- Что врачи говорят? – спросил дед. Бритька, сообразив видимо, что речь о ней – подняла морду, но вставать не стала – дотянулась до его руки и лизнула пальцы.
Мы сидели в большой комнате их с бабулей квартиры на Ленинском. Я вернулся на Землю неделю назад, проведя ещё четыре дня на «Гагарине» и отметив там своё семнадцатилетие - и только сегодня выкроил пару часов, чтобы навестить бабулю и деда. Родители сидели безвылазно в Центре Подготовки, и торчать в пустой квартире, хотя бы и в обществе собаки, мне не хотелось категорически. Да и по бабулиной домашней кухне я, признаться, соскучился – полгода уже не пробовал…
- Говорит – ничего конкретного, но масса неприятных мелочей. Слабость, нелады с пищеварением, суставы задних лап. Они у этой породы вообще слабое место, а после полугода без полноценных нагрузок – всё же, что на «Гагарине», что на Луне, сила тяжести по сравнению с земной ослаблена, - наметились довольно серьёзные проблемы. В общем, в космосе ей делать больше нечего, а здесь, на Земле, в условиях нормального тяготения, должна быстро восстановиться.
- Ясно… - дед наклонился и потрепал зверюгу по загривку. Та немедленно перевернулась на спину, подставив для ласки брюхо. – Вылечим мы тебя, вылечим, не переживай. Осень, вон, на дворе, скоро утиная тяга начнётся. Поедем с Запрудню, постоим на вечерней зорьке – всё, как рукой снимет.
- Ветеринар так и сказал. Я как раз собирался вас попросить – пусть пока на Ленинском поживёт, ладно? Меня постоянно дома нет, родителей тоже. Даже если и возьмут её с собой в Королёв – радости будет мало, целыми днями сидеть одной и гулять по четверть часа утром и вечером…
«Королёв» - это новое название подмосковного Калининграда; город переименовали всего месяц назад, вслед за «батутодромом» и городком Центра Подготовки.
- Да уж… - дед покачал головой. – Раз уж ты, внучек, связался с космосом - теперь дома будешь редким гостем. Как моряки дальнего плавания: если уж уходят в рейс, то не меньше, чем на полгода.
- Видимо, так. – подтвердил я. – Думал, Бритьку с собой смогу брать, хотя бы иногда – а вот видишь, не получается.
- Выходит, собаки к космосу приспособлены хуже людей. – сделал вывод дед. - Оно, конечно, понятно, нечего им там делать. Противно это собачьей природе.
Я вспомнил, как возились с Бритькой обитатели «Ловелла», с каким упоением она бегала по кольцевой дорожке с молодёжью станции «Гагарин». Как расцветали улыбками лица сидящих в кают-компании станции, когда этот клубок золотистой шерсти, веселья и доброжелательности перепрыгивал через комингс и кидался за очередной порцией вкусняшек и ласк – и не согласился с дедом. Очень даже есть, что делать - разумеется, когда медицина найдёт способ избегать таких вот неприятных последствий.
Я слышал, для неё даже скафандр сделали, специальный? – спросил дед.
- Скорее, гермокостюм. В открытый космос или, скажем, на поверхность Луны в нём выйти нельзя, а вот в случае аварийной разгерметизации пригодится.
Ясно… - дед посмотрел на собаку, видимо, пытаясь представить её в космическом комбинезоне и с прозрачным колмаком шлема на лохматой башке. – а сейчас он где, на «Гагарине» остался?
- Зачем? Это ж индивидуальное изделие. Забрал с собой, сейчас дома лежит. Вдруг да пригодится однажды?
Я действительно привёз Бритькин «Скворец-Гав» в Москву. В данным момент он вместе с аварийным «чемоданчиком жизнеобеспечения и стеклянным пузырём гермошлема громоздился оранжевой кучей у меня посреди комнаты. Куда пристроить столь габаритные аксессуары я пока не решил – не в гараж же их сваливать, как старую отцовскую штормовку и болотные сапоги? Может, в школьный музей отнести? Что бы я не говорил деду – собаке гермокостюм уже не понадобится, хватит с неё Внеземелья…
- Кстати, я слышал, что кошки чувствуют себя в космосе превосходно. – сказал дед.
