, что с тобой может произойти то же самое? Сегодня популярность есть, завтра нет. Стоит один раз ошибиться». Мише я тоже сказала прямо: «В данной ситуации, говоря терминами травли, ты — агрессор. Ты собрал вокруг себя свиту». Ещё я им сказала, что класс сейчас разделён, есть те, кто поддерживают агрессора, и это очень плохо для класса, а есть ещё те, кто помалкивают и тем самым, сливают одноклассника. Вспомнила, как мой учитель литературы говорил, что с молчаливой позиции равнодушных творится всё зло на земле. Я даже сказала, что те, кто поддерживают Мишу, делают это не из чувства восхищения, а лишь из страха, чтобы завтра такие же огрызки не нашлись в их портфелях или чтобы про них не появились такие же отвратительные посты в чате. Тут же начали высказываться другие дети в классе, та же самая Полина, как всегда, включилась. Закончили мы на том, что каждый раз, прежде чем совершить подобный поступок, надо подумать, помогает ли это делать класс командой или ещё больше разделяет его.
Я знаю, что отчим Дани тоже звонил отцу Миши. Это две очень образованные семьи, знаю, что разговор прошёл хорошо. Отчим сказал прямо, что в словах Миши чувствуется взрослый подтекст и что он просит впредь при ребёнке его семью и поведение Дани не обсуждать. Предложил, если им что-то не нравится в поведении Дани, впредь говорить ему.
Я настояла на том, чтобы классная пообщалась с родителями Миши. Она это сделала. Она, конечно, довольно примитивно в формате советской школы просто пригрозила, что если родители с Мишей не поговорят, то следующий разговор будет у директора. Видимо, родители нашли слова. Миша затух, травля прекратилась, толком не начавшись.
Что ещё? Ещё я порекомендовала классной провести работу по сплочению, дала ей сценарий урока по формированию правил класса. Дети сами сформулировали 5 правил общения. До этого правил в классе не было.
Я бы, конечно, сделала больше. Например, на одном уроке ко мне подошёл мальчик из этого класса и сказал: «Я всё понимаю, конечно. Вот вы говорите, что жертва травли не виновата. Это я понял. Но что делать, если мне реально Даня не нравится? Он „цеплючий“, задаёт дурацкие вопросы, он может меня тронуть. Как мне быть?» Я ответила: «Для этого у нас есть язык, можно же сказать, что тебе не нравится, когда тебя трогают. Что сейчас ты занят и не можешь с ним говорить. Все это можно сказать цивилизованно, не теряя своего достоинства и не агрессируя. И всё это можно вместе обсуждать». Явно не хватает у детей знаний про личные границы, про стоп-слова. Этим, конечно, учитель заниматься не будет, но всё равно прогресс есть. Эти навыки работы с детьми ведь должны идти от сердца. Там этого нет пока.
Через пару месяцев я общалась с мамой Дани. Она сказала, что всё спокойно. Ещё мы провели социометрию, увидели, что Даня не изгой, у него есть в классе друзья. Но он не является популярным, поэтому держим руку на пульсе».
Я не удержалась и спросила, как сейчас дела у двух девочек из истории про папу-ФСБшника. Мира сказала, что иногда даже вместе работают в парах и в группах.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.