- Верно. Их там уже не меньше пяти, и это только то, что я знаю: две на «Гагарине», один на «Ловелле» и ещё два на «Джемини-Хилтон». Они там вроде местной достопримечательности, туристы в восторге. Нина Ветрова – эта наша знакомая, работает там поваром и инженером-кулинаром – пишет, что у них там особая платная услуга, вечер в своей каюте с котом. Больших денег, между прочим, стоит, запись ещё на земле, при приобретении путёвки на станцию…
- Это-то понятно. - кивнул дед. – С котейкой дом жилым становится, тёплым… даже если этот дом в космосе. А насчёт Бритьки не волнуйся – поживёт у нас, не обидим.
- А бабушка как? Она не будет против?
- Уговорим. Экзамены-то твои как?
- Нормально. Почти всё сдал ещё на «Гагарине», осталась физподготовка – её полагается сдавать в условиях земной силы тяжести, - и ещё один.
Уточнять, что именно это за экзамен, я не стал. Дед, конечно, человек старой закалки, но не стоит лишний раз его волновать. Годы всё же, не шутка…
- А дальше? Сам-то куда теперь собираешься?
Я пожал плечами. Самому бы знать…
- Ты же сказал, что я связался с космосом – значит, туда мне теперь и дорога.
Дед крякнул.
- А учёба? Ваша космическая школа – это хорошо, конечно, но куда в таком деле без высшего образования?
- Я об этом думаю. Беда в том, что никак не могу решить, по какой теме специализироваться.
- А чего тут думать? – он удивлённо поднял брови. Конечно, для него ответ очевиден, как и для отца с матерью. - Надо на инженера учиться, а уж в каком ВУЗе – решишь, время есть. Ты же на следующий год только поступать собираешься?
- Да, в этом году уже опоздал. Но беда в том, что инженером я становиться не хочу, уж извини. Не моё.
Я нисколько не покривил душой, разве что, в плане опоздания. Решись я сейчас закинуть документы в любой из столичных ВУЗов, а хоть бы и в тот же заокеанские Массачусетский университет или тот же КалТех – возьмут, как миленькие, и не посмотрят, что учебный год уже начался. Кстати, Марк Лерой уже намекал мне в письме (электронном, конечно, а как же!) на такой вариант. Протекцию обещал, и от своего отца персонально и от корпорации «Боинг», где тот состоит в совете директоров. Я ответил в том смысле, что признателен, обязательно подумаю. Соврал, конечно, не буду я об этом думать, мне и в наших-то вузах технического профиля делать нечего, не то, что в американских. Поймите меня правильно: не то, чтобы я не желаю иметь дело с техникой, совсем даже наоборот, но инженерное дело, физика, серьёзная математика – это не моё.
- Хм… - дед снова крякнул и почесал затылок. - А что тогда твоё?
- Есть одна мысль. Давай потом об этом, хорошо? Надо сперва самому всё хорошенько обдумать
- Ну, как скажешь, внучек. Ты уже точно не маленький, надо думать – значит, думай. А совет, если что, тоже не помешает, имей в виду.
- Буду иметь, спасибо, дедуль.
- Медаль-то тебе за что дали?
Значок в виде крошечной серебряной кометы, залитой синей эмалью, и с золотой звёздочкой, дед увидел на моей форменной куртке и, конечно, обратил на него внимание
- «Знак Звездопроходца»? Ну, это не совсем медаль… не государственная награда, я имею в виду. А дали мне его за спасение Тимура Бекбулатова. Ну и вообще… по совокупности заслуг.
О деталях схватки с олгой-хорхоями я деду рассказывать не стал. Нет, никакой тайным в этом не было, кое-что уже успело просочиться и в газеты, и на телевидение, но я точно знал – стоит лишь раз заговорить об этой «охоте» на инопланетных гадин и всё, на других темах можно будет уверенно ставить крест.
Дед помолчал.
- У нас переночуешь?
- Нет, сегодня возвращаюсь в Королёв. Послезавтра последний экзамен, лётная подготовка. Завтра надо на тренажёре полетать, медкомиссия, опять же. Я ещё в свою старую школу, которая на Водном, собирался заглянуть, но сегодня, наверное, уже не успею – уроки давно закончились, все разошлись
- Ну, хорошо, иди. - Дед поднялся с дивана. - За собаку не волнуйся, всё с ней будет хорошо. Да и мне польза: будем с ней бегать каждый вечер, и ей польза и мне, а то что-то я в последнее время обленился, отяжелел…
- Спасибо, дедуль. Так я пойду?
Он посмотрел на меня непривычно серьёзно.
- Ступай уже… внук!
Как же изменилась Москва! Нет, здания, улицы – всё, вроде осталось прежним, но…
Я не сказал деду, что собираюсь прогуляться по городу – он наверняка предложил бы себя в спутники, а мне хотелось побыть одному. И, как выяснилось, не зря – посмотреть здесь действительно есть на что.
Космос здесь повсюду – в плакатах, в названиях новых фильмов на афишах (ого, третью часть «Москвы-Кассиопеи» сняли? Надо сходить, обязательно…), в заголовках газет на уличных стендах, в сувенирах, заполняющих витрины на улице Горького. На меня оглядываются, особенно молоденькие девушки – новая форма (точная копия «юниорской», только глубокого синего цвета с серебряной отделкой) и маленькая комета на лацкане форменной куртки действуют безотказно. Люди постарше улыбаются, кивают, попадающиеся изредка офицеры и сотрудники милиции отдают честь. Кстати, военные попадаются действительно изредка – во всяком случае, куда реже чем в Москве «тех, других» семидесятых. Тоже, между прочим, примета времени…
В кафе-мороженом («Космос», между прочим, а как же!), куда я зашёл, миновав довольно приличную очередь у входа, с меня не взяли денег за заказ – «презент от коллектива предприятия», о как! Заказ принесла сама директор кафе, приятная сорокалетняя дама – и объявила об этом на весь зал, назвав меня по имени и фамилии. Получалось, что «презент» и сопутствующие ему почести адресованы не просто форме и «Знаку Звездоплавателя, а мне персонально? Приятно, что и говорить, хотя и неожиданно…
- Здравствуйте, Алексей! Можно попросить у вас расписаться... вот здесь?
Я поднял взгляд от восхитительных пломбирных, обсыпанных ореховой крошкой шариков. Две миловидные девчушки, лет шестнадцать-семнадцати в рискованных мини, с обворожительными улыбками – одна, та, что посмелее, протягивает мне вчерашний номер «Известий». Разворачиваю газету – и едва сдерживаю крепкое выражение: на второй полосе большущий очерк о происшествии с лунным «обручем» и олгой-хорхоями на «Ловелле». И на самом видном месте – моё фото, причём в этой самой новенькой парадной форме. Что ж, теперь хотя бы ясно, откуда такой тёплый приём…
Девушки щебечут наперебой что-то восторженное; я достаю из нагрудного кармана ручку и, спрашиваю, как их зовут (обе очаровательно краснеют и отвечают) и пишу положенное «с наилучшими пожеланиями…» и размашистая подпись. Новая порция восторгов, и новоявленные поклонницы удаляются, причём та, что повыше и пофигуристее (Таня, кажется?) бросает на меня весьма недвусмысленные взгляды. Может, и правда, задержаться в Москве на полдня, покупаться в лучах славы?
Нет, нельзя. Экзаменационный полёт действительно запланирован на послезавтра и подготовиться к нему следует всерьёз, без дураков. А значит, два-три часа неспешной прогулки по центру – это всё, что я могу себе позволить на сегодня. А этим не ограничится, если я решусь на безрассудства, к которым подталкивают меня разбушевавшиеся некстати юношеские гормоны.
К счастью, больше ни у кого в кафе газеты со статьёй не нашлось. Я не спеша приканчивал подтаивающий пломбир (что бы кто не говорил, а тут он лучший в Москве, лучше даже, чем в «Детском Мире» и ГУМе!) и прокручивал в голове недавний разговор с дедом. Он ведь прав, как ни крути – из нашей группы «З-А» до сих пор один я не определился с направлением дальнейшего обучения. Нет, предложений масса, но… не моё. А сколько ещё искать то самое «моё»? Конечно, время пока терпит, месяц-другой можно ещё предаваться самосозерцанию и размышлениям – но рано или поздно придётся определяться.
Я выскреб ложечкой остатки подтаявшего мороженого, смешанного с вишнёвым вареньем, со дна блестящей стальной вазочки, оставил в книжке меню три рубля (ну не люблю я халяву, никогда не любил) и, провожаемый взглядами посетителей направился к выходу. На такси отсюда до общежития в Центре подготовки, где мне выделили в полное распоряжение двухкомнатный номер, добираться на такси около часа, а голова уже гудит от обилия впечатлений этого дня…
Пилотаж я сдавал на чешском Л-29 «Дельфин» - помнится, давным-давно, в «том, прошлом» детстве я клеил его модельку из ГДР-овского наборчика, приобретённого в магазине «Лейпциг». Дельфин» - это, конечно, не МиГ-17 УТИ, о котором мне в своё время так мечталось, но тоже вполне олдскульная птичка, первый из чешских реактивов. В управлении «Дельфин» прост, податлив, готов прощать начинающим пилотам даже грубые ошибки – недаром его ещё в шестидесятых выбрали в качестве основного учебно-тренировочного самолёта стран Варшавского Договора, а чешские пилоты прозвали «Дельфин» «летающая детская коляска».
При первом знакомстве с этой машиной нам сказали, что в самостоятельный полёт мы отправимся уже после всего тринадцати часов налёта с инструктором. У меня в лётной книжке числится всего восемь часов, так что и во время экзамена заднее кресло кабине не пустовало; тем не менее, я справился я привёз проходную, лишь самую малость не дотянув до оценки «отлично». А что до МиГов – на что мне, если подумать, эти атмосферные тихоходы, если на горизонте вполне отчётливо маячат ионные и ядерные корабли, вроде заложенной недавно на орбитальной верфи «Зари»? Да-да, именно такое название будет носить первый настоящий планетолёт (увы, пока не звездолёт, но и это дело наживное) Земли, оснащённый сразу ядерными ракетными двигателями! Не «Тахмасиб», конечно, и даже не фотонная «черепаха» «Хиус» из «Страны багровых туч» - но если прав отец, целый вечер расписывавший достоинства будущего корабля - «Заря» сможет добираться до орбиты, скажем, Юпитера за пару недель. Если, конечно, оправдает себя другая диковина, входящая в её арсенал, «тахионные торпеды». А мне пока стоит всерьёз задуматься о том, как обеспечить себе место если не на самой «Заре», то на одном из её потомков. Появления которых, подозреваю, ждать уже недолго.
- Пойдёмте ко мне в кабинет, Монахов, побеседуем. Я собирался позвонить вам, но раз уж мы так удачно встретились – стоит ли откладывать?
С Евгением Петровичем мы столкнулись в Королёве, в главном административном корпусе Центре Подготовки. Я только что вернулся с аэродрома и был на подъёме по случаю успешно сданного экзамена (имелись некоторые сомнения, чего уж скрывать), а потому не испытал привычного тревожного укола, увидав идущего навстречу по коридору И.О.О. Но этого благодушия хватило ненадолго – ровно до того момента, когда дверь его кабинета затворилась за моей за спиной.
Но на этот раз я не намеревался отдавать инициативу собеседнику.
- Удачно получилось: я как раз собирался вас разыскать, Евгений Петрович. Надо бы посоветоваться.
Удивлённый взгляд поверх отсутствующих очков.
- Вот как? Весьма неожиданно, Алексей... мнэ-э-э… Геннадьевич…
- Можно просто Алексей.
- Как вам будет угодно. Разговор, надо полагать, пойдёт о ваших планах на будущее?
- Именно.
- Что ж, в таком случае наши намерения весьма удачно совпали. Присаживайтесь, прошу вас…
И указал мне на глубокие кресла в углу, возле журнального столика. Любопытно, это своего рода знак, что беседа предстоит не вполне официальная а, пожалуй, что и доверительная?
Я сел.
- Минеральная вода, сок? Могу попросить принести кофе.
Я припомнил, что по дороге к кабинету И.О.О. мы миновали кофейный автомат, точно такой же, как те, что стоят на «Гагарине». Интересно, он к нему погонит секретаршу, или та отдельно варит, специально для босса и его посетителя? Если я правильно понимаю статус Евгения нашего Петровича в Проекте – скорее, второе.
- Воды, если можно.
На столе возникла запотевшая бутыль «Боржоми» и два высоких стеклянных стакана. И.О.О. поискал глазами открывалку. Не нашёл. Тогда вытянул из кармана брюк «бабочку», лихо щёлкнул, открывая лезвие и обушком подцепил зубчатый край крышки. Нажим – и та улетела бы в угол, не подхвати я её.
Я разлил минералку по бокалам. И.О.О. наблюдал за моими манипуляциями с весёлым интересом, потом взял запотевший стакан (вода была ледяная, видимо где-то в кабинете имелся встроенный холодильник) и сделал маленький глоток.
- Полагаю, вас не особенно удивит то, что я внимательно следил за вашей предэкзаменационной практикой, и в особенности, за той её частью, что проходила на станции «Ловелл».
Вопрос был риторически. Я и не ответил, отхлебнув вместо этого минералки.
- Вы сдали экзамены по специальным дисциплинам в общем, не хуже своих товарищей. – продолжал И.О.О. – Однако в особом стремлении к дальнейшему изучению инженерного дела или, скажем, планетологии замечены не были. Однако исследовательские на поверхности Луны, вас увлекали. Да и не только исследовательские, яркое подтверждение чему известное вам происшествие.
И он покосился на «Знак Звездопроходца» на лацкане куртки. Я по-прежнему молча пил минералку, ожидая развития темы.
- Итак, Алексей…. – он со стуком поставил стакан на стол, - вынужден констатировать что вы – натура, склонная в некоторой степени к авантюризму, причём наиболее яркие ваши качества проявляются именно в экстремальных критических ситуациях. В то же время рутинная, регулярная работа вас не привлекает. Нет-нет, вы всё делаете достаточно добросовестно, нно, как бы это сказать… без огонька. Вот и со специализацией никак не можете определиться – и это притом, что все ваши друзья уже сделали свой выбор. Что вы на это скажете?
…Всё ясно, отмолчаться не получится. Собственно, я особо и не рассчитывал…
- Что тут сказать? Вы правы, Евгений Петрович. Разве что, насчёт авантюризма некий перебор, а так – всё верно. Конечно, стороны, мне и дальше хотелось бы работать вне Земли, заниматься исследованиями. Но ведь нет такой специальности – космонавт-исследователь? Те, кого так называют, имеют какую-то базовую специальность – астрономы, планетологи, медики, - а исследования лишь часть их работы.
- Это пока её нет. – И.О.О. усмехнулся и я на секунду представил, что вот сейчас он извлечёт неизвестно откуда большой конверт и протянет мне. – Рад вам сообщить, что именно сейчас стартует новая программа, в рамках которой будут готовить именно таких вот космонавтов-исследователей… Их - и вашей, если вы примете наше предложение, - задачей будет первыми прикасаться к Внеземелью. Причём, прошу заметить, не только силой мысли, но и так сказать, руками и ногами.
- Это какой-то новый ВУЗ? – осторожно спросил я. – Или, может, факультет в каком-то, уже действующем?
- Беда в том, что подходящего учебного заведения попросту не существует. Ближе всего к тому, что мы задумали, военные училища, но мы не собираемся цеплять на наших курсантов погоны – хотя бы потому, то там будут обучаться и иностранцы, например, граждане Франции и США. Базовая подготовка будет пилотская, но, в отличие от лётчиков-космонавтов ранних наборов, проходить она будет по преимуществу вне земли, на космических аппаратах. Вообще большая часть учёбы будет проходить за пределами Земли, но некоторые специальные курсы действительно придётся проходить в профильных учебных заведениях
- Специальные курсы? – Я плеснул себе и собеседнику ещё минералки. И.О.О. кивнул, пробормотал под нос что-то типа «премного благодарен», и сгрёб стакан, оставивший на лакированной поверхности стола мокрый кружок. – Не секрет – какие именно?
- Помилуйте, какие от вас секреты? Общетехнические, разумеется, без этого, как вы понимаете, никак не обойтись. Кроме того - методы исследований в самых разных сферах, основы планетологии, космической медицины. Нам нужны универсалы, способные не только обеспечивать работу учёных, но и планировать сложные исследовательские операции за пределами нашей планеты – с сугубо практической стороны.
Я впечатлился, представив себе объём предлагаемых к усвоению знаний и навыков.
- Это… интересно.
- Не сомневаюсь. Кстати, думаю, не сильно вас удивлю, если сообщу, что профессия уже получила неофициальное название.
Я почувствовал, как сердце дало перебой и ухнуло куда-то в желудок.
- И… какое?
- Космодесантник. – Он широко улыбнулся. – Да-да, не удивляйтесь, я тоже читал эту книгу… Сергей Павлов, кажется?
Я поперхнулся «Боржомом». И.О.О. наблюдал за моей реакцией с весёлой иронией.
- Да, «Лунная радуга». – сообщил я, откашлявшись. - Первая часть, «По чёрному следу».
- По-вашему, будет и вторая? Что ж, будет ознакомиться…
Сказать, что я был потрясён – означало сильно сгладить истинное положение дел.
- Так вот, в том, что касается общепрофессиональных навыков - аналогия достаточно близкая. Но, как вы понимаете, одна специальность, даже такая – это непозволительная роскошь для будущих…хм… покорителей Космоса. Поэтому будет ещё одна. Вот список.
Он покопался во внутреннем кармане пиджака, и вместо ожидаемого конверта протянул мне сложенный вдвое лист. Я развернул.
- Мне кажется, вас может особенно заинтересовать седьмой пункт этого списка.
Я нашёл глазами нужную строчку и едва не присвистнул от удивления.
- Психолог?
- Да, мы полагаем, что эта специальность приобретёт там, - он ткнул указательным пальцем в потолок, - особое значение. И понимать её следует куда шире, чем это делалось до сих пор. Это будут универсальные специалисты по поведению отдельно взятых людей и целых коллективов вне Земли. Тем более, что некоторый опыт у вас уже имеется, не так ли?
Я кивнул. Хотя, конечно, психолог там был другой, хвостатый и лохматый.
- По сути, тем, кто изберёт эту специальность первыми, предстоит выработать требования к своей профессии.
…Час от часу не легче! Космодесантник-психолог – до такого даже глубокоуважаемый мною автор «Лунной Радуги» не додумался. Впрочем, у него некоторые десантники были интуитивными психологами, превосходно разбираясь в человеческой – и не только в человеческой, - природе…
- Вы полагаете, я справлюсь?
И.О.О. пожал плечами.
- Поверьте, Алексей, я умею разбираться в людях. Кстати, тут есть ещё один момент, безусловно, положительный. Вы неплохо владеете словом, у вас бойкое перо – я знаю о чём говорю, поскольку читал не только ваши отчёты, но и повесть, которую вы опубликовали в «Уральском Следопыте».
…он и это знает? Впрочем, чему я удивляюсь?...
- Ну, это так, не всерьёз. Просто повесть на тему альтернативной истории.
- Не скромничайте. Сейчас о работе в космосе рассказывают, по сути, случайные люди, сплошь и рядом имеющие весьма слабое представление о том, что они пытаются описывать. Но недалёк тот час, когда понадобятся профессионалы – подобно фронтовым корреспондентам во время войны. Мне представляется, вы сможете немалого достичь и в этой области.
- Но у меня нет ни литературного, ни журналистского образования…
- …как и подготовки психолога. В нашей будущей «Школе космодесантников» будет достаточно гибкий, индивидуальный подход к каждому… хм… курсанту. Полагаю, мы сможем спланировать ваше обучение должным образом. Если вы согласитесь, разумеется.
- Вы ведь заранее знали, что я соглашусь, не так ли?
Я посмотрел И.О.О. прямо в глаза. Он ответил безмятежным взглядом.
- Скажем, я очень на это рассчитывал. У вас после экзаменов две недели отпуска, не так ли?
- Да, после этого я должен явиться…
- Сюда, в этот кабинет. – Евгений Петрович встал и я поспешно последовал его примеру. – У меня к вам будет просьба, Алексей. Прежде, чем придёте ко мне - найдите время поговорить с вашими друзьями и выясните у них вот что…